– А можно ускорить? – спросила Ольга.

– Если пустить в ход тяжёлую артиллерию, можно всё сделать за один день, – улыбнулся полковник. – Вот только стоит ли? Куда вам спешить? Пока поработаете на нас и займётесь квартирой, вам её уже купили. В важных вопросах спешка вредна. Поработаете с нашими ребятами, глядишь, кто-нибудь из них понравится. А то выскочите сейчас за Нора и потом всю жизнь будете жалеть об упущенных возможностях.

– Знаешь, где работает больше всего шутников? – спросила она Нора. – В ФСБ!

– Мы не работаем, а служим, – поправил Поляков. – Ольга, я не понял, что вы сделали с нашим Михаилом Сергеевичем.

– Наложила воздействие, которое превращает тело в накопитель силы. При этом возможности слабых магов возрастают в несколько раз. Я прикину, чему можно научить. Нет смысла давать то, чем он не сможет воспользоваться.

– И когда этим можно будет заняться? – спросил Малевич.

– Не раньше чем через пять дней, а лучше – через неделю. Николай Иванович, когда мы увидим квартиру?

– Давайте завтра? – предложил Поляков. – После того как вы обработаете наших ребят, на обратном пути заедем, и вы всё посмотрите. Нор, вам здесь не скучно?

– Хотите меня развеселить? – спросил юноша.

– Хочу предложить вам немного поработать. К нашим специалистам попала запись ваших танцев во Дворце спорта. Вам ведь знакома эта борьба? Вот и позанимаетесь с нашими парнями. Вам полезно с нами подружиться. Среди ваших учеников будет немало интересных людей, а жизнь не ограничивается работой.

– Я не против, – согласился Нор. – Пока не работаю в корпорации, могу вам помочь. Только будет лучше, если я сразу запишу борьбу им в память, а потом помогу отработать. Обучение ускорится раз в десять.

– И многое так можно записать? – спросил Поляков.

– Всё, что компактно лежит в памяти, – ответила Ольга. – В противном случае придётся передавать часть своей жизни. Вы знаете английский?

– Несколько лет жил в Англии, пришлось выучить.

– А французский?

– Совсем чуть-чуть. А к чему эти вопросы?

– К тому, что я за десять минут могу дать вам знание этого языка. Будете говорить не хуже французов. Знания письма тоже передаются, нужно только потом немного потренироваться.

– Десять минут у меня есть, – кивнул Поляков. – Ничего не потребуете взамен?

– Попрошу. У вас наверняка есть люди, которые хорошо говорят на немецком, испанском и китайском языках. Если есть знающие японский, я выучила бы и его. Если потом вам потребуется передать кому-нибудь знание языка, я это сделаю.

– Интересное предложение, – сказал Поляков. – Завтра же подберу людей. Им самим ничего не придётся делать?

– Только недолго посидеть, а потом сказать несколько фраз. Это активирует полученные знания. Николай Иванович, у меня к вам вопрос. Не посоветуете, куда лучше устроиться работать отцу? Он закончил в Красноярске Институт леса, а потом работал лесничим. Обладает феноменальными физическими способностями, прекрасно стреляет и знает иностранные языки. Но предупреждаю сразу, что Иностранный легион можете не предлагать, а то Александра тут же оторвёт вам голову.

– Я подумаю, – сказал он, – и кое с кем посоветуюсь. Голова у меня одна.

 

– Ты сегодня трезвая? – удивился муж. – Что-то сдохло в лесу!

– Убери руки! – сказал Лошан. – Убью.

– Какие мы грозные! – усмехнулся муж и попытался повалить его на пол.

Получив удар в горло, он захрипел и упал на колени, а после второго, нанесённого в висок припрятанной скалкой, всё было кончено.

– Я знаю, что ты меня слышишь, – сказал комиссар. – Сейчас я уйду, и ты станешь свободной. Тебя ждут суд и тюрьма, а когда выйдешь на волю, будешь бомжевать, пока не сдохнешь. И не нужно упрекать в этом меня, вы со своими пьянками и так не кончили бы ничем хорошим. Я хочу предложить сделку. Ты отдаёшь под моё управление своё тело сроком на один год. Сама будешь видеть и чувствовать, как сейчас. Я спасу от тюрьмы, вылечу от всех болезней и сделаю богатой. Мы привыкли получать от жизни всё, поэтому этот год будет для тебя не самым плохим. Думай!

 

– Ничего не понял! – сказал полковник Беляков. – Какая-то ахинея! Как можно получать электроэнергию из ничего?

– Я сначала тоже не понял, – усмехнулся Виктор.

– А потом поняли? – спросил майор Суханов.

– Я похож на Эйнштейна? Очень сомневаюсь, что и он здесь разобрался бы. Я принял как данность, что такое может быть. По прикидкам наших гостей, сами мы до такого додумались бы лет через сто.

– Ну и что вы приняли, как данность? – спросил Беляков.

– Смотрите, – начал объяснять Виктор, рисуя ручкой на листе бумаги. – Это термоэлемент, только не наш. У нашего коэффициент полезного действия не превышает пятнадцати процентов, а у этого он приближается к шестидесяти. Его конструкция известна, вот как её выполнить, пока не совсем ясно. Над этим и будем работать.

– Это и я принял за данность! – сказал Беляков. – Объясните, за счёт чего происходит нагрев, и как при таких малых габаритах вы собираетесь отводить тепло?

– Нагрев и охлаждение – явления одного порядка. Существует неизвестный нам вид материи. Мы его не ощущаем и не можем фиксировать приборами.

– Тёмная материя? – спросил Суханов.

– Не знаю, какой у неё цвет, – сказал Виктор, – главное в том, что наша материя может переходить в ту, а та – в нашу. В первом случае происходит поглощение энергии, а во втором – выделение. Для переходов используется материал на концах термоэлемента. Расход мизерный, поэтому однажды включенный генератор будет работать не меньше пятидесяти лет. Устройства, инициирующие эти переходы, потребляют мало энергии. Всё питается от небольшого аккумулятора, который получает зарядку от термоэлемента. Один его конец охлаждается до температуры близкой к абсолютному нулю, а второй нагревается тем сильнее, чем выше потребляемая мощность.

– И максимальная будет десять киловатт? – недоверчиво спросил Беляков.

– Планируем делать не только на десять, но и на двадцать пять киловатт. Это будет устройство ранцевого типа для систем оружия. Такие же генераторы станут основой для брони с усилителями мышц и плазменным метателем.

– Для плазмы не хватит мощности, – сказал Суханов.

– Только не в наших конструкциях, – возразил Виктор. – Для создания плазмы используется не электроэнергия, а переход материи. Материал заряда нагревается до пятидесяти тысяч градусов, а электричество сжимает плазму и с большой скоростью выбрасывает из ствола. Оружие охлаждается тоже переходом материи. Из-за сопротивления воздуха дальность стрельбы всего метров триста, зато для такого выстрела преградой будет только танковая броня и толстые каменные стены. БТР прожжёт насквозь. И стрелять можно долго. Энергия никогда не закончится, а материала для плазмы в магазине на две тысячи выстрелов. Лазеры на броне тоже будут.

– А делать что-то вроде бомб? – спросил Суханов.

– Не получится. Я тоже об этом спрашивал. Зоны выделения и поглощения энергии очень небольшие и ограничены размерами устройств перехода. Не получится заморозить или сжечь много людей. Вот холодильники или нагреватели будем делать.

– Если у вас получится, всё засекретят, – сказал Беляков. – Никто не позволит гнать такое в ширпотреб!

– Если выпустить сорок миллионов таких устройств, можно в изобилии снабдить электроэнергией все квартиры в стране, – сказал Виктор. – И это вполне реальная задача. Чтобы не бегали с генераторами по улице, им можно увеличить вес. Можно дать электромобиль в каждую семью. А секретность... Попробуйте повторить нашу конструкцию. Доры гарантируют, что лет тридцать это не получится. Вы представляете, какие это даст преимущества? О военном применении можете подумать сами.

– И когда это будет? – скептически спросил Беляков.

– К работам приступим через год, а первую продукцию планируем через пять лет. Но это без гарантии, потому что нужно решить очень много проблем. Но это перспектива, а сейчас мне нужно знать, будет ли кто-нибудь покупать нашу кабельную продукцию. Склады забиты, а на днях будет готова первая партия инструментов. Если вы не отнесёте их к стратегическим товарам, я, как и собирался, продам всё в Китай. Потом будет легче обеспечить спрос на внутреннем рынке.

– Мы должны ознакомиться и доложить, – сказал Суханов. – Решать будут другие. Мы сообщим, что вы просили не затягивать решение этого вопроса.

 

– Давайте подведем предварительные итоги, – сказал Бортенев. – Начните вы, Дмитрий Константинович.

– Уже восемь дней, как в моём управлении создан отдел, возглавляемый Поляковым, – сказал начальник Управления оперативно-техническими мероприятиями Гущин. – К работе привлечён узкий круг сотрудников, остальные, кого мы используем, не в курсе того, чем там занимаются. Но со временем круг посвящённых в работу с Ковалёвой будет расширяться. Сначала расскажу о группе, которая подверглась оптимизации. Вчера Ковалёва обработала их в третий раз. Изменения видны без анализов. Все стали намного сильнее, и повысилась скорость реакции. У единственного среди них, кому больше сорока, это проявляется особенно сильно.

– Что говорят медики? – спросил Бортенев.

– Пока разбираются. У обработанных много нарушений в анализах, но они прекрасно себя чувствуют и демонстрируют завидное здоровье. А у самых молодых начали меняться черты лица. Изменения небольшие, но медиков о них предупреждали, поэтому заметили.

– А привязка? – спросил начальник Центра информационной безопасности Сергеев. – Она как-нибудь проявляется?

– Не знаю, Олег Борисович. – сказал Гущин. – Ребята прилипли к ней с самого начала. Красивая девчонка, и удивительно быстро нашла подход к каждому из них. Не будь она такой молодой, разбила бы немало сердец, а так все относятся как к младшей сестрёнке. Наверное, Ковалёва как-то действует на них помимо внешности и поведения. У нас всё-таки не курсанты, а кадровые сотрудники. А ещё она записала им в память свою борьбу и дала знания японского языка.