Глава 20

Айви

Сантьяго тут же поднял меня на ноги. Вся нежность мгновенно пропала, словно ее и не было. Словно я себе все вообразила.

– Сантьяго, – держа мою руку под неудобным углом, он взял четки с прикроватной тумбочки и вывел меня из комнаты. Его уверенные шаги отдавались эхом по коридору, тогда как я ступала бесшумно. – Мне больно.

– Я более чем терпелив с тобой, а ты, похоже, не способна следовать даже одной простой инструкции.

Мы быстро шли по дому, и я старалась не отставать, рассматривая все вокруг. Темные коридоры, тускло освещенные помещения, богато текстурированные ковры и занавески, замысловатую резьбу по дереву. Это место словно вышло из старого фильма про вампиров.

– Притормози, – попросила я, заскользив по лестнице, когда Сантьяго попытался быстро спуститься.

– Не отставай, – парировал он, словив меня прежде, чем я упала.

Вокруг никого не было, и я задумалась, который сейчас час. Я могла судить лишь о том, что небо почти заволокло чернотой, но луна пока не светила.

– Куда мы идем? – спросила я, когда мы прошли через большую кухню, такую же темную и навевающую мысли о древности, за исключением современных приборов.

Сантьяго раскрыл дверь и уже собирался шагнуть на улицу, но остановился и посмотрел на мои босые ноги.

– Ты когда-нибудь вообще надеваешь обувь? – спросил он, но, впрочем, ответа ждать не стал. Я не думала, что Сантьяго вообще по-настоящему хотел услышать его. В следующий миг он перекинул меня через плечо, а тонкая сорочка задралась до бедер. По голой коже скользнул порыв прохладного ветра.

Подпрыгивая на его плече, я бросила взгляд на дом. Он оказался даже больше, чем я думала. Четыре этажа с высокими шпилями, исчезавшими в низко нависших облаках, и густой плющ, обвивающий стены. По центру располагалось большое арочное окно с витражным стеклом. А сверху небольшие оконные сегменты, образующие витиеватый круг.

Впрочем, нет, не круг.

Это роза. Сегменты представляли собой лепестки.

Де ла Роса [1]. Роза.

В отдаленной части дома на верхнем этаже вдруг вспыхнул свет. Я увидела какое-то движение сквозь кованый забор. А потом и женский силуэт. Заметив нас, женщина раздвинула шторы шире и стала открыто наблюдать.

В следующий миг я услышала, как скрипнула дверь, и меня снова окутали запахи церкви. Я вытянула шею, разглядывая маленькую часовню. Закрыв дверь, Сантьяго поставил меня на ноги.

Я осмотрела скамьи, заметив, что их по шесть с каждой из сторон. Дерево тут было гладким, без резьбы. На участках для коленопреклонений не было подушек. Потертые Библии на обеих скамьях завершали образ.

В дальнем левом углу стояла купель для крещения. Она оказалась большой и богато украшенной, сделанная из того же материала, что и алтарь. В противоположном углу стояла простая исповедальня. Вместо дверей там висел красный бархатный занавес, призванный создать у кающегося ощущение уединенности.

Сантьяго уверенно прошел к алтарю, даже не остановившись, чтобы перекреститься. И не поклонился, как нас учили монахини. Меня это заинтриговало. Его преданность. Вера. Я думала, он увлекался религией. Но наверняка не знала. Особенно после вчерашнего, как Сантьяго склонил меня над алтарем в часовне, священном месте, и стал выливать воск на мои бедра. Набожный человек такое ни за что бы не сотворил. Однако еще были эти четки. Зачем он подарил мне их в нашу брачную ночь? И почему так разозлился, обнаружив, что я их не надела?

У алтаря Сантьяго даже не поднял голову, чтобы отдать дань уважения распятому Христу. Он лишь взял коробок спичек и зажег несколько свечей. Но я заметила, что лампада и до этого заливала все красным свечением. Мне стало любопытно, кто поддерживал в ней огонь. Был ли тут священник, или это работа Сантьяго.

Мысли снова вернулись к женщине, виденной мной в окне.

– Твоя сестра живет здесь? В доме, я имею в виду?

Закончив со свечами, Сантьяго затушил спичку.

Теперь я увидела стоявшие на алтаре фотографии. Странное место для рамок, но мне подумалось, что там наверняка располагались фото его отца и брата. Подойдя ближе, я подтвердила свои догадки. Я видела их лишь несколько раз, и все равно узнала. Они оба погибли в том взрыве, оставившем Сантьяго шрамы.

Снова посмотрев на мужа, я заметила, что он наблюдал за мной, и решила в ответ рассмотреть его. Шрамы. Татуировку на лице. Затем снова посмотрела на фотографии.

Сантьяго покинул тот дом израненным.

А они погибли.

Внутри меня поднялась волна нежности к мужу, которую я не смогла бы сейчас описать. Я не знала, в чем дело. И почему эти фотографии показались мне такими важными. Может, дело было во взгляде мужа. Он носил одиночество, словно пальто. Нет, скорее вторую кожу. Которую было невозможно снять.

Поэтому Сантьяго стал таким жестким?

Он достал из кармана четки и положил их на алтарь, а затем склонился, чтобы раскрыть стоявший под ним сундук.

– Раздевайся, Айви, – бросил Сантьяго, не оборачиваясь.

Мое сердце ускорило темп.

– Что?

Он бросил на меня быстрый взгляд через плечо, продолжив рыться в сундуке.

– Раздевайся и вставай на колени.

– Мы в церкви.

Сантьяго замер, а потом обернулся и посмотрел на меня, с его губ слетел смешок, но затем он покачал головой и вернулся к своим делам.

– Раздевайся и становись на колени. Я не буду больше повторять.

Я оглянулась, бросив взгляд на дверь, но, похоже, к нам и не думали наведываться гости. Снова посмотрев вперед, я увидела Христа. Если не считать свадьбы, я не посещала церковь с тех пор, как уехала из дома. Говорила отцу, что ходила каждую неделю, но это не так. Также я не была и на исповеди. Я все еще верила? Теперь я не знала ответа.

– Айви.

Я моргнула, уставившись на спину Сантьяго, выставлявшего на алтарь предметы. Он не смотрел на меня, но все равно его тон был предостерегающим.

Стянув, наконец, ночную рубашку, я тут же задрожала от своей наготы и положила ткань на ближайшую скамью. Когда сняла трусики и опустила их поверх рубашки, Сантьяго обернулся. Наши взгляды встретились, и глаза мужа потемнели. Я увидела в них голод. Нечто ненасытное.

И мое тело откликнулось. Может, из-за того, что я все еще помнила его прикосновения. И оргазм. Поскольку соски затвердели, а между ног я ощутила влагу.

Опустившись на колени, я взглянула на алтарь позади Сантьяго. И увидела, что он на него выложил. Мне вдруг стало нехорошо. Я знала эту длинную, на вид безобидную трость со времен учебы в школе с монахинями. И деревянную лопатку тоже узнала, хоть никогда и не испытывала ее на себе. Трость же, напротив, была любимой вещью сестры Мэри-Энтони.

Сантьяго выложил и другие предметы. Короткий кожаный ремень. Еще одна более тяжелая трость. Несколько разновидностей лопаток. И все они выглядели далеко не новыми. По правде, даже изрядно изношенными.

Я сглотнула и снова посмотрела на Сантьяго.

Он изучал меня добрую минуту. Тишина, повисшая между нами, стала оглушительной. Воздух буквально потяжелел.

Словно решив прервать тишину, Сантьяго развернулся к своей коллекции, взял тонкую длинную трость, четки и пошел ко мне. Склонив голову набок, он постучал концом трости по моим сцепленным рукам. Я и не обратила внимание, что сцепила их в молитвенном жесте.

– Привычка, – произнес Сантьяго.

Я кивнула, хоть он и не спрашивал.

В следующий миг муж надел четки мне на шею. Бусины показались холодными и тяжелыми. Словно каждая из них весила слишком много.

– Ты не ходишь в церковь. И не была на мессе уже полгода.

– Как ты узнал?

– Думаешь, за тобой никто не следил? – Сантьяго стал кружить вокруг меня, а я поворачивала голову, то вправо, то влево, чтобы следить за его движениями.

– Зачем тебе это понадобилось?

– Потому что я знал, что со временем ты станешь моей, – он все продолжал кружить вокруг меня.

– Почему я?

– На этот вопрос я сейчас не отвечу, – Сантьяго снова остановился передо мной. – Тебе больно? На коленях?

Я кивнула.

– Тебе нравится это ощущение?

Я покачала головой.

– Ты уже влажная?

На этот вопрос я не ответила.

Сантьяго ухмыльнулся и снова начал ходить вокруг.

– Если собираешься наказать меня этой штукой, то вперед. И покончим с этим.

В следующий миг я услышала свист, а потом завалилась вперед, уперев руки в пол, когда подошвы ног пронзило резкой болью, сродни агонии. И прежде чем я успела смириться с первым, меня пронзил второй удар. Я разрыдалась, и на несколько секунд даже забыла, как дышать.

Сантьяго присел позади меня. Я все еще задыхалась, когда он намотал на кулак четки и потянул мою голову назад к своей груди.

– Ты не отдаешь тут приказов.

Я вцепилась в его предплечье, кое-как стараясь дышать. Грудь высоко вздымалась.

Чуть раньше я находила его нежным, даже добрым. Почти. Узнав, что я не ела, Сантьяго расстроился. А потом, промывая татуировку, касался меня даже ласково. Потому, когда он просунул руку под сорочку, я прильнула к нему.

– Тебе понравилось?

– Нет! – я замотала головой.

Сантьяго опустил руку с тростью мне между ног и грубо схватил меня. Наверное, стоя перед алтарем на коленях и откинувшись назад я выглядела тут совершенно неуместно. Особенно с раздвинутыми коленями, выставляя себя напоказ.

– Ты насквозь промокла.

Я не знала, нарочно ли Сантьяго вдавил трость между половых губ.

– Но я отнюдь не собирался доставлять тебе удовольствие, Айви, – продолжил он, поднимая влажную ладонь по мою животу и чуть выше.

– Пожалуйста, не надо, – выдохнула я, потянувшись к себе между ног, когда ощутила, как по нежной коже заскользили шипы. В школе меня лишь однажды ударили этой тростью, и никаких шипов на ней я не помнила.

– Уже лучше. Мне нравятся твои мольбы. А сейчас сложи руки для молитвы и выпрямись, встав на колени.

– Пожалуйста, – я вытянула шею, чтобы посмотреть на мужа.

Он приподнял брови, будто ожидая, когда я последую его указаниям.