— Так вот значит, что ты называешь «подышать свежим воздухом», — спрашиваю я, прочистив горло.

Он выпускает очередной клуб дыма.

— Свежее не придумаешь.

— Ты же понимаешь, что это вредно...

— Спасибо за заботу, Поллианна (прим. пер.: героиня серии книг американской писательницы Элинор Портер).

Вполне справедливо. Я действительно веду себя, как ребенок. Потому что я нервничаю. Нервничаю по ряду причин, и самая главная из них, что меня реально тянет к этому парню. Это помешательство — чертовски охренительное безумие, потому что, несмотря на то, насколько по-хамски грубо он позволял себе вести себя со мной, я продолжаю ловить каждый его жест: по типу одолженной мне куртки, до лукавой ухмылки на его лице, когда я злюсь.

Мне бы следовало сейчас сдаться и уйти, похоронив надежды вернуть свой телефон, но, черт подери, я не могу. Вместо этого я делаю шаг вперед.

Роарк смотрит на меня, его зеленые глаза блестят из-—под густых ресниц.

— Что?

— Да так, ничего.

— Ты как-то странно смотришь на меня.

Черт.

— Я?

— Да. Давай прекращай.

— Прости. — Я потупляю взгляд и ковыряю носком землю, пытаясь сообразить, как вырулить из этой неловкой ситуации. — А сколько тебе лет?

— Побольше, чем тебе.

— Это понятно, но сколько? Сорок?

— Что? Да пошла ты, — говорит он, к счастью, с улыбкой. — Мне тридцать два.

— Это было мое второе предположение.

Он делает последнюю затяжку.

— Какая умничка.

Между нами повисло молчание.

— Разве тебе не интересно, сколько мне лет? — прерываю я тишину.

— Только малолетки задают такие вопросы, словно пытаясь доказать, что они умны не по годам.

— Мне двадцать четыре, — говорю я, пропустив колкость мимо ушей.

Он медленно скользит по мне взглядом, останавливаясь на лице.

— По тебе заметно.

— Что ты хочешь этим сказать?

Бросив окурок на землю, он отталкивается от стены, засовывает руки в карманы и пристально смотрит на меня.

— Ты слишком эмоциональная, прущая напролом и слишком позитивно смотришь на мир, чтобы всецело принять все тяготы судьбы. Только покинувшая стены образовательного учреждения, еще не битая жизнью. Тебе еще только предстоит вкусить реальной жизни.

Его краткосрочные умозаключения не трогают меня, так как кажутся мне чересчур пессимистичными. Роарк проскальзывает мимо меня. Невероятно горячий мужчина с печально упадническими взглядами на жизнь.

— Что-то не так? — спрашивает он, когда моя рука ложится на его руку. Крупные хлопья снега неожиданно начинают падать с неба, делая пространство вокруг нас немного светлее.

Натянув на лицо самую милую из своих улыбок, я указываю ему на выброшенный окурок.

— Ты поднимешь его? Потому что мусорить не хорошо.

— Просто трындец, — бормочет он, нехотя поднимая остаток сигареты с земли.

Я абсолютно потеряла счет времени, так как создается ощущения, что ночной клуб — это темная бездна, в которой время остановилось. Зато я точно знаю, что слопала три мини-сэндвича, наверное, штук двадцать креветок и, что уж скрывать, еще немного пасты, и, как минимум, четыре миндальных пироженки, которые казались просто раем на моем языке. На протяжении всей вечеринки я пила только воду, как подобает хорошей девочке, и лишь иногда постукивала пальцем в такт мелодий тех песен, которые казались мне вроде бы ничего.

Роарк сидит рядом со мной, закинув одну руку на спинку дивана, а другой сжимая стакан с виски, к которому он почти не притронулся с тех пор, как мы вернулись с улицы.

Его клиент все же объявился. Они пообщались буквально минут десять, а затем обменялись рукопожатиями, после чего высоченный баскетболист отправился в свободное плавание. Сейчас он затихарился в темном углу с одной из красоток на коленях.

Резюмируем и скажем, что эта ночь доказала, что подобные развлечения не мое.

Я смотрю на Роарка, взгляд которого устремлен куда-то в пустоту.

— Эй, — протягиваю я, — мы можем идти?

Я ожидаю какой-то очередной колкости в ответ, какой-то шутки, которая поставит на место, по типу тех, что Роарк отпускал в мой адрес на протяжении всего дня, но вместо это он встает с места, оставляя частично недопитый напиток на столе.

— Да, поехали.

Слава богу.

Я поспешно надеваю свою куртку, обматываю шарф вокруг шеи, извлекаю из сумки шапочку и нахлобучиваю ее на голову. Когда я сморю на Роарка, показывая, что готова идти, он хмурит брови.

— По твоему прикиду создается впечатление, что мы живем где-то на Аляске.

— На улице холодно и идет снег. По крайней мере, шел, когда мы последний раз были снаружи. Я предпочитаю оставаться в тепле.

Усмехнувшись, он машет рукой некоторым из посетителей клуба, а затем направляется к выходу. Я изо всех сил стараюсь поспевать за его размашистым шагом, но меня то и дело практически сбивают с ног, тычат в лицо локтями и толкают в разные стороны.

— Святые угодники.

До меня доносится голос Роарка прямо за секунду до того, как он хватает меня за руку и тащит за собой.

Его большая и горячая ладонь посылает импульсы тепла вверх по моей руке.

Я уже держалась за руки раньше, поэтому для меня это не в новинку, но как же его пальцы сжимают мою руку, какая грубая мужская текстура его кожи, словно его работа вовсе не связана с офисом.

Меня настолько поглотили ощущения от соприкосновения наших ладоней, что я совсем не замечаю парня, который возник у меня на пути, пока тот не врезается в меня, буквально отбрасывая меня назад. Если бы Роарк не держал меня, то я бы сто процентов рухнула лицом на липкий, залитый алкоголем пол.

— Ты, придурок, — рычит Роарк, все еще не выпуская моей руки, но уже вцепившись в рубашку парня, — смотри, куда прешь.

Мне уже знаком этот блеск в глазах ирландца. Точно также они сверкали перед тем, как он ввязался в драку с парнем в магазине хот-догов. Я должна остановить это, пока все не зашло слишком далеко. Тем более, учитывая, что именно мой отец поручился за Роарка. Он очень расстроится, если этот парень снова влипнет в неприятности.

Проскользнув между ними, я кладу руку на грудь Роарка. Она ходит ходуном и рвется в бой.

— Остынь, — требовательно говорю я, отвлекая его внимание от случайного парня. Он опускает глаза на меня. — Это не стоит того.

Его челюсть несколько раз дергается, но я вижу, как его пыл остывает. Затаив дыхание, я жду, что он сделает дальше, надеясь, что мне удалось разрядить обстановку. Скорость, с которой этот парень заводится, сводит меня с ума. Буквально по щелчку пальца. Это правда пугает. Я чувствую, как бьется его сердце под моей ладонью. Мне не приходилось сталкиваться с таким... Проявление животного гнева на расстоянии вытянутой руки. А что бы было, если бы этот парень врезался в него? Роарк резко выдыхает и вновь начинает движение к выходу, все еще не выпуская моей руки, отчего все внутри меня ликует. Интересно, о чем он сейчас думает?

Но мое ликование сходит на нет, как только мы оказываемся на улице, где разгулялась настоящая метель. Намело уже, по крайней мере, полуметровые сугробы. Все вокруг белое и застелено снегом, и кажется, что вокруг нет ни души.

— Разве передавали такие снегопада? — спрашиваю я, натягивая на голову капюшон

— Не интересовался. Забей.

Как ни в чем не бывало, он поворачивает направо и идет прочь. Его рука больше не держит мою.

— Эй, постой, — кричу я ему вслед. — Куда это ты собрался?

— Домой.

— Чтобы отдать мне телефон?

— Ага, конечно, — отвечает он, пряча голову в воротник от валящего с неба снега.

— Ведь так? — Я бегу по нечищенной дороге, чтобы догнать его. — Что значит «конечно»?

— Мне кажется, у тебя имеются проблемы посерьезнее.

— Ты о чем?

Роарк ускоряет шаг и переходит дорогу, едва удосужившись посмотреть по сторонам, но в этом и нет необходимости, так как улицы абсолютно пусты. Неудивительно, что он даже не пытался поймать такси.

— Сейчас два часа ночи, на улице снегопад, а ты живешь в Бруклине. Как, черт возьми, ты планируешь добраться до дома?

Оу.

Вот дерьмо.

Он сворачивает направо, а затем поспешно подбегает к подъезду презентабельного здания. Швейцар распахивает дверь и приветливо кивает Роарку.

— Прохладно, мистер МакКул.

— Я отморозил себе яйца, — отвечает он. — Смотри не замерзни, Харрис.

Потопав ногами, чтобы сбить снег с обуви, Роарк направляется к лифту и жмет на кнопку вызова, пока я рассматриваю роскошные мраморные полы и черные стены с золотым орнаментом. Старомодный Нью-Йорк, но очень крутой.

Двери лифта распахиваются, и я, как и весь остаток дня, следую за ирландцем, наблюдая, как он проводит ключ-картой и нажимает на кнопку «P», что, как я предполагаю, обозначает «пентхаус». Если раньше у меня были сомнения, что он действительно зарабатывает кучу денег, то теперь они развеялись.

Мы поднимаемся в полном молчании, а в моей голове роится куча мыслей. Два часа ночи? Я никогда не выхожу из дома так поздно, тем более одна. Как мне теперь попасть домой? Можно воспользоваться метро... Но в столь поздний час? Мне страшно. Я дергалась от каждого шороха даже во время прогулки с Роарком, а мы прошли-то всего ничего.

Дверь лифта распахивается, и мы оказываемся непосредственно в пентхаусе Роарка. В очень скромном пентхаусе. Здесь нет никаких излишеств, никакой роскоши. Только мебель и все по минимуму.

Не знаю, почему, но я рисовала в голове немного другую картинку.

Роарк снимает куртку и бросает ее на диван, прежде чем направиться в сторону кухни. Его идеально сложенное тело опирается на холодильник, когда он заглядывает в него. Ирландец достает пару бутылок с водой, протягивая мне одну из них.

— Как насчет воды?

— Нет, спасибо, — отвечаю я, немного нервничая. Ощущения странным образом схожи с теми, который испытываешь перед парнем, перед тем, как заняться с ним сексом. Ну, когда тот типа приглашает тебя к себе просто поговорить, а уже спустя пять минут лезет к тебе под юбку. Надеюсь, Роарк — это другой случай. Потому что, если он сделает то же самое, то его ждет облом. Странно, что меня посещают такие мысли.