ГЛАВА 27

Я не осознавала, как сильно нервничала из-за операции Изобель, пока не проснулась в понедельник так рано, что небо всё ещё было усыпано звёздами. Я написала Августу, надеясь, что он отключил свой телефон на время сна. Я бы чувствовала себя ужасно, если бы разбудила его.

Я: Не мог бы ты сообщить мне, когда закончится операция, чтобы я могла приехать в больницу?

Его ответ пришёл буквально через минуту.

"Хорошо".

Я: Я тебя разбудила?

АВГУСТ: Нет.

С того дня, как моей маме поставили диагноз, и до самого конца я практически не спала ночами. Я уже собиралась спросить его, как он себя чувствует, и могу ли я что-нибудь сделать, когда на моём экране появилось новое сообщение.

АВГУСТ: Извини, что не зашёл на этой неделе. Был безумно занят на работе. Как вы там с Джебом?

Я: У нас всё хорошо. Не беспокойся. Кроме того, я тоже была занята. К нам заглянула почти вся стая.

АВГУСТ: Надеюсь, они приносили тебе хороший кофе.

Я закусила губу. Я не могла понять, каким был тон его сообщения: юмористическим или горьким.

Я: Кофе не приносили. Но теперь у меня достаточно выпечки, чтобы открыть пекарню.

АВГУСТ: …

Ну, хорошо, может быть, тон Августа не был горьким. Может быть, он действительно беспокоился о качестве нашего кофе.

Я: Мне, наверное, стоит подумать над идеей пекарни. Мне нужна работа. Ой. Прости, что надоедаю тебе этим.

На моём экране запрыгали три точки.

АВГУСТ: Нам не помешала бы помощь на складе. Мама вела бухгалтерию, но какое-то время она не сможет этим заниматься. А папа планирует взять небольшой отпуск, чтобы побыть с ней.

Я перечитывала его сообщение снова и снова, странные эмоции забурлили во мне. Мне нужно было отказаться. Находиться рядом с Августом было не очень хорошей идеей. Но, чёрт возьми, я очень хотела сказать "да". Бизнес принадлежал моему отцу, так что я знала, как там всё было устроено. Хотя, учитывая, что Ватты расширились, их деятельность, вероятно, очень сильно отличалась от того, что делал когда-то папа.

АВГУСТ: Само собой всё будет хорошо оплачено. В общем, подумай об этом.

И тогда мне на память пришёл один из наших первых разговоров после моего возвращения в Боулдер. Он спросил меня, не нужна ли мне работа?

Я: Если я скажу "да", но окажусь совершенно некомпетентной, ты обещаешь не держать меня из чувства вины или жалости?

АВГУСТ: Это ещё что за разговоры?

Я: Просто поклянись.

АВГУСТ: Хорошо. Клянусь.

Это же не было странным? Ведь это не означало, что мы будем работать бок о бок. Насколько я поняла, Август обычно работал на строительных площадках.

АВГУСТ: Почему встала ни свет, ни заря?

Я посмотрела на сверкающую полоску света, проглядывающую сквозь задёрнутые шторы.

Я: Просто волновалась.

АВГУСТ: Всё будет хорошо.

Я вздохнула, пожалев, что не могу быть такой же оптимистичной. В моей жизни было слишком много крутых поворотов. И всё же я написала ему: "Я знаю".

Не было смысла заражать других своим скептицизмом.

АВГУСТ: Одевайся.

Я: Зачем?

АВГУСТ: Я даже по телефону чувствую, в каком ты стрессе.

АВГУСТ: И надень удобную обувь.

Я села в постели, уже полностью проснувшись. Умывшись и почистив зубы, я натянула чёрные леггинсы, чёрную толстовку с капюшоном и кроссовки, затем вышла на кухню и написала Джебу записку на случай, если он проснётся и заметит, что моя кровать пуста. Когда я положила записку на обеденный стол, я начала раздумывать о том, чтобы написать Августу, что ему не следует переживать обо мне, ведь он должен заботиться о своей маме, как вдруг на моём экране появилось сообщение.

АВГУСТ: Я внизу.

Я быстро собрала волосы в хвост, схватила телефон и ключи и тихо вышла, постаравшись не разбудить дядю.

Август выглядел бледным, и это было из ряда вон, учитывая, что он был метисом. С другой стороны, этот эффект могло создавать свечение, исходившее от приборной панели.

Он улыбнулся мне, но улыбка не коснулась его глаз.

— Думаю, мы сейчас единственные люди во всём Боулдере, кто не спит.

Было 4:30 утра. Улица была совершенно пуста, а окна в домах были тёмными.

— Куда мы едем? — спросила я, пристегнувшись.

— Увидишь.

Я была не из тех, кому нравились сюрпризы, но я доверяла Августу. Пока мы ехали, я поиграла с музыкой, сменив его любимую джазовую радиостанцию на что-то более оптимистичное. А потом закрыла глаза, чтобы дать им отдохнуть, и забарабанила пальцами в такт музыке.

Мы поднимались всё выше и выше по горной дороге. Наконец он остановился, схватил рюкзак, перекинул его через плечо, и мы вышли из машины. Мы спустились по лесистой тропе, которая вела к острым хребтам Флашеронских скал, вид которых заставил меня вспомнить о первом испытании. Но я ничего не сказала Августу, даже когда у меня из-под ног посыпались камешки и адреналин закипел в венах, а попыталась отогнать страх того, что скала может снова обрушиться на меня дождём. Причиной того оползня был человек — точнее старейшины — так как это было частью испытания.

Мы остановились в паре метров от края крутого обрыва. Обычно у меня не было головокружений, но всё же я не стала смотреть вниз.

— Ты в порядке? — спросил Август, расстёгивая молнию на рюкзаке.

— Да. Всё отлично.

Он не сводил с меня пристального взгляда, пока вытаскивал покрывало из своего рюкзака, как будто не до конца мне поверил. Мог ли он почувствовать мою нервозность через нашу связь? Он встряхнул покрывало и расстелил его на камне, освещённом бледной луной.

— Не хочешь мне рассказать?

Я не хотела, но я также не хотела, чтобы он связывал мою нервозность с чем-то ещё. Поэтому я напомнила ему о забеге и об оползне. Всё его тело напряглось. Он наклонился и начал поднимать покрывало, но я наступила на него.

— Август, всё в порядке. Я обещаю. Кроме того, как говорила моя мама, лучший способ избавиться от плохих воспоминаний — создать новое.

Когда он так и не выпустил покрывало, я вырвала его край из сжатых пальцев Августа, и покрывало опустилось обратно на каменный пол. Я села на него и обхватила колени руками.

— Готова поспорить, что восход солнца отсюда выглядит шикарно, — сказала я, глядя в ультрафиолетовую тьму, которая простиралась вокруг нас.

Августу потребовалось некоторое время, чтобы стряхнуть с себя напряжение, но, наконец, он сел рядом со мной.

— Это лучший вид в Боулдере.

Он достал из своего рюкзака термос.

— Вот.

Когда я приподняла бровь, он сказал:

— Кофе.

Я открутила крышку и сделала глоток обжигающего горького напитка, после чего вернула термос обратно.

— Я даже не подумала о том, чтобы захватить с собой воду. Если бы я не была оборотнем и заблудилась в дикой местности, я бы, вероятно, не выбралась оттуда живой.

Я уткнулась подбородком в свои колени.

— Знаешь такое шоу "Голые и напуганные”?

В последнее время я много смотрела телевизор.

— Они, вероятно, присвоили бы мне рейтинг выживаемости одна целая и две десятых.

Август тихо усмехнулся.

— Оригинально. И я уверен, что это не так.

— Может быть, мне стоит отправить туда заявку от нас?

Он взглянул на меня краем глаза.

— Разве мы не проводим достаточное количество времени голыми и напуганными, раз уж мы оборотни?

— В моём случае, да, но чего боишься ты?

Он передал мне термос и устремил взгляд в небо.

— Вертолётов.

— Вертолётов? Оригинально. А почему вертолётов?

— Потому что я однажды потерпел крушение на вертолёте.

Моё сердце подпрыгнуло так высоко, что я почувствовала его у себя в горле.

— Когда?

— Три года назад.

Темнота вокруг нас отбрасывала тени на его лицо.

— Именно поэтому я вернулся в Боулдер.

Я подождала, не желая давить на него, но отрезок времени между его последним и следующим предложением длился целую вечность.

— Мой приятель пилотировал. Я был на заднем сидении с двумя другими парнями из моего отряда, когда мы попали под вражеский огонь. Один из них накануне рассказывал мне о том, как он планировал сделать предложение своей девушке...

Он замолчал, и его веки тяжело опустились.

— В общем, я спасся. А остальные нет. Один из медиков всё время повторял, как мне повезло. Это так разозлило меня, потому что с чего это мне вдруг повезло, чёрт возьми? Я видел, как все они погибли, Несс. Все они.

Наконец, он открыл глаза. Они сверкали.

— И теперь я провожу каждый чёртов день один на один с этими воспоминаниями.

Я ещё крепче вцепилась в свои колени. Я хотела протянуть к нему руку, но потом вспомнила, как ненавидела даже малейшее прикосновение руки, после того, как папу застрелили. Так же как и соболезнования. Единственным человеком, с которым я хотела быть рядом, была моя мама. В тот раз я даже оттолкнула Августа и Изобель.

— Знаешь, о чём я думал, когда лежал на той больничной койке?

Он, наконец, посмотрел на меня.

— Я думал о тебе. О том, какой храброй ты была в свои одиннадцать лет. Мне было за двадцать, и я был в полнейшем раздрае. Мне потребовался почти год, чтобы перестать видеть кошмары.

— Я не была храброй, Август. Я просто закрылась. Я даже не уверена, что вообще восстановилась. По крайней мере, точно не полностью. Часть меня умерла вместе с отцом.

Он моргнул, но из его сверкающих глаз не высвободилось ни слезинки.

— Как ты вообще теперь выносишь службу? — спросила я после долгой паузы.

— Я думал, она поможет мне пережить то, что произошло.

Он взял термос с кофе и сделал большой глоток.

— Помогло?

Он натянуто улыбнулся.

— Нет. Я просто в очередной раз вспомнил, как сильно я ненавижу вертолёты.

Я улыбнулась, хотя моё сердце обливалось кровью.

— Иногда кажется, что, будучи магическими существами, мы можем одержать верх над смертью.

Я подняла лицо к небу, туда, где должна была находиться луна. И хотя она не была причиной возникновения оборотней, притяжение спутника Земли влияло на нашу магию.

— Ты всё ещё хочешь вернуться на службу?

Он вздохнул.

— Не уверен, что всё ещё хочу этого.

Странное тепло разлилось внизу моего живота. Облегчение от того, что он мог остаться?