7 НЕОЖИДАННОСТЬ

Я не ранняя пташка, и каждый, кто хоть немного меня знает, это подтвердит.

Прерывать безмятежный покой ради смутного сознания реальности — точно не предел моих мечтаний и точно не то, чего я жду не дождусь. Всегда завидовала людям, которым удается проснуться с мыслью о прекрасных возможностях дня, о предстоящих делах, о встречах… Одним словом «оптимистам». Оптимистам, которые находят прекрасное даже в утре. Что до меня… ну, я то же самое, только наоборот. И если в обычное утро я «просто загляденье», то сегодня… сегодня мое пробуждение куда зрелищней.

Скажем так, не каждый день я просыпаюсь с чувством, будто меня сбил грузовик. Дважды.

Открыв глаза, тут же срываюсь на стон. В жизни не испытывала такой свирепой головной боли. Да что я творила вчера, чтобы заслужить такую пытку? Приподнимаюсь на подушке и щурюсь, привыкая к солнечному свету. Лучше бы не привыкала. Оглядываюсь вокруг, и дыхание сбивается. Это не моя комната! В воздухе витает запах одеколона. Синие стены, кровать, лампа — я узнаю эти вещи. А рядом со мной крепко спит кто-то теплый.

Я нахожусь в постели соседа.

Тотчас откидываю одеяло, проклиная все вокруг. Роюсь в памяти, пытаясь ухватиться за любую ниточку — почему я здесь? Увы, все что помню: вчера я была на вечеринке. И в итоге проснулась с ужаснейшим похмельем в постели Алека Уайлда. Хорошо хоть в одежде. Боже, пусть это будет не то, что я думаю. Осторожно стягиваю одеяло со спящего парня. Он без рубашки. Черт бы его побрал.

Словно в укор мне, в груди закипает паника. Сколько времени я спала? Мама будет в бешенстве. Опускаю взгляд на свою одежду. Мешковатые леггинсы и мужская рубашка.

Чтоб меня.

— Чего ругаешься? — сонно бормочет Алек. Он поворачивает ко мне лицо и жмурится от яркого света. Лохматая голова и голая загорелая грудь… конечно, я сейчас зла и испугана, но часть меня была бы не против свернуться клубочком в его объятиях и снова погрузиться в сон.

— Говнюк, — яростно шиплю я. — Как ты мог так воспользоваться мной? Не знаю, что, блин, вчера произошло, но чтоб ты знал…

— Господи, убавь громкость, — ворчит Алек. С трудом поднимается и усаживается рядом, прислоняясь к спинке кровати. Не решаясь взглянуть на него, я сосредотачиваю внимание на белом покрывале. Как я умудрилась вляпаться в такое? Не помню, чтобы много пила. Как вообще я здесь очутилась?

— Что произошло? — стараюсь говорить спокойно.

— Естественно, ты не помнишь. — Алек закатывает глаза и шумно выдыхает через нос. — Если вкратце, вчера ты крепко набралась. Не хотела идти домой, потому что боялась рассердить маму, и Вайолет оставила тебя со мной. Я обещал ей за тобой присмотреть.

— Почему я в твоей постели?

— Ну, вообще, поначалу ты хотела спать на диване, где я тебя и оставил, — зевает Алек. — Но потом, видимо, передумала и часа в три поднялась ко мне. Я бы перелег на диван, но ты начала реветь, припечатала меня к кровати и так уснула. Вот мы и здесь. — Он показывает на нас двоих в одной кровати. Сложно поверить в услышанное. Что на меня нашло?

— Прости, — хриплю я. Что тут еще скажешь? Даже в горле пересохло. Парню хватило порядочности проводить меня до дома, после того как я весь вечер занималась алкогольным саморазрушением, он одолжил мне одежду, уложил на диван, и что же я? Посреди ночи забралась к нему в постель и заставила спать в обнимку. Рядом с таким даже мое пьянство кажется достойным занятием.

Алек наконец-то поворачивается и внимательно оглядывает меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Чудовищно, — признаюсь я. — Симптомы похмелья. Предупреждали же, с пьяной Райли невесело.

— Ну, не знаю. По-моему, вышло забавно, — дразнит Алек. Он откидывает одеяло, ползет, пошатываясь, к изножью кровати, перелезает через мои ноги и становится на пол — босые ноги, взъерошенные волосы и спортивные штаны придают ему до невозможности очаровательный вид. Много же я вчера выпила, раз рассуждаю подобным образом.

— Даю минуту на сборы, а я пока добуду нам завтрак. Кстати, проснувшись раньше, я позвонил твоей маме, сказал, что ты в порядке. Она передала, чтобы ты с опозданием, но пошла в школу, так что времени у нас в обрез. А еще перед школой она хотела с тобой поговорить.

Зевая и ероша волосы, Алек выходит из комнаты, а я остаюсь один на один с навалившимся осознанием неминуемой погибели.

Я выбираюсь из кровати и плетусь к зеркалу. Волосы растрепаны, глаза размазаны, но самое шокирующее в моем виде — это выражение мягкости на лице. Алек, конечно, тот еще крендель, но и хорошего в нем оказалось немало. Не каждый повел бы себя так же с опозоренной девушкой. Я приглаживаю волосы пальцами, достаю салфетку из коробки на тумбочке и как следует вытираю макияж. Остальное подождет, пока не доберусь домой.

Минут через пять возвращается Алек с подносом, на котором тосты, таблетки, апельсиновый сок и две чашки кофе. Я скромно опускаюсь на край кровати. В голове столько вопросов, а что сказать, я не знаю. Алек усаживается рядом, ставит поднос между нами и тут же тянется за тостом.

— Поешь, Грин, — говорит он с набитым ртом.

Я решаю взять кофе.

— Так, где твоя мама? Где Милли? Они в курсе, что я здесь?

— Рано утром мама отвезла Милли в детский сад и поехала на работу. Повезло, что перед уходом она не стала заглядывать в комнату, мы бы ее точно шокировали.

— Ты ей скажешь?

— Она прикончит меня, если узнает.

— И то правда… — Кажется, ему неприятно говорить об этом. — Значит, я действительно переборщила с выпивкой, раз ничего не помню.

— Еще как. Ты сказала, это потому, что ты не любишь вечеринки.

— Похоже на меня.

Думая о прошлой ночи, я начинаю вспоминать, как в какой-то момент решила, что с алкоголем вечер пройдет намного легче. Еще помню, что Алек не общался со мной и это почему-то меня очень расстраивало. Делаю себе мысленную пометку перестать так реагировать на Алека Уайлда. Просто вчера все так разом навалилось…

— Мама больше никогда не отпустит меня на вечеринку, — думаю вслух.

Хотя я и без того собираюсь держаться подальше от вечеринок. Ничем хорошим они для меня не заканчиваются. Лучше дома посижу. Я тянусь за таблетками, быстро их проглатываю. Не представляю, как что-то настолько маленькое может унять пульсирующую боль в голове, но попытка не пытка. Я делаю паузу.

— Это ведь не слабительное?

Алек давится апельсиновым соком.

— Господи, Райли, думаешь, я буду пинать лежачего? Нет, это просто аспирин! Хотя… вышло бы забавно.

Мы молча жуем тосты, каждый думает о своем. Наверное, как и я, Алек вспоминает вчерашнюю ночь. Так неловко. Ужасно, что ему пришлось видеть меня в таком состоянии.

— Надо поговорить с мамой, — заканчиваю я, поднимаясь.

Слов не подобрать, как я тронута и одновременно удивлена поступком Алека. Никогда бы и за целую вечность не поверила, что он может сделать для меня что-то хорошее. Отвезти домой после вечеринки, приготовить завтрак — ничего подобного.

— Ладно, возвращайся, когда закончишь. Поедем в школу.

Я колеблюсь секунду, пока он поднимается с кровати.

— Эй, Алек? — зову я. Парень смотрит на меня в замешательстве, брови сдвинуты. — Спасибо, — продолжаю и робко тянусь к нему, чтобы обнять. — Ну, знаешь… за то, что отвез домой и все такое. За все, что сделал для меня.

На мгновение парень застывает, оценивая ситуацию, затем его руки медленно касаются моей спины, и он крепко прижимает меня к себе.

— Не за что, Грин.

***

— Мам? — зову я, открывая дверь, и неуверенно ступаю в коридор. — Ты еще дома? Я пришла.

— Райли?

Голос доносится из кухни, и радостным его не назовешь. Я закрываю дверь, готовясь к неизбежному. В руках клатч и вчерашняя одежда, а сама я в леггинсах Мэри и в огромной футболке Алека. Бог знает, как мама отреагирует. Надеюсь, утренний разговор с Алеком хоть немного смягчил ее гнев.

В следующую минуту чудовище собственной персоной показывается из кухни: ноздри раздуты, в руке зажат телефон.

— Что с тобой стряслось прошлой ночью? — Мама мечет громы и молнии. — Я велела тебе быть осторожнее с выпивкой, по глупости доверилась тебе. Ты же знаешь, как алкоголь влияет на твою тревожность, не говоря уже о том, что несовершеннолетним пить запрещено! И что же? Звонит Алек и сообщает, что ты отсыпаешься после похмелья и опоздаешь в школу! О чем ты думала? Я так волновалась!

— Мам, — морщусь я, хватаясь за голову, — мне очень жаль, но, пожалуйста, не ори.

Мама сердито смотрит на меня, явно собираясь игнорировать мольбы.

— Что с тобой стряслось?

— Я не помню.

— Ты не помнишь? — Голос грозно возвышается. — Так сильно напилась?

— Я вообще не помню, чтобы много пила, — защищаюсь я. — Помню только, что мне было плохо и грустно, и я очень хотела почувствовать себя лучше.

— Ты могла позвонить мне! Я бы забрала тебя! — Мама срывается, и на ее лице появляется выражение полного разочарования. Только теперь я понимаю, как много причинила ей боли, своим поступком напомнив о смерти Кейтлин. Пытаясь заглушить свои чувства, я совсем не думала о чувствах мамы по поводу моей безопасности, и ее единственную просьбу «будь осторожна» пропустила мимо ушей.

— Извини, мам, мне правда жаль.

— Никогда больше так со мной не поступай, — наконец выговаривает она, отворачиваясь. — Слушай, что я говорю, будь осторожна или звони мне. Напиваться, когда ты и без того слишком уязвима, а еще это противозаконно! После случившегося с Кейтлин, после того как она ушла на вечеринку и не вернулась… Я хочу знать, что ты в безопасности, когда куда-то идешь. Пьяные люди делают глупые вещи, и ты не исключение. Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось…

— Мам, — успокаиваю я ее, разъедаемая чувством вины. Я и подумать не могла. Такая идиотка, самая настоящая. — Прости меня, мам. Я не хотела тебя пугать.

— Даром тебе это не пройдет, можешь не сомневаться. Я разрешила тебе немного выпить на вечеринке. Думала, ты с ответственностью примешь мое доверие. — Руки складываются на груди. На маме рабочий костюм, волосы закручены на затылке в узелок. Очевидно, из-за меня она опоздает на работу.