— Можешь ли ты винить меня? Когда я встретил тебя в Ночь Беспорядков, ты тонула в той черной толстовке. Я никогда не думал, что ты такая… все это, — он указал на мое тело, и я нахмурилась сильнее.

— Ах да, та толстовка с капюшоном, в кармане которой лежал ключ? Та самая, которая видела, как я три месяца гнила в гребаной тюрьме, пока меня судили за преступления, к которым я не имела никакого отношения? Эта толстовка с капюшоном? — да, напрасно тратила усилия, но мне было все равно. Эти ублюдки явно не понимали, как сильно они испортили мне жизнь той ночью, и, черт возьми, я собираласт заставить их понять. Как-то.

Стил тяжело вздохнул, как будто был раздражен.

Блядь, серьезно?

— Послушай, Мэдисон Кейт, я знаю, ты думаешь…

— Я не думаю, — прошипела я ему в ответ, обрывая любое дерьмовое оправдание, которое он собирался извергнуть на меня. — Я знаю. Я знаю, что твои приятели внизу подставили меня, а теперь ты живешь в доме моего отца? Какого хрена на самом деле, Стил?

Его губы дрогнули в еще одной из тех полуулыбок, которые мне хотелось стереть с его лица. Или, может быть, поцеловать. Но это был всего лишь мой год безбрачия. Но будь я проклята, если мне не было интересно посмотреть, что он может сделать с этим проколотым языком.

— Хорошо, хорошо… Я тебе крикну, когда привезут пиццу. Есть какие-нибудь предпочтения?

Я пару раз моргнула, ошеломленная его быстрой сменой темы.

Стил сморщил нос и прищелкнул языком, его пирсинг издал звук против зубов.

— Ты выглядишь как девушка типа — все или ничего. С двойным сыром или просто с сыром?

Разъяренная, я в три больших шага преодолела расстояние между нами и толкнула его рукой в центр груди, выталкивая обратно в коридор. Я очень старалась не думать о том, какой упругой и рельефной была его грудь, или о дразнящих намеках чернил, выглядывающих из-за его воротника. Вместо этого я захлопнула дверь у него перед носом и в отчаянии закрыла лицо руками.

— Хорошо, я закажу и то, и другое! — крикнул Стил через дверь. — Я уже могу сказать, что нам будет так весело жить вместе!

Затем он рассмеялся, этим глубоким, хриплым смешком, от которого у меня в животе загорелся огонек, когда его шаги затихли вдали. Мне хотелось кричать и вопить. Ударь что-нибудь. Но это было полной противоположностью всему, чему тетя Мари пыталась научить меня за последний год.

Когда я появилась на ее пороге в Камбодже, она увидела, как я зла. Как всецело наполнена ненавистью. Она сделала все, что могла, и я должна была отдать ей должное.

Но я была ужасным учеником медитации, и все эти чувства внутри меня просто загноились.

— Черт! – крикнула я в ладони, заглушая звук собственного голоса.

Измученная, растерянная и чертовски злая, я плюхнулась на розово-фиолетовое одеяло с оборками и закричала в подушки. Когда я закончила, я заставила свое тело замереть.

Один… два… три… четыре… пять…

Успокаивающие вдохи наполняли мои легкие с каждым числом, но они мало что делали, чтобы избавиться от яда в моем сердце. Я была обречена; я смирилась с этим несколько месяцев назад.

Теперь все, чего я хотела, это утащить этих ублюдков за собой. Хотя я, вероятно, была готова признать, что Стил имел очень мало общего с моим арестом, я не могла сказать то же самое о двух других. Зеленоглазый — Коди — дал мне толстовку с ключом. А Голубоглазый? Он отдал меня прямо в руки копов. Он точно знал, где оставить меня в нужное время.

Он знал, что делал, и никакой флирт со Стилом не изменил бы этого факта.

— Ублюдки, — прошептала я вслух, тяжело выдыхая. Я была измотана, все мышцы болели от долгого полета, а веки были как наждачная бумага. Мне ничего так не хотелось, как проспать весь следующий месяц… но на этом фронте мне чертовски не повезло.

Всего через три дня, в понедельник утром, я начну учиться в университете Шэдоу Гроув.

Со стоном я перевернулась на ужасном одеяле и выудила телефон из сумки. Мне нужно было знать, во что, черт возьми, я ввязалась, и я знала только одного человека, который мог бы ввести меня в курс дела.

Если бы она заговорила со мной, это было бы так.