― Врунишка.
Я ухмыляюсь.
― Хватит о твоей заднице. Расскажи мне лучше, о чем вы говорили с моим отцом.
Я закидываю руку за голову.
― Твой отец сообщил мне кое-что, о чем ты, по всей видимости, забыла упомянуть.
― Черт, он рассказал тебе о Техасе?
― Бинго! ― отвечаю я игриво. ― Когда ты планировала ошарашить меня этой новостью?
― Я готовила почву. Ты не похож на парня, который с легкостью променяет цивилизацию на времяпрепровождение в дикой местности.
― Тут ты права. Я любитель городской суеты.
― Глоток свежего воздуха тебе не помешает.
― Ты прекрасно знаешь, что для меня является глотком свежего воздуха, ― пытаюсь возразить я.
Вздох недовольства срывается с ее губ.
― Не говори мне, что ты так и не бросил курить? Это же убивает тебя, Роарк.
― Знаешь, что действительно меня убивает? Ты.
― Я? ― обескуражено восклицает Саттон, и я чертовски жалею, что не могу сейчас видеть выражение ее лица. Я без ума от него в те моменты, когда мне удается вывести ее из равновесия.
― Да, ты.
― И как же я тебя убиваю?
Я почесываю затылок.
― Ты пытаешься избавить меня от пороков. А это вредит мне, на корню убивая во мне образ плохого парня.
― Вот как, ― задумчиво произносит она. ― А ты не задумывался о том, что тебе не обязательно пить и курить, чтобы поддерживать имидж?
― А что еще сделает меня в глазах людей бэд боем, кроме сигареты в одной руке и бутылки виски в другой?
― Чтобы слыть таковым, тебе не нужна внешняя атрибутика, все дело в том, как ты себя преподносишь, Роарк.
― Самоподача ― это далеко не залог успеха, крошка. Внешняя картинка и атрибутика, как ты выразилась, тоже неотъемлемая часть меня.
― И она сведет тебя в могилу.
― Тогда нужно жить здесь и сейчас, ― заявляю я. ― Пришли мне фото своих сисек, пока момент не упущен.
― Ты неисправим. Не то чтобы я тебе не доверяю, но я бы никогда и никому не послала бы свои интим-фото, тем более учитывая то, что мой отец Фостер Грин. Если эти фотки попадут не в те руки, я рискую разрушить все, что так долго строил мой отец.
― Обещаю быть осторожным.
― Нет, этого не будет. Но если ты захочешь увидеть их в реале, то я могу это устроить.
― Нет, этого не будет.
Я передразниваю Саттон, копируя ее же ответ, но мой член твердеет при мысли об этой перспективе.
― Многое теряешь. Ладно, проехали, вернемся к Техасу.
Мой член словно сталь, и я сдерживаю стон, подкативший к горлу.
― Двух недель в Техасе не будет.
― Будут. Прости, но ты нужен нам на весь срок. К тому же, мой отец хочет, чтобы ты вкусил все прелести работы на ранчо.
― Что в твоем понимании заключаются прелести работы на ранчо? ― спрашиваю я, ухмыляясь и пытаясь представить себя в сельских реалиях.
― Ну, знаешь... ― Она бормочет что-то, чего я не совсем разбираю.
― Можешь повторить?
Она снова что-то бормочет, но я снова слышу что-то типа звука, который издают лошади.
― А как там насчет лошадей?
Саттон громко зевает.
― Я очень устала. Мне пора в постель. Если тебе больше ничего не нужно, я отключаюсь.
― Нет, я бы хотел узнать насчет лошадей, ― настаиваю я, так как моя фантазия разыгрывается все сильнее.
― И это все? Тогда до связи. Спасибо, что связался с ребятами. Дай мне знать, что они ответят. Сладких снов, Роарк.
― Стой...
Но Саттон вешает трубку раньше, чем я успеваю сказать еще хоть слово. Стерва.
Черт. Ее уход от ответа заставляет меня напрячься. Я далек от лошадей и ничего о них не знаю. Я никогда не седлал их и не собираюсь ездить на них верхом.
Даже ради того, чтобы увидеть ее офигенные сиськи.
― А как тебе это? Насколько оно гармонирует с моими глазами, когда я держу его перед лицом?
― Какая вообще связь между твоими глазами и этим бриллиантом? ― интересуюсь я у Брэма, который потащил меня за собой по ювелирным. ― Твои глаза все равно будут красными от слез.
― Я не планирую реветь. ― Прежде чем я успеваю что-то возразить, он истерически смеется и мотает головой. ― Хотя кого я обманываю. Я растекусь, как чертова лужа. Как ты думаешь, она скажет мне «да»?
― Не задавай глупых вопросов. ― Я беру кольцо с рубином и протягиваю ему. ― Если ты ищешь что-то, что будет гармонировать с твоими глазами в тот момент, то это лучший вариант.
Брэм разглядывает кольцо, а затем вновь переводит взгляд на меня.
― Это чертовски важный день для меня. Ты можешь хоть на секунду выключить режим конченного саркастичного засранца?
Я кладу кольцо на место.
― Если ты искал того, кто реально тебе поможет, стоило обратиться к Рэту. Как не крути, он брат Джулии.
― Именно поэтому я не стал просить его. Я хотел сделать это самостоятельно.
― Тогда какого хрена ты спрашиваешь меня, если хотел сделать все сам?
― Для уверенности, ― отвечает он, крутя очередное кольцо перед носом.
― И все же у тебя хреново получается делать это самостоятельно.
Он удрученно вздыхает и возвращает кольцо.
― Почему ты ведешь себя как ублюдок? Ты невыносим, когда ведешь себя так. У тебя недотрах или что? В этом проблема?
Видит бог, да.
― Нет.
― Не врешь? ― А потом он замолкает, и хитрая усмешка вырисовывается у него на лице. ― Черт, все дело в той девушке?
Я отталкиваюсь от стеклянной витрины и спешу к выходу. В мои планы не входит обсуждать это с Брэмом. Он по любому сделает из мухи слона, хотя для этого нет никаких оснований, и в целом мне тошно находиться с ним рядом, когда он переполнен бабочками от счастья.
― Скинешь мне фото, как определишься с кольцом.
Брэм срывается с места и преграждает мне путь, умоляюще складывая руки перед собой.
― Ты не уйдешь. Ты не можешь вот так просто слиться. Мне нужна твоя помощь.
― Не нужна тебе никакая помощь. Ты знаешь Джулию, как никто. Никто, кроме тебя, не сможет выбрать то самое идеальное кольцо.
― Да знаю я. Но сейчас хотел бы услышать о твоих траблах на личном.
― Нет у меня никаких траблов. А вот у тебя могут возникнуть, если ты сейчас же не свалишь с дороги.
Брэм попросту игнорит меня.
― Салли? ― спрашивает он.
― Отвали.
― Так, стоп, не Салли. Сара, так ведь?
― Брэм...
― Нет. Ее зовут Сассафрас. Точно.
Он щелкает пальцами, словно при озарении.
― Саттон, придурок.
Черт, я в курсе, что именно этого он и добивался, но, мать вашу, меня крайне бесило, что он зовет ее Сассафрас.
― Ах, да. Милая Саттон. Какое простое имя. Как она?
― У нее все замечательно, а у тебя вот-вот будет совсем не так.
Ни с того ни с сего Брэм хлопает меня ладонью по щеке, а затем по другой. Я отстраняюсь как раз в тот момент, когда он намеревается повторить то же самое.
― Какого черта?
― Пытаюсь разбудить в тебе чувства. Неужели твоя душа просыпается и выходит из мрака?
Брэм снова тянется ко мне, но я отталкиваю его.
Мои кулаки инстинктивно сжимаются. Он друг, не трогай его. Ты не прибегал к кулакам десять лет, что знаешь его. И сейчас не стоит.
― Больше не трогай меня, иначе я не отвечаю за последствия.
Брэм хмурится.
― Чувак, очнись, посмотри, как ты реагируешь. Ты явно тащишься от этой крошки. Так зачем ты мучаешь себя, ее и всех нас?
― Потому что это у меня получается лучше всего, ― отвечаю я, обруливая его и добираясь до двери. ― Купи кольцо с теми шестикаратными. Ты же знаешь, что она ценит.
― Оно стоит больше трехсот тысяч баксов.
― К счастью, ты богатый чувак, ― бросаю я через плечо.
Я выхожу из ювелирного и попадаю под лучи палящего солнца, которое редкость для Нью-Йорка. Обычно оно скрывается за небоскребами. Жмурясь, я торможу такси. Парни считают, что я брезгую общественным транспортом, на самом деле, я просто не вижу смысла терять время и заставлять кого-то ждать, если могу легко поймать машину. Иногда прибегаю к услугам личного водителя, но чаще все же пользуюсь такси.
Запрыгиваю в машину и просто смотрю в окно, прокручивая слова Брэма в своей голове.
Твоя душа выходит из мрака.
Обычно я пропускаю словесный понос Брэма мимо ушей, но я действительно не понимаю, что с моей душой. Хочет ли она просыпаться? Как не крути, она подает признаки жизни, и Брэм уловил это.
Последние несколько дней мой день начинается с подъема в шесть, зарядки. И вы, как и я, будете в шоке, но никакого алкоголя вместо завтрака.
Попробуйте впустить в свою жизнь здоровый сон, и вы увидите, что он принесет в вашу жизнь порядок и ответственность. Но я не уверен, что мне это нравится. Мне не в кайф быть таким парнем. Ну, который читает газету за завтраком после обыденных утренних процедур. Все это скучно. Я тащусь от спонтанности, от возможности проснуться хрен знает когда, а потом судорожно пытаться впихнуть все дела в оставшиеся несколько часов.
Должен признать, ранние подъемы помогли мне проработать несколько контрактов и заключить ряд сделок, которые принесли чертову кучу денег как мне, так и моим клиентам.
Но все же, я тупо не узнаю себя, даже когда смотрю в зеркало. Больше никаких кругов под красными от недосыпа глазами. Куда-то ушел типичный кашель курильщика, а вместо «Бейлиза» в моем кофе теперь лишь чуточка сахара.
Что со мной творится? Неужели, вскоре я буду носить галстуки и приветливо махать людям на улице, проходя мимо них с газетой под мышкой и рисованной улыбкой на лице?
Меня это пугает.
Но все же я иду к этому.
Дерьмо.
Сидя в своем кабинете, пялюсь на горизонт и думаю обо всех тех несчастных, которых захватила будничная рутина. Они все достойные, солидные парни, у каждого есть голова на плечах. Затем я ловлю свое отражение в зеркале... Я один из них?
Я действительно утратил все то, что делало меня плохим парнем. Теперь я просто... Святые угодники, я точь-в-точь Рэт. Типичный бизнесмен.
Адский ад.
Я провожу рукой по волосам, и легкая улыбка появляется на моем лице. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь стану таким же, как Рэт? Слава богу, при мне еще мой сарказм.
Мой телефон жужжит.
На дисплее высвечивается международный номер, и это может означать только одно: звонит моя непутевая мать. Я бы мог не брать трубку, но тогда она будет просто атаковать меня звонками, пока я не сдамся. Это ее тактика, помогающая ей добиться желаемого.