Глава 45

– Ради всех богов, не уходи! – схватила его за руку Глера. – Ты сказал, что мой плач рвёт тебе душу, значит, она у тебя ещё есть, в отличие от остальных в этом замке. Тебе надо быстрее бежать из этого змеиного гнезда. Они отберут твою душу, заставят совершить какую-нибудь мерзость, и потом будешь делать это и дальше изо дня в день. Я же чувствую, что ты хороший, что ты хочешь мне добра. Если у тебя нет денег, я отдам свои драгоценности. Беги отсюда быстрее! Только подари мне хоть немного радости и тепла. Пусть и в моей жизни будет хоть что-то хорошее. Я так завидовала этой бесстыднице Ларе, когда она орала на весь замок! Если ты мне откажешь, останется завтра взобраться на башню и броситься на камни вниз головой!

В её голосе было столько горя, что парня пробрал озноб. Он понял, что она именно так и сделает.

– Или ты уже не сможешь этого сделать после того, что у вас было? – со страхом в голосе спросила девушка.

Салан ничего не ответил, но она прочла ответ в его глазах и просияла:

– Ты можешь, и тебе меня жалко! Пусть хоть так, если нет любви. Хоть тень человеческого чувства, и можно жить дальше хотя бы воспоминаниями!

– Глера, ну что вы такое говорите, разве так можно?

– Повтори моё имя ещё раз! Когда ты так говоришь, у меня тает сердце. Салан, почему же нельзя? Чем я хуже этой Лары?

– Вы лучше, поэтому я не могу...

– Ты отказываешь мне в такой малости? – С лица девушки исчезла радость, и она снова зарыдала.

– Боги, Глера! – Парня пронзило такое ощущение нежности и сострадания, что он сделал то, чего не собирался, – обнял и начал гладить ладонью шёлк её волос.

Девушка сразу перестала плакать и вцепилась в него, как утопающий в протянутую руку.

– Пойдём ко мне, – зашептала она, рождая у него желание. – Это рядом! Ну что тебе стоит? Я же вижу, что ты ко мне неравнодушен! И в трапезной ты не сводил с меня глаз! Твои взгляды бросали меня в жар, именно потому было так горько, когда вы с Ларой...

– Извини, я не хотел, но она навязалась...

– Я знаю её, не надо больше об этом, поцелуй меня!

Салан медлил, и она сама нашла его губы и прикоснулась к ним, не зная, что делать дальше. Парень поцеловал Глеру, которая в ответ застонала и прижалась к нему. Подхватив её на руки и уже ни о чём не думая, он занёс в свою комнату и уложил на кровать. Этой ночью Салан был особенно нежен и сдерживал себя изо всех сил, стараясь дать ей всё, на что был способен. Когда они закончили, счастливая девушка обхватила руками его плечи и прошептала с радостью и надеждой:

– Теперь ты только мой! Никому не отдам! Салан, увези меня отсюда! Давай убежим далеко-далеко!

– А как же семья?

– Какая семья? – с горечью сказала Глера. – У меня нет семьи! Моя мать вздорная и эгоистичная женщина. Она любит только сыновей, даже кормила их грудью, а меня сразу же отдали кормилице и забыли. Отец с матерью заботились о том, чтобы я была одета и обута и не позорила своим видом семью Рабек, мне даже нанимали учителей, чтобы по глупости или незнанию не ляпнула что-нибудь неподобающее. А на день рождения кидали на столик какую-нибудь драгоценность, как собаке бросают кость. Братьям я тоже не нужна. Альт сразу дал понять, что не желает со мной знаться. Пока Вельт был маленьким, мне разрешали с ним возиться. Мы даже недолго дружили, пока мать не объяснила, что ему не подобает дружить с девчонками, что они совсем для другого... Моей подругой была замечательная девушка – дочь одного из наших соседей. К несчастью, мой отец положил глаз на его имение. Сам шевалье упал на охоте с лошади и сломал шею, а его старшего сына убили разбойники. Я боюсь думать о том, что стало с моей подругой! И такого за моим отцом водится много! Во время мятежа он обобрал дворян в графстве якобы для помощи королю и одновременно направил гонца Мартину с уверением в помощи и поддержке. Надо ли говорить о том, что король не увидел этих денег, а Мартин так и не получил обещанной помощи? И так во всём. Соседям многое известно, и о многом они могут догадываться, но молчат из-за страха. А с теми, кто осмеливается что-то сказать против, случаются неприятности. Мой старший брат и компания его приятелей ни в чём не знали удержу и натворили такого, что отец серьёзно боится разборок со стороны нового герцога. Он даже хочет отправить мать с младшим сыном к деду. Обо мне, конечно, речи не было. А теперь он начнёт убивать тех, кто может быть опасен, и делать это придётся тебе. А если откажешься, убьют и тебя.

– Значит, ты не любишь отца?

– Я его ненавижу, а за Риту убила бы собственными руками, если бы могла!

– А если это сделаю я?

– Я тебя слишком люблю, чтобы потерять!

– Я сделаю это так, что на меня не падёт подозрение.

– Не знаю, как такое можно сделать, но помогу всем, чем смогу, только увези меня отсюда! Я больше не могу жить среди этих чудовищ, притворяющихся людьми, ловить на себе презрительные или сочувственные взгляды прислуги и ждать, когда отец решит продать или подарить меня нужному ему дворянину. Мне уже шестнадцать лет, Салан!

– А если я не тот, за кого себя выдаю? Если я не дворянин?

– Для меня ты не станешь хуже! Скажи, как ты ко мне относишься? Я хоть немного тебе нравлюсь?

– Кажется, я впервые в жизни влюбился, – честно ответил он то, что чувствовал.

– Я так рада! – засмеялась Глера и потянулась к нему с поцелуем.

– Не сейчас. Извини, но я совершенно пуст. Давай оденемся, сделаем всё, что нужно, и до утра расстанемся. Никто не должен знать, что между нами что-то есть.

Они быстро оделись и вышли в коридор.

– Нам надо пройти в трапезный зал, – сказал Салан. – Как это сделать, чтобы не попасться охране?

– Какая охрана? – удивилась Глера. – Пост только возле покоев отца, и один стражник дежурит в коридоре у дверей матери и Вельта, а слуги сейчас все спят, даже повара.

– Тогда ты пойдёшь впереди. Если кого-нибудь встретим, тебя ни в чём не заподозрят, а я успею укрыться в одной из стенных ниш. Почему-то они у вас здесь повсюду.

– Их сделали по приказу моего прадеда, – засмеялась Глера. – Он строил этот замок и считался большим любителем скульптуры, а может, им и был. Когда-то в нишах стояли скульптуры, которые он привёз из военных походов или купил у имперских купцов.

– Разве их купцы торгуют скульптурами? – удивился он.

– Обычно нет, эти привезли по его заказам. Ладно, я пошла.

Им никто не встретился, и дверь в трапезный зал была незаперта.

– Как часто чистят стул твоего отца? – спросил Салан.

– А зачем его чистить? Чистят столы и моют посуду, а стул могут чистить, если кто-нибудь перепил и излил содержимое желудка или опрокинул вино. Но такого у нас давно не было. Отец не любит пьяниц. Пока дома был старший брат, вино вообще не подавали, и отец пил его у себя.

– Хорошо, что здесь мягкая обивка, – сказал Салан, наклонившись над стулом графа. – Можем уходить.

– Что ты сделал?

– Закрепил в обивке смазанную ядом рыбную косточку. Укол будет слабым, и граф наверняка посчитает это случайностью. Вчера за обедом была рыба. Её часто подают?

– Примерно раз в три дня. Отец её любит. Как быстро действует яд?

– Очень быстро. У человека отказывает сердце. Это не похоже на обычное отравление. У вас есть врач?

– Отец поселил врача в замке из-за матери. Она очень трепетно относится к своему здоровью.

– Как твоя мать отреагирует на его смерть?

– Она придёт в ярость и будет искать виновного.

– Тогда тебе надо сделать следующее...

Несмотря на ночные бдения, Салан рано проснулся и успел до прихода служанки привести себя в порядок. Время до завтрака было, и она сделала вид, что забыла его вчерашнее поведение, и стала активно заигрывать с целью довести свои шалости до известного финала. В его планы это не входило, да и подло забавляться с другой после того, что было с Глерой. Он уклонился от девушки и выбежал в коридор, оставив её заниматься уборкой. В трапезный зал шёл не торопясь, чтобы прийти туда одним из последних. Войдя, переглянулся с Глерой и занял место за столом. Появившийся в трапезной граф после приветствий опустился на свой стул и досадливо поморщился от укола. Пробурчав что-то по поводу нерадивых слуг, он налил себе в кубок вина, не торопясь выпил и принялся за еду. Остальные тоже начали есть. Некоторое время ничего не происходило, слышались только чавканье и звон посуды. Внезапно граф откинулся на стуле, отшвырнул ломоть мяса и так рванул рукой ворот рубахи, что на пол посыпались пуговицы. В следующее мгновенье он упал на стол. К графу подбежал управляющий, приподнял его тело и облокотил на стул. Широко раскрытые остекленевшие глаза не оставляли сомнений в том, что их обладатель мёртв, но Эрик всё-таки приложил пальцы к виску, немного подержал и сказал то, что уже было ясно всем:

– Граф мёртв!

– Его отравили! – с исказившимся от гнева и страха лицом закричала графиня. – Где слуга, который разливал вино? Немедленно приведите!

Растерянные придворные притащили пожилого слугу и заставили его выпить вино из стоявшего возле графа кувшина. Слуга пил с обречённым видом, пока не выпил всё. Некоторое время ждали результата, но он не умер, а только сильно опьянел.

– Он принял противоядие! – закричала Ольма. – Его надо казнить!

– Может, вначале допросить, кто ему велел это сделать? – благоразумно предложил кто-то из придворных.

– Да, сначала допросить, а потом непременно казнить!

– Давайте позовём врача, – предложила Глера. – Может, он скажет, отчего умер отец.

– Да, надо позвать врача, – ухватилась за это предложение графиня. – Почему его не было за завтраком?

– У врача несварение, и ему готовили на кухне отдельный завтрак, – объяснил управляющий.

– Он тоже в сговоре! – опять закричала графиня. – Врач дал слуге яд!

– Надо сначала его позвать и выслушать заключение, а потом будем решать, – с настойчивостью, которой от неё никто не ожидал, сказала Глера, – Уважаемый, Эрик, пусть быстрее приведут врача.