Глава 16

Той ночью всем трем девушкам приснился один и тот же сон. Они увидели цыганку с ярмарки в Эдинбурге, ту самую шотландку Эрику, которая напомнила им, что они очутились здесь потому что сами того попросили и что домой они попадут лишь в последнюю ночь уходящего года.

— Нет, нет, нет. Этого не может быть! — закричала Монце, открыв глаза и увидев темноту и скромную обстановку комнаты, в которой они находились.

— Закрой рот и не зли меня, потому что у меня слишком болит голова для того чтобы злиться, и нет парацетамола. Ну и ночку мне устроила эта чертова цыганка, — пожаловалась Хулия, сидевшая на маленьком стульчике у окна.

— И тебе тоже? — удивилась Монце.

Хулия кивнула и отчаянно завопила.

— До Рождества! Почти три месяца я не увижу Пепе. Боже, как я ему объясню, что со мной произошло. Он мне точно не поверит и сдаст в лечебницу для умалишенных.

Растрепанная Монце приподнялась на кровати, но когда она собралась встать, длинная юбка запуталась у нее в ногах, и девушка снова упала на пол.

— Что за дерьмо! — рассерженно крикнула она. — Мне нужны штаны и двойной эспрессо.

Встав со стула, Хулия, которая теперь оказалась с ней лицом к лицу, в ужасе завизжала:

— Твою же мать! Что с твоей губой?

— Упала ночью на лестнице, — пожаловалась Монце, трогая припухлость у рта. — И все из-за этой чертовой юбки. Как тебе удается целый день ходить в ней и ни разу не запнуться?

Проворно развязав удерживающие юбку тесемки, она позволила той упасть на пол, и закричала:

— В жизни больше ее не надену. Лучше буду голой ходить, но не надену это ни за что на свете!

— Хорошенькие трусики! — разглядывая ее, усмехнулась Хулия. — Полагаю, что если ты в таком виде выйдешь из этой комнаты, то герцогу, с которым у тебя такие «замечательные» отношения, несомненно, будет что сказать.

В этот момент дверь спальни открылась, и в комнату зашла сияющая Хуана.

— Девочки, доброе утро!

— Для тебя возможно! — фыркнула Монце.

— Карамба! К чему это ты так приложилась, что у тебя теперь губы, как у Анджелины Джоли?

Но увидев выражение ужаса на лице подруги, когда та посмотрела в зеркало, Хуана, стараясь ее успокоить, шепотом продолжила:

— Ну ладно, я немного преувеличила. Кстати, вы знаете, что сегодня ночью мне приснилась эта дурацкая цыганка?

— И тебе тоже? — спросила Монце, и Хуана кивнула.

— Милая, что с тобой произошло?

— Она утверждает, что ночью упала с лестницы, — прошептала Хулия, — но, зная ее, я бы не удивилась, если бы узнала, что она опять с кем-то подралась.

— Мне необходим двойной эспрессо, — пробормотала Монце, осторожно трогая лицо.

— Ай, боже, Синди Кроуфорд, ты случайно не сцепилась с герцогом? — заорала Хуана.

Повернувшись к подругам, Монце убрала волосы с лица и ответила:

— Нет, но не от недостатка желания.

Рано проснувшаяся из-за сна с цыганкой Хуана, увидев настроение подруги, вздохнула и, сев на одну из шатающихся кроватей, лукаво произнесла:

— Этим утром я гуляла с Алистером…

— Рыжим? — спросила Хулия.

Хуана кивнула и зашептала:

— О, боже, даже его имя звучит прекрасно… Алистер Сазерленд.

Увидев, что обе ее подруги никак не прореагировали, она удивилась:

— Вы что не слышали, что я только что сказала? Его зовут как одного из моих любимых актеров. Представляете, как бы звали наших детей? Сазерленд Хилтон…

Ее подруги изумленно переглянулись. О чем болтает эта ненормальная?

— Боже, что мне приходится выслушивать на мою больную голову, — застонала Хулия.

— Я уже сказала, но теперь мне нужен тройной эспрессо.

А Хуана, прикинувшись глухой, со вздохом сказала:

— Мы с ним поехали на его великолепном коне, и он меня отвез в одно прекрасное место. Там мы поговорили, и, девочки, представляете, он даже не пытался залезть мне под юбку!

— Как предусмотрительно с его стороны, — пошутила Хулия.

— … и он мне сказал, что на следующей неделе отвезет нас на рынок в Перт, чтобы мы смогли купить что-нибудь из одежды. Как вам наш план?

— Потрясающе! — проворчала Монце, поднимая с пола юбку. — Одежды! А скажи-ка мне, красавица, где мы достанем денег, чтобы купить эту самую одежду? Потому что, насколько я знаю, у нас нет ничего, абсолютно ничего, чтобы заплатить за покупки. И напоминаю тебе, что этот идиот-герцог хочет, чтобы мы поскорее отсюда убрались. Или об этом ты забыла?

— Об этом не беспокойся, я уже все уладила, — кивнула Хуана.

— Это ужасно, мне кажется, что моя головная боль усилилась, — пробормотала Хулия и, с перекошенным лицом глядя на подругу, заорала, — Что ты уладила? Что ты наделала?!

— Хулия, успокойся, пожалуйста, — попросила Монце, которую неизвестно по какой причине разбирал смех. — И как же ты, Пэрис Хилтон и будущая сеньора де Сазерленд, все уладила?

— Я поговорила с Фионой, и она решила дать нам работу. Много мы не заработаем, но этого будет вполне достаточно, чтобы не протянуть ноги.

— Что?! — завизжали Монце и Хулия.

— То, что слышали. Мы убираемся у нее в доме, а она взамен дает нам еврики, чтобы…

— Конечно, только евриков нам и не хватало! — простонала Монце.

— Что ты придираешься, пенни и фунты… Подруга, ты иногда бываешь просто невыносима!

— Ты с ней договорилась только из-за того, что нам нужна работа? — съязвила Хулия, и Хуана рассмеялась.

Но Монце, которая теперь страдала не только от боли в челюсти, зашипела:

— А ты разве не слышала, что этот гребанный герцог сказал мне вчера относительно пребывания здесь? Ты забыла, как она злился, сидя с нами за одним столом?

— Конечно же, я помню.

— И?! — закричала Монце.

Убрав с глаз свои темные волосы, смуглянка спокойно ответила:

— Фионе в ее доме нужна помощь. Этот замок не ее дом. Он принадлежит ее сыну, а она приезжает сюда лишь на время, чтобы он повидался с Мод. Ее дом расположен в нескольких милях отсюда. Это не такой большой замок, как этот, но, судя по тому, что она мне рассказала, и не бедняцкая хижина.

После такого объяснения Монце согласилась и даже к удивлению подруг захлопала в ладоши. Это могло стать неплохим решением их проблем: протянуть здесь до конца года и, главное, держаться подальше от герцога.