42. Рен

Остаток дня, слава богу, проходит без происшествий. У нас более короткий обеденный перерыв из-за сокращенного расписания, и Крю никогда не отходит от меня.

Он очень собственнически, обнимает меня за плечи, когда сидит рядом со мной в столовой и разговаривает со своими друзьями. Он демонстративно заявляет на меня права перед всеми в школе.

Есть взгляды, шепот и сплетни за спиной, но во многом это связано с арестом Фиг, а не из-за очевидного внимания и привязанности Крю ко мне. Это большое дело - арестовать учителя на глазах у нашего класса, во время школьных занятий.

Его выволокли в наручниках и выставили напоказ всей школе.

Потому что именно это и сделали те полицейские. Они медленно прошли по главному коридору, надеясь привлечь внимание всех, кого только могли.

Совершенно неожиданно.

Но опять же, это неудивительно.

Когда звенит последний звонок, я выхожу со своего шестого заключительного урока и обнаруживаю, что Крю ждет меня, прислонившись к ряду блестящих синих шкафчиков. Он отталкивается от них, чтобы подойти ко мне, и я хмурюсь.

“Что ты здесь делаешь?”

“Хочу проводить тебя до твоего общежития”, - говорит он, беря меня за руку и шагая рядом со мной.

Я восхищаюсь новым Крю. Мы занялись сексом, и вот что произошло? Он стал супер собственником и хочет проводить со мной все свое свободное время? Это так... странно. И волнующе.

К чему-то нужно привыкнуть, это точно. Я не привыкла к такому вниманию, и хотя мне это нравится, есть также небольшая часть меня, которая хочет убежать и спрятаться.

Люди, видящие меня с Крю, в конце концов поймут, что между нами что-то произошло. Что-то сексуальное. Мои дни образца для подражания прошли.

Я пала, как и все остальные.

И я вроде как не возражаю. Теперь я понимаю. Я понимаю, почему это происходит, и как все остальное перестает иметь значение, когда парень твоей мечты, парень, в которого ты влюбляешься, улыбается тебе и заставляет тебя чувствовать, что для него больше ничего не имеет значения.

Только ты.

Как только мы оказываемся на улице, я вынимаю свою руку из его и надеваю перчатки. Он снова пытается схватить меня за руку, но я ему не позволяю.

“Какого черта, Птичка?”

Раздражение в его голосе очевидно, но я игнорирую его. “Сначала тебе следует надеть перчатки”.

“О”. Его раздражение проходит, и он достает пару черных перчаток из кармана пальто, надевает их, а затем берет меня за руку. “Это твой способ заботиться обо мне?”

”Я должна как-нибудь попробовать, раз все, что ты хочешь сейчас делать - это заботиться обо мне". Я должна звучать более благодарно. Он должен понять, что мне потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этому.

Он пожимает плечами, явно чувствуя себя неловко. “Я чувствую себя защитником”.

"Почему? Из-за того, что произошло в выходные? Я все еще могу постоять за себя, ты же знаешь," - напоминаю я ему.

“Я никогда не думал, что ты не сможешь”, - соглашается он. “Но... Я ничего не могу поделать с тем, что я чувствую”.

“И как ты себя чувствуешь?”

“Как будто ты моя, и я хочу, чтобы все это знали”, - серьезно отвечает он.

Я впитываю его слова. То, как яростно он их произнес. Я верю, что он заботится обо мне. Что он чувствует себя собственником по отношению ко мне. Но мы быстро перешли от ничего ко всему, и мне все еще нужно переварить это.

Когда мы подходим к общежитию, я поворачиваюсь к нему лицом, хватаю его за куртку спереди и слегка поправляю.

“Мне нравится, как ты защищаешь меня, но ты должен быть терпелив со мной”.

Крю хмурится. “Что ты имеешь в виду?”

“Я не привыкла к этому. Несколько недель назад ты гонялся за мной. Угрожал мне и всегда бросал на меня зловещие взгляды. Ты даже признался, что ненавидил меня.”

Его раздражение очевидно. “Я не бросал на тебя злые взгляды".

Мне нравится, что именно на этом он зациклился. “Ты так и делал. Каждое утро, когда ты ждал, когда я появлюсь перед школой.”

“Я пытался привлечь твое внимание”.

“То есть, смотрел на меня так, будто хотел, чтобы я умерла?” Я смеюсь.

Но он нет.

“Наверное, я подошел к этому — к тебе — неправильно”, - признается он.

“Но в конце концов ты все равно заполучил меня”. Моя улыбка слаба.

Он смахивает ее поцелуем.

“Я мог бы зайти внутрь и потусоваться с тобой в общей комнате”, - предлагает он, прижимаясь своим лбом к моему.

“Я бы с удовольствием, но мне нужно закончить работу”. Мое эссе по истории должно быть сдано завтра. “К тому же, мне нужно учиться”.

“Ты этого не сделаешь”, - дразнит он, снова целуя меня в губы.

"Сделаю. Работа закончена только на две трети, и я едва помню, что мы изучали на занятиях в этом семестре," - объясняю я. “Мне нужно перечитать свои записи”.

“У меня завтра во второй половине дня экзамен”, - говорит он. ”Может быть, мне стоит позаниматься с тобой“.

”Мы не будем заниматься вместе, и ты это знаешь". Я улыбаюсь ему, не желая ранить его чувства. “Как только я справлюсь с завтрашним днем, остаток недели будет легким”.

“А потом мы будем тусоваться”. Он говорит это твердо, как будто я не могу спорить.

Я и не буду. Я хочу провести с ним время. Столько, сколько смогу, прежде чем начнутся зимние каникулы.

"Да. Мы будем тусоваться вместе.” Он снова целует меня, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще.

“Я хочу кое-что спланировать на твой день рождения. Что-то особенное. Только для нас двоих”, - говорит он.

Я не знаю, как мой отец отнесется к этому, но я не упоминаю об этом. "Хорошо."

“Удачи в учебе. И с статьёй.” Еще один поцелуй, на этот раз долгий и более глубокий. “Напиши мне позже”.

“Пока”, - шепчу я.

Я смотрю, как он уходит, прежде чем, наконец, повернуться и направиться в свое общежитие, проходя мимо, машу рукой сидящей за столом женщине.

Через несколько минут я уже в своей комнате, снимаю форму и натягиваю спортивные штаны. Я открываю свой ноутбук и устраиваюсь поудобнее, открывая статью, над которой я работаю для истории.

Это абсолютно последнее, что я хочу делать, но я напоминаю себе, что, как только завтра закончится, остальная часть недели будет довольно простой. Я справлюсь с этим. Книги. Немного учебы. Экзамен. Тогда все будет просто, пока мы не уйдем на каникулы.

Я не могу дождаться. Я хочу провести время с Крю, прежде чем нам придется уехать. И потом, я хочу проводить с ним больше времени, когда мы оба будем дома.

Зимние каникулы иногда могут быть такими угнетающими, даже несмотря на то, что это мой день рождения, Рождество и все те хорошие времена, когда ты должен создавать воспоминания и отлично проводить время.

Обычно я просто с родителями. У нас не очень большая семья, и последние несколько лет папа никогда не хотел уезжать в отпуск на каникулы, утверждая, что у него слишком много работы, чтобы наверстать упущенное.

Теперь я действительно с нетерпением жду каникулы. За все возможности, которые с этим связаны.

Например, провести достаточно времени с Крю.

Когда-нибудь мне придется рассказать о нем папе. Маме, наверное, будет все равно, но папе будет. Он возлагает на меня все эти ожидания, которые я больше не могу оправдать.

Я не могу встретиться с ними. Уже нет.

На самом деле я тоже больше этого не хочу.

Я смотрю на экран своего ноутбука, пытаясь собраться с силами, чтобы закончить писать эту работу по истории, когда звонит мой телефон.

Это папа.

Я немедленно отвечаю, приветствуя его словами “Привет. А я как раз думала о тебе”.

“Правда? Похоже, ты не слишком много думала обо мне в выходные, я прав?” Его тон резок, полон едва сдерживаемого гнева.

Я хмурюсь, захлопывая ноутбук. “Что ты имеешь в виду?”

“Ты думаешь, я не знаю?” Мое сердце застревает где-то в горле, мне трудно дышать.

“Не знаешь что?”

“С кем ты была в эти выходные? Что вы двое делали? Я разочарован в тебе, Рен. Ты нарушила свое обещание.”

О Боже. Откуда он знает? Как он узнал об этом? Кто ему сказал?

“Папа, подожди—”

“Я не хочу слышать твои оправдания или твою ложь. Потому что это то, что ты сделала, Рен. Ты солгала мне. Ты сказала, что едешь в Вермонт с Мэгги, когда ты этого не сделала. Ты поехала с этим невыносимым мальчиком и делала неподобающие вещи. Ты делила с ним постель. Я знаю, что ты это сделала. Я видел доказательства.”

Мой мозг лихорадочно работает, пытаясь не отставать от того, что он говорит.

“Откуда ты все это узнал?”

“Я рад, что ты не пытаешься это отрицать. Ты поступаешь правильно.” Он колеблется лишь мгновение. Достаточно долго, чтобы я поняла, что по моему лицу текут слезы. “У меня есть доступ к твоему iCloud. Я вошел в систему и увидел неподобающие фотографии”.

Я ненадолго закрываю глаза, мое сердце быстро замирает. Я помню фотографии, которые я сделала с Крю в тот субботний вечер. Без рубашки и с отпечатком моего блеска для губ на его груди. Гораздо позже той ночью, после того, как мы дважды занялись сексом и собирались заснуть, я сделала последнее фото нас двоих, лежащих в постели, моя голова покоится на его обнаженном плече, наши взгляды сонные, наши улыбки полны удовлетворения. Я хотела запечатлеть этот момент. В ту ночь, когда я отдала свою девственность Крю.

И мой отец все это видел. Даже фотографии, которые я сделал в субботу днем, где мы гуляли в центре города. Декорации. Крю сидит напротив меня за обедом.

Ни одна из этих фотографий не предназначалась для чьих-либо глаз, кроме моих. И Крю.

“У тебя есть что сказать в свое оправдание?” - спрашивает папа, когда я замолкаю.

“Что я должна сказать? Я не могу защитить себя. Ты видел все доказательства.” Я с трудом сглатываю. “Я не знала, что у тебя есть доступ к моему iCloud”.

“Это понятно”, - парирует он. “Из всего, что я видел на твоей последней фотопленке, я жалею, что увидел это”.

Это ложь. Я уверена, что он не жалеет об этом, так как в конце концов он поймал меня на лжи. Как будто он надеялся поймать меня на этом все эти годы.

Зачем еще ему нужен доступ к моей учетной записи iCloud?