— Думаешь, ты чем-то отличаешься от меня? Ты убиваешь, чтобы получить то, что хочешь. Это одно и то же. Мы просто хотим разных вещей.

— Может и так. — Я пожимаю плечами, потому что в некотором роде это правда. Я сделаю все для Пейдж, если это заставит ее улыбнуться. — Она хочет твоей смерти, так тому и быть.

С этими словами я нажимаю на курок. Его тело падает на пол, и я молюсь, чтобы после этого мой котенок обрел покой. Я стою и думаю, хватит ли этого, чтобы вернуть ее. Я убираю пистолет. Я найду способ или умру, пытаясь.

Краем глаза я замечаю какое-то движение и замираю. Я вижу Пейдж с пистолетом. Он в руке вдоль ее тела, и она смотрит на меня со слезами на глазах. Она все видела. Слышала все.

Я злюсь, что она здесь и что подвергла себя опасной ситуации. Ей пришлось увидеть смерть еще одного своего родителя. Даже если она ненавидела его, я не хотел, чтобы это воспоминание отпечаталось в ее мозгу. Я не хочу, чтобы все это касалось ее. При виде ее все мои защитные инстинкты рвутся вперед. Я хочу защитить ее от этого темного, уродливого мира.

— Котенок, — шепчу я, и мне хочется подбежать к ней и обнять, но не уверен, позволит ли она мне.

Ее мертвый отец лежит между нами, кровь растекается по грязному полу, и я не знаю, сможет ли она смотреть на меня после этого. Одно дело хотеть его смерти и желать, чтобы это произошло. Совсем другое — видеть, как мужчина, которого ты любишь, делает это. То есть, если она все еще любит меня.

— Капитан.

Она подбегает ко мне, бросается в мои объятия и рыдает. Я чувствую, как с каждым вздохом ее волнение и страх тают. Я крепко держу ее и выношу из этого места. Прочь от тьмы и всего зла, которое больше никогда не коснется ее снова.

Я несу ее к машине, сажаю внутрь, достаю свой пистолет и опускаю ей на колени.

— Подожди здесь, котенок. Мне нужно закончить.

Ее глаза дикие, но она кивает и обхватывает мое оружие. Она смотрит, как я иду к багажнику, достаю канистру с бензином и возвращаюсь к зданию.

— Документы. Возьми все записи, — говорит Пейдж, заставляя меня обернуться и посмотреть на нее.

Мгновение обдумываю, затем ставлю канистру и забегаю обратно. Хватаю со стола бумаги. Когда возвращаюсь, протягиваю их Пейдж. Снова беру канистру с бензином и выливаю его по периметру, а затем бросаю внутрь. Отступив назад, я достаю из заднего кармана зажигалку и зажигаю ее.

— Это для нее, жалкий ублюдок.

Я подбираю кусок какой-то бумаги и поджигаю его. Смотрю на пламя и удостоверяюсь, что он разгорелся, а потом бросаю в бензин и смотрю, как загорается здание. Я поворачиваюсь и ухожу. Никто не будет слишком вдаваться в подробности, потому что все они были известными преступниками. И если кто-то решит копать, у меня все еще достаточно влияния, чтобы замять это. Никто не будет скучать по этому куску дерьма, и этот мир будет лучше без грязи, которой он в него приносил.

Когда сажусь в машину, я протягиваю руку и сажаю Пейдж к себе на колени. Это опасно и, вероятно, незаконно, но я возвращаюсь к нам домой с ней на руках. Будь я проклят, если когда-нибудь снова отпущу ее.