49. Рен

Я просыпаюсь в канун Рождества от того, что моя мама врывается в мою комнату с широко раскрытыми глазами, ее белый шелковый халат развевается за спиной.

"Тебе принесли подарок” - объявляет она.

Протирая глаза, я смотрю на нее, все еще полусонная. “Где?”

“Я не смогла отнести это в твою комнату. Тебе придется выйти и посмотреть на это”. У нее кружится голова, она практически подпрыгивает на одном месте. И легкомысленная - это обычно не то слово, которое я использую, чтобы описать свою мать.

Я встаю с кровати и натягиваю толстовку, которая висит на спинке моего рабочего стула, затем сую ноги в тапочки, которые мне подарили на Рождество в прошлом году. Я иду за мамой, и она ведет меня в прихожую, где к стене прямо у двери прислонена большая коричневая коробка.

“Это одна из твоих картин?” Я спрашиваю ее.

Она качает головой. “На ней твое имя. Мне пришлось расписаться за нее”.

“Может быть, это та, которую я купила у Ханны Уолш”. Хотя мне сказали, что ее доставят только в начале нового года.

Мама подходит к ближайшему консольному столику и выдвигает ящик, вытаскивая нож для резки коробок.

”Давай откроем ее“.

"Вау. А ты готова," - говорю я с раздражением.

“Я постоянно открываю такие коробки”. Она поднимает лезвие и подходит к коробке, осторожно вскрывая ее. Я наблюдаю, предвкушение струится по моим венам, любопытство ставит меня в тупик.

Я серьезно понятия не имею, что находится внутри этой коробки.

“Ты думаешь, это от Крю?” - спрашиваю я, не желая обнадеживать себя.

Разве он уже не подарил мне достаточно?

“Это пришло из другой службы доставки, так что, может быть, и нет”, - говорит мама, вскрывая коробку лезвием. “О, я думаю, это картина”.

Она тянет за разрезанный картон, отбрасывая его в сторону.

“Она недостаточно велика, чтобы быть той, что я купила”, - говорю я, глядя на картину, завернутую в белое.

“Откорой ее, и давай посмотрим, что это такое!” Моя мама практически вибрирует от возбуждения. Это то, ради чего она живет. Мой разум путается, но я рисую полный пробел. Я понятия не имею, что это может быть и от кого.

Крю прислал мне много писем, так что я сомневаюсь, что это от него…

“Если ты не откроешь ее, я открою ее за тебя”, наконец говорит она, протягивая руку к картине.

“Эй, это мое”. Я отталкиваю ее с дороги бедром, заставляя ее смеяться.

Я осторожно снимаю прозрачную пленку с картины. Мое сердце начинает биться быстрее, когда она медленно раскрывается, и мои руки начинают дрожать. Конечно, я сразу же узнаю, что это. Губы отпечатаны в нескольких цветах на белом холсте, как они почти покрывают все пространство. То, как все эти губы, собранные вместе, кажутся волнистыми.

Это та вещь, о которой я так долго мечтала. Мое сердце бьется так быстро, что грозит выскочить прямо из груди.

Я прикладываю дрожащие пальцы к губам, и чем дольше я смотрю на нее, тем больше на глаза наворачиваются слезы. Реален ли этот момент вообще? “О Боже мой”.

“Миллион поцелуев в твоей жизни”, - шепчет мама, глядя на нее. “О, это прекрасно”.

“Кто послал это? Откуда она взялась?” Я не могу оторвать от нее глаз. Я не могу поверить, что она действительно здесь, стоит в фойе моих родителей.

И что она принадлежит мне.

“Я не знаю”. Мама тянется к выброшенной коробке, которую она разбросала по полу. “Давай проверим—”

”Это был я".

Мы обе оборачиваемся и видим моего отца, стоящего там и улыбающегося нам.

Мама хмурится. ”Ты никогда не говорил мне, что собираешься..."

“О, папа!” Я бегу к нему, заключаю его в крепкие объятия, плача слезами чистой радости в его темно-зеленую толстовку. Я предполагаю, что он не планировал идти сегодня на работу, и я так рада.

Я не могу поверить, что он сделал это для меня. Что он все-таки нашел эту вещь для меня.

“Тебе нравится?” - спрашивает он, крепко сжимая меня.

“Мне нравится. Ты же знаешь, как сильно я этого хотела." Я отстраняюсь от него, чтобы снова посмотреть на картину, совершенно очарованная. Это так красиво. Все различные оттенки помады Шанель. Различные формы отпечатков губ. Некоторые из них твердые, другие мягкие. Все они друг на друге, слои за слоями поцелуев.

И это все мое.

Я никогда не смогла бы воссоздать это, несмотря на то, что сказал Крю. Это никогда не будет выглядеть по-прежнему. Никогда не будет так красиво, как сейчас.

“Я знаю, Тыковка. И теперь эта вещь, наконец, принадлежит тебе. С ранним Днем рождения.” Папа смотрит на маму, которая все еще хмурится. “Мы должны отпраздновать этот момент, тебе не кажется? Пойдем куда-нибудь позавтракаем.”

“Я еще даже не одета, Харви”. Мама внимательно наблюдает за ним, как будто не может... что? Поверить, что он купил ее для меня? Она злится из-за того, что он это сделал? Я помню, как она сказала в прошлом году, когда я так сильно этого хотела, что она подумала, что это может быть слишком дорого для меня в качестве закуски. “И Рен тоже”.

“Я могу быстро одеться. Мы просто пойдем в закусочную дальше по улице, хорошо?” Это мое любимое место, хотя мама ненавидит его. Но у них лучшие французские тосты, и я внезапно проголодалась.

“Идеально. Все, что захочешь, ведь завтра твой день рождения.” Он поворачивается к маме. “Одевайся, Сесили. Сегодня канун Рождества! Мы должны провести его вместе, как семья”.

Я снова смотрю на картину, не в силах отвести взгляд. У меня кружится голова, как у моей матери всего несколько минут назад. “Могу я забрать ее к себе в спальню?”

“Конечно, дорогая”, - говорит мама, ее улыбка становится хрупкой. “Теперь она твоя. Ты можешь делать с ней все, что захочешь.”

Я осторожно беру картину и медленно иду обратно в свою спальню, молясь, чтобы не споткнуться и не проткнуть ногой холст.

Я бы никогда не смогла простить себя, если бы сделала это.

Как только картина оказывается в моей комнате, я прислоняю холст к стене и делаю шаг назад, любуясь ею. Это великолепно.

Ошеломляюще.

И она вся моя.

Я сжимаю руки перед собой и начинаю прыгать вверх-вниз, как будто мне пять лет, странный визжащий звук покидает меня. Я не могу сдержать ни себя, ни свое волнение. Это ... лучший подарок на день рождения.

Я должна написать Крю. Рассказать ему об этом. Он будет так рад за меня, хотя я знаю, что сегодня он занят. У него есть планы со своей семьей, и они должны были уехать сегодня рано утром, чтобы отправиться в дом его дяди, чтобы отпраздновать канун Рождества.

Папа стучит в дверь, а затем врывается в мою комнату с фальшивой улыбкой на лице. “Давай, готовься, Тыковка. У нас нет времени, чтобы тратить его впустую. Я умираю с голоду.

”Подожди". Я проверяю свой телефон, чтобы увидеть, что у меня уже есть сообщение от Крю.

Эй, ленивая птичка, ты уже встала?

Я фотографирую произведение искусства, прислоненное к моей стене, прежде чем отправить ему ответ.

Я: Посмотри, что мой отец подарил мне на день рождения! Ты можешь в это поверить? Я ВЛЮБЛЕНА В НЕЕ

Затем я посылаю ему цепочку смайликов с поцелуями.

“Поехали”, - практически требует мой отец, и я кладу телефон на тумбочку, поворачиваясь к нему лицом.

“Дай мне всего минуту. Хорошо?”

“Надевай какие-нибудь спортивные штаны и пошли. Ты прекрасно выглядишь. Я пойду вот так.” Он машет рукой на свою толстовку и джинсы. “И твоя мама не наряжается. Это всего лишь закусочная.”

"Я знаю. Ладно, подожди.” Мне кажется странным, что он не выходит из моей комнаты, когда я переодеваюсь, но я делаю это в своей гардеробной, чтобы у меня было уединение. Я скидываю пижамные штаны, надеваю пару черных спортивных штанов, надеваю свои любимые кроссовки найк и выхожу из шкафа менее чем за две минуты. “Я готова”.

Он шагает ко мне, хватает меня за руку и выводит из моей комнаты. “Пойдем. Как я уже сказал, я голоден. Не могу дождаться, когда попробую свой любимый стейк с курицей”.

Мы останавливаемся в фойе, ожидая мою маму.

“Единственное блюдо, которое, по словам мамы, доведет тебя до сердечного приступа?” Я шучу. Мама часто говорила ему это, когда однажды летом мы были в отпуске и ходили туда почти каждое воскресное утро на завтрак. Она заставила нас отказаться от этой привычки, и я помню, что думала, что она такая зануда.

“То самое”. Он улыбается и постукивает указательным пальцем по моему носу. “Тебе нравится твой подарок?”

”Очень сильно". Я заключаю его в еще одно объятие, крепко прижимая к себе. “Я знаю, что в последнее время мы не очень ладили, и мне жаль. Это так много значит, что ты подарил мне это. Это все, чего я когда-либо могла желать”.

“Не за что. Ты же знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете, верно?” Он проводит рукой по моим волосам, на короткое мгновение прижимая мою голову к своей груди. То, как он это делает, совсем как раньше, когда я была маленькой, и он был для меня всем на свете, заставляет мое горло сжиматься. И я не хочу плакать.

Я слишком счастлива, чтобы плакать.

"Я тоже тебя люблю," - шепчу я, медленно отстраняясь, чтобы улыбнуться ему. Когда я высвобождаюсь из его объятий, я поворачиваюсь и вижу, что моя мать наблюдает за нами, в ее взгляде вспыхивает раздражение.

Что, она снова ревнует к нашим отношениям? После того, как мы только что поговорили? Все из-за картины, которую она, вероятно, не хотела, чтобы я получила? Я этого не понимаю.

Я не думаю, что когда-нибудь пойму свою мать и ее перепады настроения.

...

Насколько я помню, за французские тосты можно умереть, а закусочная битком набита людьми, все столики заняты, и очередь клиентов ждет, когда их посадят. Рождественская музыка играет из динамиков так громко, что все пытаются перекричать ее, что делает ресторан невероятно шумным, но я наслаждаюсь каждым моментом.

Несмотря на плохое настроение моей матери.

И скрытую нервозность моего отца.

Я слишком счастлива, чтобы позволить им беспокоить меня, все еще испытывая головокружение из-за моего раннего рождественского подарка. Или подарка на день рождения. Я поглощаю бекон и французский тост, политый кленовым сиропом. Крошечные кусочки сахарной пудры взрываются у меня во рту при случайном откусе, и мне приходится сдерживать восторженные пищевые стоны, которые хотят вырваться из меня.