Я услышал это сквозь горячий прилив крови в жилах. Это была песня сирены, манившая меня к гибели, и она была так прекрасна, что я мог бы поддаться, даже зная, что она приведет меня в ад.
«Кристиан…»
Каждый мускул напрягся при шепоте моего имени. Это звучало так сладко из ее уст, как будто это был звук спасения, а не гибели.
Она была единственным человеком, который когда-либо так называл мое имя.
Моя рука обвила ее бедро. Грубость впилась в мягкую плоть, прежде чем я отпустил ее и выпрямился, ненавидя себя все больше с каждой секундой.
— Иди в свою комнату, Стелла. Моя резкая команда разрушила грубую близость момента. — И запри дверь.
Мгновение колебания. Рваный выдох.
Затем шорох бумаг и потеря тепла, когда она выбежала из комнаты.
Я подождал, пока не услышал, как закрылась ее дверь, прежде чем выдохнуть.
Мои шаги отдавались в такт моему сердцу, когда я шел в ванную, разделся с одеждой и включил душ настолько холодным, насколько это было возможно.
Ледяные струи воды хлестали мою кожу, но никак не могли подавить желание, бушующее во мне и испепеляющее все на своем пути, пока не остались только видения нефритовых глаз и пышных темных кудрей. Призрачный аромат зеленых цветов кружился в душе, такой же невидимый, но осязаемый, как ощущение горячего шелка под моим прикосновением.
Стелла так глубоко въелась в мое сознание, что я чувствовал только ее запах. Все, что я мог чувствовать. И, даже когда я закрыл глаза, все, что я мог видеть.
Потребность в моем паху пульсировала сильнее.
Черт побери.
Я выругался, прежде чем согнулся и сжал свой член кулаком. Он был твердым
и опухшым, и из него уже капала предэякуляция, а мои движения были грубыми, почти гневными, когда я стремилась к столь необходимому освобождению.
Я мог бы поцеловать ее. Я мог бы схватить ее за волосы и заклеймить ртом, пока не докажу , что в темном огне, пылающем между нами, нет ничего фальшивого .
Единственное, что удерживало меня, — это тонкая нить самообладания, сотканная из холодной логики и тончайших клочков моей давно уничтоженной совести.
Я прекрасно понимал, что если кто-то из нас сдастся, я обрек бы не только себя, но и ее на ад.
Я буду касаться ее окровавленными руками и целовать ее ртом обманщика. Ей предстояло забраться в постель с монстром, а она даже не подозревала об этом.
Часть меня хотела ее так сильно, что мне было все равно; другая часть была достаточно защитной, чтобы я отправил ее в такое место, где даже я не мог ее найти.
Это был парадокс, как и все, что в моей жизни имело к ней отношение.
Но если бы эта нить оборвалась…
Я закрыл глаза, крепко сжав руки, и мое дыхание стало хриплым.
Она могла бы быть подо мной сейчас, ее ногти вцепились в мою спину, а мое имя было слышно у нее во рту…
Мой оргазм свернулся у основания позвоночника, сначала медленно, потом быстрее, пока не взорвался в один ослепительный, оглушительный момент.
"Блядь!"
Сила моего освобождения заглушила мое проклятие, но когда я спустился с высоты, все, что осталось, это холодная вода и яркий, насмешливый свет верхнего света.
Я прислонился лбом к ледяной плитке и стал считать свои глубокие вдохи.
Один. Два. Три.
Комната Стеллы находилась по коридору от моей. Несмотря на то, что я сказал ей, запертая дверь не будет надежной защитой.
Четыре. Пять. Шесть.
Я продолжал считать, пока мое сердцебиение не замедлилось до нормального темпа, и ясность не прогнала скотч из моей крови и туман в моем мозгу.
Это была неподходящая ночь, чтобы сделать ход.
Я ждал так долго. Я мог бы подождать еще немного.
Потому что, когда я объявлю Стеллу своей, я сделаю это так чертовски тщательно, что ни у кого из нас не останется ни малейшего сомнения относительно того, кому она принадлежит… или кому я принадлежу взамен.