Хендрикс осветил фонариком мальчишечье лицо, и мы с Риган дружно ахнули от удивления.

— Отпустите меня, — прорычал мальчик.

Его руки дрожали, кулаки были прижаты к бокам, лицо было грязным и покрытым сажей. Невозможно было сказать, какого цвета у него волосы или даже точно, какой он национальности. У него был колоритный южный акцент, я поняла это даже по нескольким его словам. Очевидно, он был здешним жителем, но оставался ещё миллион вопросов.

— Ни за что, — ответил Хендрикс. Его голос был гладким, как сталь, резким, но твёрдым. — Что ты там делал, шныряя по улице?

— Это вас не касается. И к вам это не имеет никакого отношения. А теперь, если вы будете так добры, отпустите меня, я просто уйду, и мы сможем притвориться, что никогда не встречались.

Я сжала губы от его мужества, но когда он бросился вперёд и пнул Вона в голень, моё веселье быстро исчезло. Вон испустил поток ругательств и поднял свой пистолет, открывая и заряжая его одним быстрым движением пальца.

— Возможно, ты не понимаешь этого, пацанёнок, — Хендрикс пошёл вперёд, пока не навис над парнишей, явно не боясь пинка в голень, — но ты находишься в серьёзной опасности. Очевидно, что, если ты бегаешь по ночам, ты можешь быть немного сумасшедшим. Но послушай меня. Я бесконечно опаснее любого Пожирателя, которого ты там найдёшь. Лучше ответить на мои вопросы, чем разжигать мой гнев. Способен ли ты это понять?

— Послушай, ты, сукин сын, у меня есть дела, а ты отвлекаешь меня от моей работы. Я не охотился ни за тобой, ни за твоими людьми. Мне просто нужно взять кое-что из сарая, и я пойду своей весёлой дорогой.

Прежде чем кто-либо успел ответить, у Пейдж начался четвёртый раунд рвотного рефлекса. Всё замерло, и мы с Риган могли позаботиться о её нуждах. В любом случае, не было никакого смысла пытаться говорить о ней, но я ненавидела, что этот мальчик стал свидетелем нашей слабости. Я понимала необходимость затащить его внутрь, из открытого и уязвимого пространства снаружи, но теперь мне казалось, что он знает один из наших самых сокровенных секретов.

— Что с ней такое? — спросил он, вызывающе вздёрнув подбородок. — Она больна?

— Ты довольно умён, не так ли? — саркастически заметил Вон.

— Ей нужно лекарство? — требовательно спросил мальчик, понизив голос до опасной октавы.

Ему было не больше одиннадцати-двенадцати лет, но он явно был мудр не по годам. Я ясно видела твёрдость и опыт, осветившее его лицо. Этот мальчик боец. И мы собирались стать свидетелями его техники выживания.

— Большинство больных в нём нуждаются, — медленно ответил Нельсон.

— Я знаю, где есть лекарство, — уверенно заявил он. — Я знаю, где много-много лекарств. Я видел на днях.

— Неужели? — Харрисон недоверчиво усмехнулся. — Ты совсем как тот маленький ребёнок, который крадётся в темноте, крадёт вещи из амбаров и уносит их в своё тайное убежище, где есть лекарства, еда и подушки?

Подушки? Харрисон, должно быть, очень устал сегодня.

— Да, я тот самый ребёнок, — возразил он. Он выпрямился и, казалось, совсем не боялся направленного на него оружия. — Но я ничего не крал. Я вернулся за тем, что принадлежит мне. Это не ваш дом. И вы не можете осуждать меня за то, что я делаю что-то плохое, когда вы не живёте здесь. Когда вы украли больше, чем я когда-либо.

Он был прав. Но это заставило меня задуматься.

— Это твой дом?

— Это был мой дом, — непреклонно пояснил он. — Но вы можете забрать его себе. Удачи вам с этим. Внизу, за стиральной машиной и сушилкой, есть кладовка, полная еды и всякой всячины. Угощайтесь, чем хотите, но только если вы меня отпустите.

— Нет, — прорычал Хендрикс. — Мы не позволим тебе уйти. Даже если мы посчитаем, что можем доверять тебе, мы не можем с чистой совестью позволить тебе бегать там, в кромешной темноте. Ты собираешься убить себя, или ещё хуже.

— О, спасибо, супермен, — прорычал парень в ответ. — Но я знаю, что вы не будете стрелять в меня. У вас на лицах выражение благодетелей. Из тех, кто думает, что может спасти весь долбаный мир. Так что давайте договоримся, если вы действительно хотите сделать доброе дело, то отпустите меня. У меня есть дела, к которым мне нужно вернуться, а вы меня задерживаете!

— Как тебя зовут? — спокойно спросила я с дивана.

Пейдж свернулась калачиком на моих коленях, и я не могла заставить её слезть с моих колен, хотя и знала, как плохо тепло моего тела влияет на её лихорадку.

Он вздернул свой упрямый подбородок ещё выше и выплюнул:

— Миллер.

— Это твоё имя или фамилия? — хрипло спросил Вон.

— Не имеет значения, — возразил Миллер. — Это единственное имя, которое у меня есть, и это единственное имя, которое вы получите. А теперь отпустите меня.

— Нет, — прорычал Нельсон.

— Хорошо, тогда давайте поторгуемся, — быстро предложил он. — Отпустите меня, и я вернусь с лекарством для вашего больного ребёнка. Я не лгал насчёт этого. Я точно знаю, где оно находится.

— Ты даже не знаешь, какое лекарство ей нужно, — возразил Хендрикс.

— Пенициллин. Всем нужен пенициллин. Они его всё время раздают, — фыркнул Миллер.

— Кто они? — осторожно спросила я.

— Послушайте, — ответил он вместо этого. — В этом доме небезопасно. И вам опасно оставаться здесь. А им, — он указал на нас троих, сидящих на диване, — особенно опасно. Так что, если вы знаете, что для вас лучше, вы сейчас же соберёте вещи и отправитесь в путь. А я пойду по своим делам. Или они найдут вас и заберут. Тогда вам будет так же плохо, как и моей сестре.

— Твоей сестре? — я ухватилась за это слово, понимая, что его настойчивость была связана с чем-то чрезвычайно важным.

Он застонал и обхватил голову руками.

— Да, моей сестре! А теперь отпустите меня, чёрт возьми. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы выбраться оттуда, и у меня только один шанс вернуться за ней. Время идёт!

На несколько напряжённых минут воцарилась тишина.

Наконец Вон спросил:

— Кто они? Поселение?

— Нет, — покачал головой Миллер. — Лагерь ополченцев. Они строят армию. Они думают, что у них есть политическая машина, которая восстановит равновесие в великих Соединенных Штатах Америки.

— Это слишком громкие слова для тебя, — усмехнулся Хендрикс.

— Да, но мне уже некоторое время приходится слушать их проповеди. Как бы глупо это ни звучало, фразы застревают у тебя в голове. Я в это не верю, но и забыть не могу.

— У них есть лекарства? — настаивал Хендрикс.

— Очень много, — подтвердил Миллер.

— И у них твоя сестра?

— И моя мама, — прошептал он страдальческим хрипом.

— Твоя мама хочет уйти?

Миллер ничего не ответил, только покачал головой с первым признаком уязвимости, который я заметила у него.

— Мы с тобой заключим сделку, — твёрдо заявил Хендрикс. — Отведи меня к этому лекарству, и я помогу тебе найти твою сестру.

— Нет, — решительно покачал головой Миллер. — Не получится. Ты слишком большой и слишком Янки. Ты просто задержишь меня, а у меня нет на это времени.

— Хорошо, тогда ты останешься здесь до утра, а потом мы вернём тебя твоей матери. Она ведь останется с армией, верно? Держу пари, им интересно, где ты сейчас.

— Они не знают, что я пропал. Ты думаешь, я глуп?

Теперь Миллер был зол, в его глазах при слабом свете фонаря мелькнула паника.

— Может быть, пока и нет, но я уверен, что к утру они это поймут, — возразил Хендрикс.

Паника сменилась разочарованием, и Миллер прорычал:

— Хорошо. Но клянусь богом, если ты выдашь моё прикрытие или бросишь мою сестру, я убью тебя сам.

— Вполне справедливо, — согласился Хендрикс.

Риган больше не могла молчать.

— Ты же не собираешься всерьёз проследить за ним до лагеря ополченцев? Мы даже не знаем этого парня! Он может заманить тебя в ловушку!

Хендрикс развернулся, сделал три шага к дивану и опустился на колени. Он обхватил лицо Риган своими мозолистыми руками и привлёк её внимание.

— Ты же знаешь, что я должен это сделать. И ты знаешь, что я вернусь, — он выдержал её взгляд, хотя слова, казалось, не давали ей покоя. — Я не позволю тебе выйти, Риган, так что оставь эту идею прямо сейчас.

Наконец она кивнула, и он запечатлел интимный поцелуй на её лбу.

Я отвернулась от их личного момента, и тут же взглядом нашла Нельсона. Он встретил мой пристальный взгляд, и между нами вспыхнуло понимание. Вон останется. Харрисону и Кингу нужно, чтобы Вон остался. Я медленно покачала головой, требуя, чтобы он тоже остался.

— Я скоро вернусь, Хейли, — пообещал он с расстояния в несколько метров. — Я дал тебе обещание, которое намерен сдержать.

— Но ты не сможешь сдержать его, если будешь мёртв, — настаивала я.

Нельсон подошёл ко мне, держа в каждой руке по пистолету.

— Не надо, — его взгляд встретился с моим, удерживая меня с жестокой страстью. — Не сомневайся во мне, не сомневайся в том, что между нами, и никогда не сомневайся в том, что я сделаю всё, чтобы вернуться к тебе.

— Эм, если вы закончили со своими странными прощаниями, нам нужно уходить до восхода солнца. Так что это значит сейчас, Казановы. Живее! — Миллер подпрыгивал на месте, торопясь поскорее уйти.

Хендрикс повернулся к Вону.

— Если мы не вернёмся к утру...

— План на случай непредвиденных обстоятельств, — ответил Вон, не теряя ни секунды.

От этих слов дрожь ужаса пробежала по моему телу от кончиков пальцев на руках до кончиков пальцев ног.

Бросив ещё один взгляд на меня, Нельсон последовал за Хендриксом и Миллером к задней двери.

Риган взяла меня за руку и крепко сжала её.

Я чувствовала себя не в своём уме, не как сумасшедшая, а словно меня вытеснили из тела. Это сбивало с толку и останавливало сердце, и мой разум не мог догнать Нельсона, выходящего из этой двери, независимо от того, насколько умным он должен был быть.

— Они скоро вернутся, — шёпотом пообещала Риган.

— Они скоро вернутся, — повторила я ошеломлённо.

Пейдж заёрзала на моих коленях, привлекая моё внимание к своему очаровательному лицу. Она снова заснула, измученная болезнью. Она была прекрасным ребёнком даже в таком состоянии. Молочно-белая кожа, великолепные светлые волосы, большие красивые голубые глаза с невероятно длинными тёмными ресницами. Она была всем, что ещё оставалось хорошего в этом мире, всем, что было ещё чистым и невинным.