— Я всё ещё играю. В основном по вторникам и выходным. Здесь много любительских клубов.

— Я знаю! По средам я хожу в этот спортзал недалеко от моего дома, и… Футбол был моим первым выбором карьеры. Кандидат инженерных наук определенно был моим планом Б. Я очень, очень хотела стать профессионалом».

— Но?

— Я была недостаточно хороша.

Он кивает. — Я бы тоже хотел стать профессионалом.

— Что тебя остановило?

Он смеется. Это звучит как объятие. — Я был недостаточно хорош.

Я смеюсь. — Итак, что у тебя за команда и кого они обменяли?

— Ф.К. Копенгаген. И они избавились от…

— Не говори Халворсен.

Он закрывает глаза. — Халворсен.

Я вздрагиваю. — Да, ты никогда больше не выиграешь ни одной игры, ни за какие пурпурные трусы в мире. Но в любом случае с ним ты многого не выиграешь. Вам нужен лучший тренер, честное слово. Без обид.

— Много оскорблений. - Он хмуриться.

— Ты тоже следишь за женским футболом? - Я спрашиваю.

Он кивает. — Гордый сторонник OL Reign с 2012 года.

— Я тоже! - Я сияю. — Значит, у тебя не всегда ужасный вкус.

— Какая у тебя мужская команда? - Между его бровями появилась милая очаровательная вертикальная линия.

Я опираюсь подбородком на руки. — Угадай. Я дам тебе три попытки.

— Честно говоря, я могу принять любой клуб, кроме «Реал Мадрида».

Я продолжаю невозмутимо держать руки под подбородком.

— Это Реал Мадрид, не так ли?

— Ага.

— Возмутительно.

— Ты просто завидуешь, потому что мы можем позволить себе покупать приличных игроков.

— Верно. - Он вздыхает и протягивает мне одно из меню, которое я даже не заметила, как официант принес его. — Мне понадобиться еда для этого разговора. И тебе тоже.

Мы проводим остаток ночи, споря, и это… фантастика. Самое лучшее. Я подозреваю, что еда так же хороша, как он обещал, но я не обращаю на это особого внимания, потому что у Эрика невероятно неправильное мнение о том, как "Орландо Прайд" использует Алекса Моргана, и о траектории развития "Ливерпуля" в Премьер-лиге, и я должна посвятить все свои усилия тому, чтобы переубедить его в этом.

Я проиграла. Он придерживается своих неправильных представлений и систематически прокладывает себе путь через хлеб, затем закуску, затем основное блюдо, как человек, который привык с комфортом потреблять семь больших порций в день. В конце, когда наши тарелки чисты, а я слишком сыта, чтобы спорить с ним о правилах санкций вне игры, мы оба откидываемся на спинки стульев и на мгновение молчим.

Я улыбаюсь. Он… не улыбается, но близко, и это заставляет меня улыбаться ещё больше.

Я думаю, это было самое веселое, что что у меня было за последние годы. Ладно, ложь: я знаю, что это так.

— Кстати, как всё прошло? — тихо спрашивает он.

— Что?

— Твоя встреча.

— Ой. Думаю, хорошо.

— Благодаря круассану Фэй?

Я усмехаюсь. — Несомненно. И моему лавандовому белью.

Он опускает глаза и прочищает горло. — Кто клиент?

— Кооператив. Они строят центр отдыха в Нью-Джерси и ищут консультантов. Для них это второе место, поэтому они купили старый продуктовый магазин, чтобы превратить его в своего рода спортзал. Они ищут кого-то, кто поможет им это спроектировать.

— Ты?

— И моя начальница, да. Хотя у двоих её детей были колики, так что пока в основном я.

— Что ты им сказала?

— Я рассказала им о своих планах энергетической независимости, экологических стандартов строительства, разумного управления водными ресурсами, сведения к минимуму выбросов химикатов… всё такое. По их словам, они стремились к "зеленому" краю.

— И какие у тебя планы?

Я колеблюсь. Я действительно не хочу утомлять Эрика, и я получила отзывы от… буквально от всех, что, когда я начинаю говорить о инженерных вещах, я продолжаю слишком долго. Но Эрик, кажется, более чем заинтересован, и хотя я болтаю о сырье, федеральных ограничениях и оценке жизненного цикла более десяти минут, его внимание, кажется, никогда не ослабевает. Он только задумчиво кивает, как будто записывает информацию, и задает много умных вопросов.

— Так ты получила проект?

Я пожимаю плечами. — Завтра они встречаются с кем-то ещё, так что я пока не знаю. Но они сказали, что пока мы их первый выбор, так что я настроена оптимистично».

Эрик не отвечает. Вместо этого он просто изучает меня, серьезный, сосредоточенный, как будто я особенно интригующий план. Заставляет ли это меня чувствовать себя неловко? Не знаю. Должно. Я на свидании с парнем. Впервые за миллион лет. И он пялиться. Ужас, да? Но... Я вроде как не против.

В основном мне интересно, нравится ли ему то, что он видит, а это немного другое. Иногда мне кажется, что я утратила привычку задумываться о том, красива ли я, предпочитая мучиться над другими качествами. Я выгляжу профессионально? Умной? Организованной? Той, кого следует воспринимать всерьез, что бы это, черт возьми, ни значило? Я вообще нахожу идею о том, чтобы мужчины комментировали мою привлекательность, благоприятно или нет, отталкивающей. Но сегодня вечером, прямо сейчас. . . мысль о том, что Эрик может счесть меня красивой, вызывает теплый отклик в основании моего живота.

А потом замирает, когда я думаю, что он может пялиться по противоположной причине. Может ли он смотреть по противоположной причине? Хорошо. Это… нет. Мне нужно прекратить размышления. — О чем ты думаешь? - спрашиваю я.

Он смеется. — Просто интересно кое-что.

— Что?

Он барабанит пальцами по столу. — Хочешь ли ты получить работу.

— О, она у меня всё ещё есть. Несмотря на мои усилия этим утром, меня не уволили.

— Я знаю. И это очень неуместно, я в курсе. Но я хотел бы переманить тебя.

— Ах. Я... - Внезапно я чувствую жар и странное покалывание. — Я люблю свою работу. Она хорошо оплачивается. И начальница у меня замечательная.

— Я заплачу тебе больше. Назови цифру.

— Я… что?

— И, если тебе что-то не нравится в твоей нынешней работе, я буду рад договориться о твоих обязанностях. Я очень открыт для переговоров.

— Подожди, ты…?

— ProBld, — поправил он.

Я хмурюсь. Он говорит о ProBld так, как будто он имеет большое влияние на их административный выбор, и мне интересно, занимает ли он руководящую должность. Это объяснило бы костюм. А то, что он явно пришел на ужин прямо с работы, хотя мы встретились в восемь. На нем та же одежда, что и сегодня утром, только без галстука и пиджака, а рукава рубашки закатаны до локтей. Которые выглядят сильными и странно мужскими, и я изо всех сил стараюсь не пялиться. Я собираюсь спросить, что именно входит в его обязанности, но отвлекаюсь, когда официант приносит чек и передает его Эрику. Тот с готовностью принимает его.

Он платит? Я думаю, он платит. Должна ли я вежливо настаивать на том, чтобы мы разделили? Должна ли я грубо настаивать на том, чтобы мы разделили? Должна ли я предложить заплатить за нас обоих? Он действительно купил круассан этим утром. Как ужинать в компании? Я понятия не имею.

— Спасибо, — говорит официант перед уходом. — Всегда рад тебя видеть, Эрик.

— Ты часто сюда приходишь, — говорю я ему.

Он пожимает плечами, сунув свою кредитку в книгу. Хорошо. Корабль-плательщик отплыл. Дерьмо. — В основном с крупными клиентами.

— Так, это не твоё место для свиданий по умолчанию? - Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю прокрутить слова в голове. А это значит, что я не осознаю его значения до тех пор, пока он не затянется между нами. Эрик снова пялится, и я внезапно сбиваюсь с толку. — Я не знаю, если… если нет… Я не хотела сказать, что это свидание.

Его бровь поднимается.

— Я имею в виду — может быть, ты просто хотел… как друзья и. . .

Бровь поднимается выше.

Я прочищаю горло. — Я… Это свидание? — спрашиваю я тихим, неожиданно неуверенным голосом.

— Не знаю, — осторожно говорит он, подумав секунду.

— Может быть, это не так я… - Я не хотела делать это странным. Может быть, ты просто думаешь, что я хорошая девушка и хотела с кем-нибудь поужинать, а я совершенно неправильно истолковала ситуацию, и мне очень, очень жаль. Просто, мне кажется, ты мне очень нравишься? Больше, чем я могу вспомнить, чтобы мне кто-то нравился? Возможно, я спроецировала и...

Подходит официант, чтобы забрать чек, что прерывает моё движение по спирали и дает мне возможность сделать глубокий вдох. Всё хорошо. Так что, возможно, это было не свидание. Всё в порядке. В любом случае, было весело. Хорошая еда. Хороший разговор о футболе. У меня появился друг.

— Могу я задать тебе вопрос?

Я поднимаю глаза от заламывания рук, происходящего у меня на коленях. Не являюсь ли я нуждающимся, опасным преследователем? — Конечно.

— Я не знаю, свидание ли это, — серьезно говорит он, — но если нет, пойдешь ли ты на него со мной?

Я улыбаюсь так широко, что мои щеки почти болят.

• • •

Фисташковое мороженное тает в моем рожке, пока я объясняю, почему Нойер - гораздо лучший вратарь, чем о нем говорят. Мы идем по Трайбеке бок о бок, ни разу не прикоснувшись друг к другу, квартал за кварталом, ароматный ночной воздух и размытые огни. Мои туфли не новые, но я чувствую, как на пятке медленно образуется неприятная мозоль. Это не имеет значения, потому что я не хочу останавливаться.

Как и Эрик, я думаю. Каждые несколько слов я наклоняю шею, чтобы посмотреть на него, и он так красив в рубашке с рукавами и в слаксах, так красив, когда качает головой в ответ на то, что я сказала, так красив, когда он жестикулирует своими большими руками, описывая пьесу, так красив, когда почти улыбается и в уголках его глаз появляются маленькие морщинки, так красив, что иногда я чувствую это физически, внутренне. Мой пульс учащается, мне трудно дышать, и я начинаю думать о тревожных вещах. О таких вещах, как после. Я слушаю, как он объясняет, почему Нойер — невероятно переоцененный вратарь, и смеюсь, искренне любя каждую минуту.

В кафе с мороженым он ничего не заказывал. Потому что, он сказал, «я не люблю есть холодное».