Адам подошёл так близко, что мог видеть насыщенные карие глаза Ноя, покрасневшие и мокрые от слёз, веснушки, украшающие его кожу, размазанные следы грязи на щеках и подбородке. Под праведным гневом Ной выглядел довольно необычно, совсем не похож на парад изнеженных дебютанток, которых Адам был вынужден терпеть каждый день, чтобы сохранить своё прикрытие.

— Что выберешь, Ной? — мягко спросил Адам. — Я очень надеюсь, что первый вариант.

Парень беспокойно обвёл взглядом пустой склад, энергично дрожа, что Адам почувствовал дрожь в металле, прижатом к его коже.

— Звони, — наконец сказал Ной, и голос его прозвучал жалобно. — По громкой связи, — добавил он. — Чтобы я мог тебя слышать.

Адам вздохнул.

— Ной...

— Давай, — огрызнулся он, прервав мольбу Адама.

Когда Ной опустил пистолет, Адам вынул руки из кармана толстовки, оставив нож на месте, и медленно потянулся в задний карман. Он достал телефон и нажал на первое имя в контактах.

— Как дела, Лютик?

Женский голос на другом конце линии звучал на удивление бодро для одиннадцати часов вечера.

— Мы на громкой связи, — предупредил он.

Каллиопа не из тех девушек, с которыми можно разговаривать по громкой связи. Звук яростно печатающих по клавишам длинных ногтей резко прервался.

— О… хорошо. Что происходит? У тебя проблемы? Если у тебя снова неприятности, Адам...

— Громкая. Связь, — напомнил он, прерывая её тираду. — Мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу. Можешь получить доступ к кое-какой информации?

— У железного человека железный член?

Адам нахмурился.

— Я не знаю, что это значит.

— Иногда я ненавижу эту работу, — пробормотала она. — Что тебе нужно?

— Мне нужно, чтобы ты прислала мне файл с уликами по Уэйну Холту.

На другом конце линии повисла долгая пауза.

— Зачем? Это дело более чем десятилетней давности.

— Просто сделай. Всю информацию.

— Даже...

— Да, даже это, — огрызнулся Адам, после чего глубоко вздохнул и выпустил воздух. — Прости, Кали. Ночь была долгой. Можешь, пожалуйста, отправить?

— Ага. Будет сделано, пупсик. Дай мне пять минут.

И Каллиопа отключилась, оставив Адама и паренька гораздо ближе, без ствола пистолета между ними.

— Ты должен уйти, — сказал Адам умоляющим голосом. — Тебе не стоит видеть то, что видели мы. Я уверяю тебя, мы собрали более чем достаточно доказательств, чтобы осудить твоего отца.

Лицо Ноя исказилось, как будто слова Адама причинили ему физическую боль.

— Тогда почему ты не обратился в полицию?

— Твой отец умел заметать следы. Полиции пришлось бы иметь дело с подтверждением улик, затем нужен ордер. Моим людям – нет. Нам просто нужно найти правду.

— Нам? Кто ты вообще такой? Ты ненамного старше меня. Ты, наверное, ещё даже права не получил, когда убил моего отца. Я провёл своё расследование. Какой идиот наймёт подростка, чтобы убить взрослого?

— Никто меня не нанимал. Это не работа. Я не получаю зарплату, у меня нет пенсионного фонда. Пожалуйста, Ной. Просто уходи.

Телефон Адама пискнул. Он переключился на свою электронную почту и зашифрованный файл, мигающий внизу.

— Последний шанс.

Ной выхватил телефон у Адама и ткнул на кнопку воспроизведения. Адам отвернулся. Он не мог снова смотреть видео или на реакцию парня. К счастью, видео было без звука. Хватило услышать реакцию Ноя. То, как он резко втянул воздух, придушенный крик, похожий на крик раненого животного, и, наконец, рвота, хлынувшая на бетон, когда Ной потерял самообладание.

Адам поборол желание его утешить. Что он вообще мог сказать? Компания Холлмарк не выпускала открыток «прости, но твой отец был мудаком». Хотя, учитывая большое число дерьмовых отцов, возможно, они и правда что-то упускают. Адам обернулся и осторожно потянулся за телефоном. Он легко забрал его из ослабевших пальцев паренька.

— Твой отец не стоит ни твоих слёз, ни твоей мести. Даже если он никогда не трогал тебя. Он должен был умереть. Мне жаль, что ты пострадал в процессе.

Ной бросил на Адама взгляд.

— Ага, уверен, что из-за этого ты будешь спать спокойнее по ночам.

Адам лишь смотрел вслед юноше, который уходил, опустив голову и ссутулив плечи. Он напоминал Адаму побитую собаку.

По дороге домой лицо Ноя неотступно преследовало Адама, и даже спустя несколько часов, когда он лежал в постели. Что случилось с Ноем после смерти отца? Сыт ли он? Имеет ли крышу над головой? Был ли он где-то один, в двух секундах от того, чтобы пустить пулю себе в рот?

Адам лучше других знал, как детские травмы могут подкрасться в самые неподходящие моменты, самыми нелепыми способами. И как только кто-то повернул ключ в той части мозга, где хранились воспоминания, запихнуть их обратно – практически невозможно.

Адам так до рассвета и не сомкнул глаз. Он прижал ладони к глазам, пока за веками не заплясали звёздочки. Он должен встретиться с отцом и Аттикусом в клубе за завтраком. Адам знал, что должен рассказать им о Ное. Что кто-то знает, кем на самом деле был Адам. Но не хотел им говорить. Он не хотел говорить никому. Какая-то неведомая часть его души хотела оставить Ноя при себе.

Шаркая ногами, Адам пошёл в душ, заставляя себя расслабиться, стоя под струями воды, стекающими по спине и плечам, думая о больших карих глазах и веснушках, усыпанных на бледной коже. Он чувствовал странную ответственность за мальчика. Адам не знал, почему продолжает думать о Ное как о мальчике. Между ними было не больше шести лет разницы, но Адаму казалось, что он родился стариком – словно прожил сотню жизней за свои двадцать семь лет. Жизнь Ноя явно не была лёгкой, но в нём присутствовала уязвимость, тихое отчаяние, которое затронуло что-то, похороненное в глубинах души Адама. Что-то, о существовании чего он даже не подозревал. Его совести.

Принесёт ли Ною это хоть какое-то утешение, если он узнает, что, по сути, он не давал ему спать ночью?