Саттон не требуется много усилий, чтобы довести меня до экстаза.

Я приподнимаю голову и вижу перед собой ее сочные ягодицы, а также влажные складочки между ног. Очередная волна удовольствия буквально срывает мне крышу. Моя девочка возбуждается от того, что ласкает меня.

Я обязан отблагодарить ее за это.

Проявив инициативу, я притягиваю ее задницу к своему лицу и плавно провожу языком у Саттон между ног. Ее ласки прерываются, и моя девочка стонет, как только я касаюсь ее там еще раз. Придя в себя, она вновь приступает к своему занятию с моим членом, пока я играю с ее клитором.

Войдя во вкус, Саттон с рвением орудует ртом с моим членом, активно включая в игру язык. Ее стоны невероятным образом вибрируют вокруг моей плоти. Я отвечаю ей тем же, рыча и обдавая своим горячим дыханием ее лоно, от чего моя девочка выгибает спину и практически срывается на крик, заставляя мою кровь кипеть.

Мое тело горит, яйца сжимаются, а пальцы ног сводит судорогой, когда оргазм надвигается на меня со скоростью спринтера.

Черт.

Я не должен финишировать без нее.

Дрожа от надвигающегося освобождения, я держусь из последних сил, атакуя киску Саттон, облизывая, покусывая, щелкая языком, то усиливая давление, то вновь отстраняясь. Через несколько секунд ее бедра дергаются у меня перед лицом, и Саттон протяжно стонет, но звук тут же приглушается, когда она продолжает активно накачивать мой член ртом.

Перед моими глазами все плывет, звуки улицы затихают, когда мое тело буквально разрывает от удовольствия. Все мышцы моего тела напрягаются, бедра сжимаются и подаются вперед, и я освобождаюсь, крепко сжимая в руках задницу Саттон.

Я беру пару минут, чтобы отдышаться, и сразу после этого разворачиваю Саттон и притягиваю к себе на грудь, целуя ее в макушку. И я, мать вашу, даже представить себе не мог, насколько мне это было необходимо. Может ли она быть еще более идеальной?

— Я никогда не делала ничего подобного ранее, — произносит она после нескольких мгновений полного умиротворения.

— Это было чертовски горячо.

Она бросает на меня взгляд снизу вверх.

— Согласна. — Милая улыбка, которой Саттон одаривает меня, напоминая, что, несмотря на то, что моя девочка открыта к экспериментам и к расширению границ, она по-прежнему та самая невинная девушка из закусочной. — Как насчет того, чтобы заказать немного еды.

Я усмехаюсь.

— Рад, что смог достучаться и разбудить в тебе голос разума.

Она касается губами моей груди и смеется.

— Ты сделал это, хотя признавать это мне совсем не в кайф.

— А каким ты был в детстве? — интересуется Саттон, слизывая сырный соус с пальцев.

Когда мы заказывали сырные стрипсы, мне казалось, что это будет просто способ перекусить, но в итоге все обернулось для меня эротическим шоу, в процессе которого моя девочка сексуально отправляет каждый кусочек в рот и не менее горячо облизывает пальцы. Я с трудом мог держать себя в узде.

Откашлявшись, делаю глоток колы — да, просто колы, самой, черт подери, банальной дряни.

— Возмутителем спокойствия, но ты бы сказала — придурком. Я был хулиганом, который наводил шуму на весь район, но, по крайней мере, когда был совсем юным. Когда мне исполнилось десять, я уже устроился на работу.

— И что ты подразумеваешь под работой?

Вытирая пальцы, я откидываюсь на спинку кровати. Мне все же пришлось надеть брюки, в то время как Саттон нацепила на себя мою футболку.

— После школы я мыл посуду в одном из пабов всего за четыре доллара в час. А когда заканчивал с работой, то там же, в подсобке, делал домашнее задание, дожидаясь, пока мой папаша вновь напьется в стельку, чтобы тащить его пьяную задницу домой.

— И сколько часов в день ты работал? — Голос Саттон звучит сочувственно, и это задевает что-то в моей душе, сбивая с толку.

— Когда как, зависело от дня недели, но в среднем около пяти часов.

— И на что ты тратил деньги?

— Ха, я не тратил их. — Я мотаю головой. — Хватало лишь на то, чтобы оплачивать счета отца.

— Ты работал с десяти лет лишь ради того, чтобы твой отец мог продолжать прикладываться к бутылке. — Саттон хватается за сердце, наверняка, с трудом осознавая, что такое возможно.

— По большей части. Как он говорил, это был мой долг как члена семьи.

— Это чудовищно, Роарк.

Я пожимаю плечами.

— Я принимал это как данность, но это же являлось главной причиной, по которой я покинул родные края. Когда мой учитель поведал мне о программе обмена в Йеле с возможностью получения стипендии, я, не раздумывая, подал заявление. У меня не было особых надежд, что мне удастся попасть под эту программу, но? когда это произошло, я посчитал, что это знак судьбы. Оказавшись в Йеле и устраивая там чумовые вечеринки, — Саттон закатывает глаза, — я не забывал про учебу, так как новой моей целью было получение грин-карты.

Она удивленно вскидывает брови.

— У тебя есть грин-карта?

— Так точно.

С наигранно разочарованным видом моя девочка щелкает пальцами.

— Эх, придется вычеркнуть из списка своих целей пункт: выйди замуж ради получения грин-карты.

— Прости, что лишил тебя одной из целей.

Она подмигивает.

— Так и быть, прощаю. — Затем Саттон вновь становится серьезной. — Я впечатлена тем, что ты смог создать себя сам, Роарк. Ты заставил мир крутиться вокруг тебя, не прибегая к посторонней помощи.

— Впечатлена? Правда? — Я притягиваю ее ближе к себе. — Раньше ты была другого мнения обо мне.

— Потому что тебя угораздило подраться с чуваком из-за кетчупа.

— Ну, простите, не могу контролировать свои эмоции, когда в моих венах плещется алкоголь. Но... должен заметить, что я не употреблял уже очень давно.

Она улыбается, словно слегка смущаясь. Боже, как же я хочу поцеловать ее.

— Ты можешь иногда выпивать, Роарк. Нельзя было только на время пребывания на ранчо.

— Знаю, что могу. Но я сильный человек, и если решил отказаться от алкоголя, то сделаю это.

Саттон прижимается ко мне и скользит пальцем по моей груди.

— А как обстоят дела с курением?

Я потираю свою шею сзади.

— С этим сложнее, но я держусь ради тебя. Потому что в противном случае, я бы наверняка затянулся сигареткой после того, что мы вытворяли с тобой полчаса назад.

— Разве глоток свежего воздуха в виде меня не лучше?

— Ну... не-а.

Она смеется.

— Хорошо, что ты все-таки бросил.

— Не сказал бы, что бросил, пока мне реально тяжело держаться.

— Бедняжка, может, я могу помочь тебе избавиться от этой пагубной тяги? — Она играет с моим соском.

— О какой помощи идет речь? — уточняю я, лукаво вскидывая бровь.

— Сексуальной, — нараспев заявляет она, медленно стягивая с себя футболку.

Кто я такой, чтобы отказывать девушке в ее благородном порыве? Я убираю остатки еды с кровати и роняю Саттон на матрас. Ее волосы разметались по простыням, словно чертов нимб над ее головой. Я нависаю над ней, удерживая руки Саттон у нее над головой.

— Ты становишься зависимой, не находишь?

— Но это же лучшая из зависимостей, не так ли?

— Единственная из зависимостей, от которой я не хочу избавляться, — соглашаюсь я, склоняясь и целуя ее шею.