ГЛАВА 25

Прошло уже две недели.

Дядя больше не приглашал меня на обед. Я не видела и не слышала никого, кроме Матильды, с первой ночи нашего приезда.

Дни ползли так медленно, что я думала, что умру от сочетания нервозности и скуки. По крайней мере, в храме у меня были ежедневные дела, уроки и люди, за которыми можно было наблюдать.

Здесь же у меня была только Шикса. К этому времени она превратилась в изящную маленькую леди. Её шерсть блестела так же ярко, как и всегда, но она становилась всё более свирепой, и её всё труднее было держать в секрете.

Матильда заверила меня, что Оливер выдавал себя за соравальского слугу, и все в Элизии оставили его в покое. Мне показалось ироничным, что мой монах из Хеприна мог свободно бродить по дворцу, в то время как я была заключена в этой комнате в качестве пленницы. Но, по крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о нём.

Корона была у Тейлона, но он ни разу не зашёл ко мне, чтобы навестить или сообщить о моём положении. Вся информация поступала через Матильду, которая услышала её из вторых уст от слуг Элизии, которые, в свою очередь, получали её, подслушивая. Не было никакого способа узнать, правда ли то, что, в конце концов, доходило до меня.

Три дня назад Матильда ворвалась в комнату и объявила, что суд откладывается на несколько месяцев, потому что у короля Барстуса свиной грипп. Весь день я сидела, размышляя о том, как переживу месяцы заключения в этой комнате.

Но к вечеру она вернулась и сказала, что нет, у короля Барстуса не было свиного гриппа, только жаль, что его не было у горничной, с которой он столкнулся во время своего последнего визита.

Я покраснела от щёк до пальцев ног.

Когда я больше не могла терпеть ни секунды дольше, я спросила о Тейлоне. Матильда сказала, что его всё ещё нет в замке. И что он отсутствовал в течение всего нашего пребывания здесь. Его персонал и королевская гвардия остались, но у самого Тейлона были срочные дела, которые требовали его немедленного присутствия.

Шикса, свернувшись калачиком у меня на коленях, лениво похрапывала, когда в комнату ворвалась Матильда, дико размахивая руками.

— Они здесь! — взвизгнула она. — Они приехали!

Я вскочила на ноги, готовая схватить меч, который держала под рукой.

— Кто? Кто здесь?

Она подбежала ко мне и двумя руками надавила мне на плечи, пока я снова не села. Я попыталась встать, но она оказалась удивительно сильной.

— Сядьте! — приказала она. — Они здесь! А что, если они захотят увидеть вас сейчас? И вы так выглядите? Я не могу допустить, чтобы вы были в таком виде, если вы собираетесь покинуть комнату!

— В каком виде?

Я посмотрела на ночную рубашку, которую так и не потрудилась снять. Однако я пообещала себе принять сегодня ванну, просто до этого ещё не дошло. Но я причесалась этим утром.

Или это было вчера?

— Ой!

Я попыталась вырваться из рук Матильды, но она крепко держала меня, запутавшись щёткой в моих невозможных волосах.

— Ваши волосы похожи на лисье гнездо. А теперь сядьте, чтобы я могла привести вас в приличный вид для королей и королев.

— Они здесь? — ахнула я.

Она хмыкнула.

— Именно это я и пыталась вам сказать!

Я старалась сидеть спокойно, но была слишком взволнована.

— Ты их видела? — спросила я, затаив дыхание. Моё сердце понеслось галопом, когда я поняла, что момент, которого я в равной степени боялась и ожидала, наступил. Наконец-то я смогу предстать перед советом и всё объяснить. И они могли бы, наконец, решить мою судьбу.

Какой бы она ни была.

Мой желудок скрутило, и я подумала, что меня может стошнить. Дядя обещал наказать меня, если я пропущу Конандру. Горе терзало моё сердце каждый раз, когда я вспоминала его жестокость по отношению ко мне.

Я попыталась представить себя на его месте. Если бы я была той, кто правил, потеряв всех, кого любила, а затем кто-то, кого я считала мёртвым, внезапно появился бы на моём пороге.

Разве я не была бы скептиком? Разве я не питала бы недоброжелательности к человеку, пытающемуся забрать единственное, что у меня осталось от моей умершей семьи?

Но в моём дяде было нечто большее, чем осторожный скептицизм. Инстинкт подсказывал мне — он верит, что я та, за кого себя выдаю.

Не сомнения заставили его так себя вести. Это была жадность к трону, который он занимал, и Короне Девяти.

Матильда провела щёткой по моим медным локонам, и я чуть не выругалась на неё.

— Я их не видела, — сказала она. — Я только подслушала, как один из лакеев спешил сообщить герольду, что в городе видели экипажи.

— Сколько экипажей? Они все здесь?

— Не могу сказать. Но я в этом сомневаюсь. Пусть даже все восемь из них уже в пути, они не могли прибыть все разом. Разве нет?

Я закрыла глаза и попыталась воскресить те небольшие знания, полученные в детстве.

— Не думаю, — сказала я. — Сораваль, Теновия и Барстус ближе всего. Затем Каша, Арамор и Ворестра. Хеприн и Блэкторн находятся дальше всех. Это займёт у них, по крайней мере, ещё три дня. В зависимости от темпа их путешествия, вероятно, дольше.

Моё сердце колотилось от открывающихся перспектив. У меня оставалась всего неделя до того, как начнётся Конандра.

Что тогда? Поверят ли они мне? Неужели они тоже примут меня за призрак моей матери?

Это напомнило мне кое-что.

— Матильда, ты слышала, что в этом замке водятся привидения?

Её руки замерли в моих волосах.

— Да, я слышала об этом. Но где вы слышали такую чушь?

— Охранники, — бесстыдно призналась я. — Они подумали, что я пытаюсь сбежать, когда Шикса на днях опрокинула чайный сервиз. Я сказала им, что это призрак, и они мне поверили. Тебе не кажется странным, что королевские гвардейцы верят в привидения? И не просто верят, а по-настоящему боятся?

— Об этом я ничего не знаю. Я сомневаюсь, что они боялись, скорее всего, им не терпелось позвать горничную, вот и всё.

Я развернулась, прерывая её работу.

— Матильда, они сбежали. Я не знаю, как ещё это описать. Я предложила призраку развлечь меня, и они втроём практически выбежали из комнаты.

Она щёлкнула пальцами, и я повернулась, чтобы она могла закончить свою работу.

— Я слышала, как они говорили о происходящем в замке. Есть комнаты, в которых, по их мнению, обитают привидения, и они избегают их, когда могут. Я слышала, как они говорили о том, что нечто перемещает столы, стулья, свечи и тому подобное, но обычно они больше раздражены, чем напуганы. Это странно. Я никогда не видела, чтобы слуги так заботились о призраках. В Соравале король Хьюго поднял бы нас всех на смех за то, что мы поверили в эту языческую чушь.

— Язычество? Что ты имеешь в виду?

В религии Света не верили в призраков или духов. Я знала это. Когда тело умирало, если человек был хорошим, его душа становилась частью Света. Плохой душе суждено было стать частью Тьмы или Денамона. С течением времени солнце становилось всё ярче и ярче, вбирая в себя множество добрых душ. А Денамон всё темнее и темнее. Монахи верили, что идёт нескончаемая битва во имя победы одной из сторон. Они верили, что в начале времен не было ничего, кроме тьмы, но люди заставляли Свет расти до тех пор, пока день в основном не стал светлым, и лишь небольшая его часть была отдана тьме.

Матильда понизила голос и склонилась над своей работой.

— Да, призраки для язычников. Они верят, что душа, у которой всё ещё есть дело в царстве живых, будет бестелесно блуждать, пока это дело не будет решено. Они верят, что душа имеет право отомстить за свою смерть или вернуть долг, прежде чем она пересечёт завесу.

— Нерешенные дела?

— Они верят, что душа обладает силой, которой нет у тела. Например, она может двигать вазы, если хочет привлечь внимание горничной. Или опрокинуть чайный сервиз в припадке ярости. Призраки так же реальны для язычников, как вы и я. Хотя они могут оставаться невидимыми для обычных глаз, язычники верят, что беспокойные духи контролируют всю магию, оставшуюся в этом царстве.

— Это просто смешно.

Я вспомнила всё, что моя мать когда-либо рассказывала мне о языческой религии. Она ни разу не упомянула о призраках и духах. Она говорила о магии, но никогда не думала, что последняя всё ещё существует. О магии говорили в прошедшем времени ещё до того, как появились мир и Мраморная стена. Если она и говорила что-нибудь об этом, то только для того, чтобы проиллюстрировать историю или рассказать легенду о герое.

— Я встречала язычников и раньше, — заявила я, — но никогда не слышала, чтобы они говорили о магии так, будто всё ещё могут ею владеть.

— Ну, тогда, может быть, вы не встречали настоящего язычника, — рассмеялась она. — Я сама встречала только пару, но они верили в оба вида магии.

У меня возникла идея, но я хотела услышать её объяснения. Тайна внезапно оказалась в моих руках, и я не могла жадно не зачерпнуть ключи к разгадке.

— Оба вида? Что ты хочешь этим сказать?

— Ох, милая. Видите ли, теперь я не верю, что вы когда-либо встречали язычника. Вы говорите это только для того, чтобы вытянуть из меня ответы.

— Матильда! Я встречала язычника. Однажды я была очень близка с язычником. Но я никогда не слышала об этом. Пожалуйста, объясни. Иначе мне придётся сбежать из этой комнаты и самой найти язычника.

— Драконья кровь, дитя. Успокойтесь.

Она закончила мои волосы взмахом руки и слегка подтолкнула меня, чтобы я могла посмотреть сама. Когда я медленно подошла к зеркалу, она глубоко вздохнула.

— Хорошо, но не говорите никому, что это я вам всё рассказала.

Я улыбнулась ей.

— Не скажу. Клянусь в этом. Я не скажу ни одной живой душе. Или призраку.

Она отмахнулась от моей неудачной шутки взмахом руки.

— Есть белая магия, хорошая. Это то, что приносится добрыми духами. А ещё есть тёмная магия, некоторые называют её чёрной. И это то, что, как говорят, используют злые духи. На самом деле, говорят, что религия Света возникла именно из этой идеи. Вы знаете, что языческие верования намного старше, чем Братства. Некоторые считают, что Братства украли идею Света и Тьмы у язычников, а затем объявили вне закона все другие практики, которые они не могли объяснить.