Стенон, вознося очи горе, молитвенно просит Спинозу особо обратить внимание на следующие строки своего письма: "Видя, в какого рода потемках обретается человек, мне когда-то очень близкий и, я надеюсь, даже и теперь мне не враждебный (ибо я полагаю, что память о старой дружбе все еще сохраняет взаимную любовь), и помня о том, что и я сам тоже погрязал некогда если не совсем в тех же самых, то во всяком случае в тягчайших заблуждениях, я молю о той же небесной благодати для Вас, которую сам я получил не за какие-либо заслуги с моей стороны, но единственно вследствие благости Христа".
Стенон знал могучую и притягательную силу спинозизма. Это больше всего и тревожило его. "Ваши первые произведения, - пишет он Спинозе, - отвратили от истинного познания бога тысячу душ". Ренегат от науки и живой мысли, прислужник мрака и суеверия упрашивает философа отречься от своих принципов: "Сделайтесь учеником католической церкви и среди первых плодов Вашего раскаяния преподнесите богу опровержение Ваших заблуждений".
Стенон не скрывал цели своего призыва к предательству идей. Он откровенно заявил, что отречение от подлинной философии, подтвержденное собственным примером мыслителя, могло бы "возвратить к богу целые миллионы". Только ослепленный религией ум Стенона мог решиться на такой разговор со Спинозой.
Мировоззрение свое Спиноза выстрадал. Оно обобщение большой и сложной жизни, наполненной внутренним драматизмом и неустанной борьбой за новое, материалистическое учение. Спинозизм родился не в келье отшельника. Он опирался на науку и философию предыдущих веков и на собственный многогранный жизненный опыт его создателя. Жизнь идей Спинозы являет собою пример гармоничности и биографии философа и его системы.
Письмо Стенона он оставил без ответа. Однако 11 сентября 1675 года Спиноза получил из той же Флоренции другое письмо. На сей раз от бывшего ученика - от Альберта Бурга.
Сын министра финансов Голландии, Альберт получил широкое по тому времени образование, слушал лекции Спинозы в кругу коллегиантов, окончил Лейденский университет, числился среди молодых людей, защищавших буржуазные свободы. Для пополнения своих знаний Бург совершил путешествие в Италию. Там он попал под влияние умных католических проповедников, которые в долгих беседах "раскрывали" перед ним роль церкви как "прибежища страждущих", как "обители добра и любви". Под влиянием этих бесед Альберт, к огорчению своих родителей, стал фанатичным поборником католицизма и членом Францисканского ордена.
Бург, как и Стенон, проявил особую заботливость. Ему захотелось видеть своего бывшего учителя среди тех, кто проклинает свободомыслие, чернит науку и превозносит церковь. "Уезжая из отечества, - начинает Бург свое длинное послание Спинозе, - я обещал написать Вам, если по дороге случится что-нибудь достопримечательное". Что же произошло? "Уведомляю Вас, говорит Бург, - что по бесконечному милосердию бога я обратился в католичество и сделался членом католической церкви". Бург откровенно заявляет о своем ренегатстве: "Чем более я прежде восхищался тонкостью и остротою Вашего ума, тем более теперь я сожалею и оплакиваю Вас. Будучи человеком выдающегося ума, обладая душою, украшенною от бога блестящими дарами, страстно любя истину, Вы тем не менее позволили презренному в его гордыне князю бесовскому обойти и совратить Вас. Что такое вся Ваша философия, как не чистейшая иллюзия и химера? А между тем Вы рискуете для нее не только спокойствием духа в этой жизни, но и вечным спасением души Вашей".
Переходя к "Богословско-политическому трактату", Бург даже и не пытается аргументировать свое несогласие с его содержанием. Он заунывно-догматически твердит о богооткровенности Библии, "о чем свидетельствуют само священное писание и святые отцы", и коленопреклоненно упрашивает Спинозу признать свою "сквернейшую ересь" и отказаться "от такого извращения". Затем фанатик уговаривает философа поверить в Христа распятого, ибо "если Вы и во Христа не веруете, - восклицает Бург, - то я не нахожу слов, чтобы выразить, сколь Вы достойны сожаления". Однако Бург готов "помочь" своему бывшему учителю. Бург советует: "Образумьтесь, откажитесь от заблуждений Ваших, признав пагубной гордынею свое жалкое и безумное учение". Расписывая Спинозе великолепие, чудеса и душеспасительное значение католической церкви, он, как и Стенон, зовет вольнодумного философа в лоно христианства: "Если уж Вы не желаете (чего я не хочу думать), чтобы бог или ближние Ваши сжалились над Вами, то сжальтесь хоть сами над своим несчастным положением, которое Вы хотите еще усугубить, продолжая жить так, как Вы живете в настоящее время. Опомнитесь, философ! Признайте свою мудрствующую глупость и безумную мудрость, смените гордость на смирение, и Вы излечитесь. Молите Христа во святой троице, чтобы он смилостивился над Вами и принял Вас. Читайте святых отцов и учителей церкви, и пусть они научат Вас, что надо делать, чтобы не погибнуть, но обрести жизнь вечную".
Спиноза, прочитав безобразное обращение Бурга, решил оставить его без ответа, как и послание Стенона. Спорить можно и должно с идейными противниками. С безумцами и предателями не дискутируют. Однако по настоятельной просьбе родителей и друзей Бурга Спиноза ему ответил. По силе логики и глубине аргументации ответ Спинозы следует считать классическим.
"Чему я едва решился верить по рассказам других, - пишет Спиноза Бургу, - в том я должен был, наконец, убедиться из Вашего собственного письма. А именно: Вы не только сделались, как Вы говорите, членом католической церкви, но и являетесь яростным поборником ее и уже научились злословить и дерзко неистовствовать против своих противников. Я решил было ничего не отвечать Вам, будучи уверен, что течение времени лучше, чем какие-либо доводы, может помочь Вам прийти в себя и вернуться к своим родным, - не говоря уже о других мотивах, которые некогда одобряли Вы сами в нашей беседе о Стеноне (по следам которого Вы теперь идете). Но некоторые друзья, возлагавшие вместе со мной надежды на Ваши прекрасные дарования, убедительно просили меня не изменять долгу дружбы и подумать более о том, чем Вы были прежде, чем о том, чем Вы стали теперь. Эти-то и подобные им доводы и склонили меня написать Вам нижеследующие строки, которые я убедительно прошу Вас прочесть с достодолжным спокойствием духа.