Поверхность цилиндра приблизилась. Она имела вид ровной стены с центральным входом неправильной формы. Майкл не мог определить размеры этой поверхности до самого последнего момента — пока кони не пролетели в отверстие.

По-видимому, диаметр цилиндра был около мили.

И тут произошло то, чего никто не предвидел. Один из всадников оказался впереди Майкла и Гвината. Копыто коня пронеслось в двух-трех футах от лица Майкла, потом рванулось назад и задело его голову. Майкл соскользнул с седла, не видя ничего, кроме теплого красного света, который быстро замутился и стал темно-коричневым…

Сознание возвращалось постепенно. Сначала Майкл ощутил едкий запах и чихнул. Потом почувствовал боль, лоб жгло как огнем. Майкл открыл глаза, но долго ничего не видел, кроме тьмы. Наконец в ней проявилось нечто еще более темное. Он был в цепях. Они шли от запястий и лодыжек к медному столбу с кольцами на обоих концах. От колец тянулись цепи длиной в несколько ярдов к другому столбу, там был таким же образом прикован скелет — одежда и высохшая кожа клочьями висели на прозрачных желтых костях.

Майкл стал невесомым. Неведомым образом ощущалось движение чего-то огромного вокруг. В сумраке Майкл видел лишь цепи, столбы и тела.

Похоже, сидхи устроили тут своего рода кладбище. Майкл закрыл глаза, чтобы поискать вокруг ауры живых существ. Удалось уловить лишь смутный рокот. Все же это позволило Майклу осознать, что он находится внутри медного цилиндра, а сам цилиндр представляет собой один из сегментов Иралла.

Майкл повторил попытку, но тут же съежился от страха — чей-то голос словно обжег его. Майкл выставил защиту, но она оказалась слишком слабой, чтобы противостоять такой мощи. И ненависти.

— Несмотря на твои преступления, антрос, несмотря на муки всех существ, которых умертвили, дабы ты мог насытиться их плотью, несмотря на то, что ты предавал любивших тебя, несмотря на все совершенные тобой человеческие деяния… Мы вместе взираем на лик тайны, антрос…

Звучал голос Таракса. Сидх появился из тьмы, он стоял на медном постаменте.

— Кто ты? — спросил Таракс. Нимб белых волос окружал его голову.

— Поэт, — ответил Майкл без малейшего колебания. Бесследно исчезла неловкость, которую он испытывал прежде, когда речь заходила о его хобби, о его одержимости. О его призвании.

— Это для меня пустой звук. Кто ты такой, чтобы находиться под защитой великих сил? Почему мне не позволено убить тебя? Почему сам Адонна вопрошает о тебе? Признаюсь, я удивлен. Кто ты?

— Чего хочет Адонна?

У Майкла пересохло в горле от едкой пыли, что висела в воздухе.

— Не знаю. Я служил Адонне многие века, хранил его тайны и восхищался его творениями…

— Адонна — он? Мужчина?

— И вот он требует тебя. Мне нет нужды с тобой церемониться. Сейчас у меня только одна задача, и поскольку время не имеет значения для Адонны, я могу не спешить. Мне известно, что ты — средоточие зла, что твое главное преступление — не кража лошади. Самое худшее в том, что ты — человек… и помогаешь тому, кто зовет себя Изомагом. Ты хочешь принести ему Песнь Силы?

Майкл ощутил, как книга давит на бедро. Постамент Таракса приблизился, верховный жрец Мална коснулся длинными пальцами цепей, которые связывали Майкла с другими телами.

— Моя задача — освободить тебя и направить в Туман. Всем им, — он указал на сотни, тысячи трупов, — я оказывал честь. Являлся через короткое время и находил их здесь; Адонна возвращал их, забрав то, что ему нужно. Большинство были сидхами. Немногие люди заслужили такую кончину.

Одеяние Таракса внезапно пришло в движение. Из черной ткани выросли серые ветви и сплелись в сложный узор. Он прикоснулся к ноге Майкла и медленно повлек его прочь от парящего кладбища.

— Майкл Перрин, — громко провозгласил Таракс. — Антрос…

В противоположном конце цилиндра открылся выход. Майкл увидел впереди радужный свет бездны. Сзади кладбище превратилось в нагромождение буроватых пятнышек и вскоре кануло во мглу.

Майкл зажмурился и сглотнул.

Открыв глаза, он понял, что проносится через отверстие в основании цилиндра. Сам цилиндр продолжал вращаться, его медная поверхность и зеленые пятна освещались мерцанием бездны, которую Таракс назвал Туманом.

Внизу кипела неведомая деятельность. Что-то вздымалось из Тумана. Сверкала тьма. Могучее щупальце мрака протянулось к Майклу, обвило, как удав. Бесчисленные образы заплясали вокруг в карнавале превращений; лица, тела, конечности… Майкл застонал и зажмурился, но видения не исчезли.

«Не существует магии, кроме той, что живет в наших умах».

— Нет! — Он узнал голос и интонацию.

«Вселенные способны сосуществовать в одной последовательности волн, как гармоники сложных колебаний. Так бороздка на аудиодиске воспроизводит звучание духовых и струнных инструментов: духовые — одна вселенная, струнные — другая, и опытное ухо их различает. Мы можем существовать во всех вселенных, но „слышим“ только одну из-за нашей ограниченности, особенности наших желаний, физических потребностей. Все суть колебания. Ничто колеблется в пространстве, лишенном расстояний. Все есть музыка. Вселенная, мир — просто одна длинная, сложная песнь. Различие миров — различие песен. Все сидхи понимают это, когда творят волшебство».

Майкл уже не боролся. Он лишился сил и с ужасом ждал, что будет. Кто мог предвидеть такое? Он очень хорошо знал этот голос — совсем недавно мечтал услышать его, надеялся получить от его обладателя помощь, ответы на важные вопросы.

Пропала книга, а вместе с ней поэма, которую искал Линь Пяо Тай, первая часть Песни Силы, необходимая Изомагу. Теперь Майкл лишился единственной тайны и последней защиты.

— Ты «радио Смерти», — сказал он.

«Я — Царство. Мое тело — Царство, и Царство — мой ум».

— Почему же ты мне помогало, если ненавидишь меня?

«Я не знаю ненависти. Царство рушится. Поддерживать его существование стало очень трудно. И времени не так много, как когда-то казалось… нет вечности».

Голос звучал все отчетливее. В то же время зрение Майкла обострилось, и он увидел, как бесформенные облака и тьма, кружась вихрем, погружаются в глубь тумана, вспыхивают зелеными, желтыми и голубыми огнями, розовеют, испускают сверкающие красные кольца.

Впереди появилась каменная площадка высоко в горах, несомненно, именно ее когда-то показал Майклу Бири. Посреди площадки стояло удивительное существо. Судя по всему, это был сидх, но таких сидхов Майкл еще не встречал. Несмотря на отсутствие морщин, ярко-рыжие волосы, рельефные мышцы обнаженных рук и ног, сидх казался старым и усталым. Странное впечатление производили черные без белков глаза и серые, как скала, зубы.

Сидх носил короткий килт и свободный рыцарский плащ, поясом служил золотой шнурок. Килт был окантован золотыми ветками и листьями. Майкл глянул вниз, но не увидел своего тела; остались, похоже, лишь глаза.

— Так ты узнаешь меня?

— Да.

Сидх шагнул вперед.

— Я старался быть безликим. Но у тебя хорошее чутье. Ты ведь узнал меня не по голосу, верно?

— Нет, не по голосу.

— По манерам. Увы, даже божество не в силах утаить свою сущность.

— Сколько времени вы… божество?

— Пожалуй, не очень долго. Двадцать-тридцать земных тысячелетий. Но достаточно, чтобы утомиться. Тебе известно, кто я?

— Сидх.

— Да, и к тому же очень древний. Не из новых поколений. Все ныне живущие сидхи, или почти все, забыли обо мне. Им известен лишь Адонна. Они не помнят Тонна, который вернул их на Землю и противопоставил свою дочь Совету Элеу. Я возглавил Совет Элеу в Делфе. Знаешь ли ты, кто такой Тонн?

— Сидхийский волшебник?

— У тебя неплохая память. Всего было четверо магов, помнишь их имена?

— Тонн, Дедал…

— Манус и Аум. Прочие — не столь могущественные, маги низших порядков. Все они теперь существуют как животные на твоей Земле, им не восстать, не изменить свою судьбу. Только люди стремились к возрождению, они нас так ненавидели… Теперь очень немногие из твоих сородичей знают, почему человечество хотело возродиться. Быть может, вообще лишь один… Волшебник-Змей. Уж он-то, конечно, помнит!