Кэмерон почесал шею.

— Может быть, было бы лучше, если бы у невест был шанс познакомиться с чемпионами, прежде чем делать выбор.

— Хорошо, что у них вообще есть право выбора. Вы знали, что на первых турнирах был только один победитель, и невеста доставалась ему?

Кэмерон уставился на моего отца.

— У нее не было права голоса?

— Нет. Как отец трех дочерей, я рад, что те дни остались в прошлом.

— Это все из-за этой дурацкой стены. — Я мотнул головой в сторону юга. — На той стороне миллионы женщин, и мы убиваем друг друга из-за тех немногих, что у нас есть. Это дерьмо.

— Да, но разве ты бы хотел, чтобы тобой управляли женщины, и отказался бы от своей мужественности? По ту сторону границы мужчин кастрируют, — напомнил мне отец.

— Нет, конечно, нет! Я горжусь тем, что я свободный человек, но… — я поморщился. — Прошло почти двести лет с тех пор, как была установлена эта стена. Почему мы не можем сломать ее и вернуть власть? Почему женщинам должен достаться весь мир, а нам, мужчинам, только Север?

— Да, — Кэмерон кивнул головой в знак поддержки, а затем его глаза расширились, когда взгляд сосредоточился на чем-то позади меня. Я обернулся и увидел, что Уилма наблюдает за нами со странным выражением на лице.

— Ты говоришь о разрушении стены?

Кэмерон нервно рассмеялся.

— Это была просто шутка.

— Ты меня разочаровал. — Она придвинулась ближе к Кэмерону, который выпрямился и выпятил грудь, а затем повернулась к нам спиной. — Мне бы очень хотелось посмотреть, что там, на другой стороне.

Кэм наклонился вперед, как будто хотел подойти ближе и понюхать ее волосы, и мы с отцом предупреждающе зарычали. Никто не мог прикасаться к женщине, кроме членов ее семьи, защитника или других женщин. Кэм не был ни тем, ни другим для Уилмы, и мы напоминали ему, чтобы он держался на расстоянии.

Уилма повернула голову.

— Что ты сделал?

Обе руки Кэма взлетели в воздух.

— Ничего. Я ничего не сделал.

Я едва не зарычал снова, когда моя сестра кокетливо улыбнулась Кэмерону. Она больше не была маленькой девочкой, но мне было трудно всегда помнить об этом, ведь она все еще вела себя со мной как капризный ребенок.

— Кэмерон, сделай мне одолжение, пожалуйста, — взгляд Уилмы упал на бутылку в ее руках, и я понял, что она собирается попросить его бросить ее за стену.

В два решительных шага я оказался достаточно близко, чтобы выхватить бутылку. Это было мое дело. Я бросил ее через стену, и я читал письма от Девины.

— Подожди. Я всегда рад помочь, — попробовал вмешаться Кэмерон, но я уже шел прочь.

— Куда он идет? Что в этой бутылке? — спросил отец у меня за спиной.

— Это просто семена. Уилма хотела, чтобы я их посадил, но у нас уже есть такие, — я бросил на нее красноречивый взгляд через плечо. К моему облегчению, она поняла.

— Так и есть.

Я не слышал ее остальных слов, так как уже спешил к дыре в живой изгороди в задней части нашего участка.

Через пять минут я добрался до места, откуда всегда бросал бутылку. Открыв ее, я вытащил письмо Уилмы и пробежал его глазами.

Дорогая Девина,

Я думаю, что это твоя удивительная идея — написать книгу обо мне. Обещай, что ты перебросишь копию книги через стену, чтобы я могла прочитать ее, когда она будет закончена. Я не могу поверить, что люди на Родине узнают мое имя.

Есть так много вещей, которые я хочу рассказать о себе, но позволь начать с ответов на твои вопросы. Я посылаю тебе карту нашего района, план этажа нашего дома и фотографию моей комнаты. Картина над моей кроватью — подарок моей сестры Клэр, она написала ее сама. Мне нравятся оранжевые и синие цвета птицы. Это из детской книжки, которую она читала мне, когда я была ребенком. Птицу называют фениксом, и, согласно книге, она может оживать, вспыхивая пламенем и возрождаясь из пепла. Разве это не удивительно?

Есть ли такие у вас на Родине? Я надеюсь, что фениксы не вымерли, как многие другие виды животных после Токсичной войны.

Чтобы ответить на твой вопрос о Тайтоне, позволь мне просто сказать, что у меня есть два брата. Тайтон — самый старший, ему двадцать девять, а еще есть Фредерик, которому двадцать семь, и он женат. В прошлом месяце он и его жена Старр сказали нам, что она беременна вторым ребенком. Мы все надеемся, что на этот раз будет девочка. Всякий раз, когда здесь, в Северных Землях, рождается девочка, об этом сообщают в новостях. Вот как это редко бывает.

Моей сестре Марни тридцать лет, и у нее четверо шумных мальчиков. Клэр двадцать три, но у нее еще нет детей. Я надеюсь, что у меня будет много дочерей, когда придет мое время стать матерью.

Я дочитал письмо, но Уилма не написала ни слова о том, как я к ней отношусь. Изучая поэтажный план нашего дома, я нахмурился. Он был не очень хорош. Во-первых, все пропорции были искажены. Согласно ее плану, ванная и спальня были одинакового размера, а это было не так. Она не написала про этажи, правда, это не имело значения. Вряд ли кто-либо из читателей книги Девины придет сюда, чтобы проверить план.

Я взял в руки семейную фотографию, которую Уилма вложила в письмо. Мне никогда не нравилась эта фотография, так как она была сделана после похорон, и мы все были грустными и понурыми. Я стоял сзади, возвышаясь над мамой и Клэр, которые стояли, обняв друг друга.

«Уилма наверняка выбрала это фото, потому что оно было единственным, на котором были мы все вместе».

Вернув все в бутылку, я снова закрутил крышку. Швырнуть бутылку через стену было все равно, что бросить футбольный мяч. Я отступил назад и после небольшого разбега взмахнул рукой и отправил бутылку в полет.

Было что-то приятное в том, чтобы пронаблюдать за полетом, зная, что скоро Девина возьмет ту же бутылку и прикоснется к письму, к которому только что прикоснулся я.

Несколько мгновений я стоял, наблюдая за массивной стеной, почти мечтая о том, чтобы она рухнула на землю и позволила мне увидеть другую сторону. Я представил себе красивую женщину, смотрящую на меня с той стороны.

«Что я ей мог бы ей сказать?»

Тряхнув головой, чтобы избавиться от иллюзий, я заставил себя отступить и, наконец, повернуться спиной к стене. Кажется, я слишком много думаю о женщине, которую никогда не встречу в реальной жизни.