— Чего?

— Моего стояка.

Выражение замешательства на моем лице заставило его уточнить:

— Ты знаешь, что такое эрекция, верно?

Я уже додумалась сама и почувствовала себя донельзя глупо.

— Да, я знаю, что это такое.

— Я понимаю, что для тебя это не сексуально, но я не могу это контролировать. Меня заводит твоя близость и твои прикосновения.

И снова это дикое кружение бабочек в моем животе. Я невольно улыбнулась.

— Я тебя возбуждаю?

— Очень.

Меня впервые хотел мужчина, и спавшая во мне доселе женская гордость вдруг проснулась и с улыбкой потянулась. Тайтон уже доказал, что ему можно доверять. Он был со мной наедине в уединенном месте уже несколько часов и не воспользовался ситуацией.

— Я не возражаю.

Он уставился на меня.

— Это потому, что все это ничего для тебя не значит, но я не собираюсь поворачиваться и усаживать тебя на себя сверху. Если я это сделаю, то, черт подери, кончу в трусы.

— Если тебя это так беспокоит, тогда ты можешь помассировать меня.

Закрыв глаза, он коротко кивнул.

— Хорошо.

Я слезла с него, и он откатился в сторону, уступая мне свое место. Закрыв глаза, я положила голову на руки.

— Ты предпочитаешь, чтобы я не снимала топ?

— В обычной ситуации ты бы его сняла?

— Да, но я не обязана, если тебе это тяжело. — Я повернулась и заметила, что его рука немного дрожит, когда ерошит свои волосы.

— Или я могу снять его, пока ты будешь заниматься моей спиной, а потом надену снова, когда ты станешь массировать меня спереди. Так нормально?

— Угу.

Поскольку Тайтон, очевидно, не мог смотреть мне в глаза, я снова спросила:

— Ты уверен?

Он выглядел серьезным, когда кивнул.

Стянув с себя топ, я снова закрыла глаза.

— Хорошо, Тайтон, используй свои сильные руки. — Все это должно было быть забавно, но он был так напряжен, что мне стало немного жаль его. — Расслабься.

— Я расслаблен.

— Нет, ты напряжен и серьезен. Я понимаю, что это ново для тебя, но по другую сторону Стены это обычная вещь.

Откинув мои волосы в сторону, он начал массировать мои плечи.

— Помни о лосьоне, это облегчает задачу.

— О, точно.

Было ясно, что Тайтон обратил внимание, как я массировала его, потому что он тоже двинулся от моих плеч вниз по рукам, пальцам, а затем вниз к моим ногам. Поскольку мы не разговаривали, я прислушивалась к звукам природы.

— Как бы ты описал звук, который издает ветер?

— Я не знаю.

— Когда я училась на писателя, нас учили ономатопее (прим. — звукоподражанию). Это такое описание слов, фонетически имитирующих звук. Как свинья говорит «хрю», а кошка — «мяу».

— Я даже не могу это произнести. Еще раз, что это было — онамото… что-то.

Я рассмеялась и на этот раз произнесла медленнее.

— Ономатопея.

— Красивая и умная.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что ты и красивая, и умная

— Забавно, ведь двадцать минут назад ты думала, что я ничего не понимаю в мужчинах.

Я сразу же захотела пнуть себя за то, что вспомнила тот неловкий инцидент с его эрекцией.

— Ты просто очень невинна в своих мыслях. Ты доверяешь людям, которых только что встретила, и это говорит мне о том, что ты никогда не встречала настоящего зла.

— Не встречала.

— Это мило, и я одновременно польщен и встревожен тем, что ты так легко доверяешься людям.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него.

— Я доверяю тебе.

— Я знаю. Но я не уверен, что тебе следует это делать. В данный момент я даже не уверен, что могу доверять самому себе.

— Если бы ты хотел причинить мне боль, ты бы уже сделал это.

— Видишь, ты делаешь это снова. Ты даже не представляешь, как ты прекрасна и соблазнительна. Меня поражает, что ты так храбра рядом со мной.

— Ты тоже довольно бесстрашен рядом со мной.

Он усмехнулся.

— А почему бы и нет?

— Что, если бы я решила использовать тебя в сексуальном плане, пока ты спал?

— Я бы был не прочь.

— Ладно, это плохой пример, но я могла бы украсть твой беспилотник или что-то в этом роде.

Он помассировал заднюю часть моих коленей и переместился к бедрам.

— Ты слишком мила для этого, и это все равно не сработало бы.

— Почему?

— Потому что ты не знаешь, как управлять беспилотником, и тебе потребуется отпечаток моего большого пальца, чтобы запустить двигатель.

— О, ладно, тогда не бери в голову, но я просто говорю, что ты, кажется, тоже мне доверяешь.

— Потому что ты не можешь причинить мне боль.

— Это неправда. Я могла бы привлечь к себе внимание на турнире и сказать, что ты прикасался ко мне. Помнишь твои утренние слова о том, что тебя не должны убить?

Он вздохнул.

— Справедливое замечание.

Поскольку он массировал внутреннюю поверхность моих бедер, я автоматически раздвинула ноги шире, чтобы дать ему место. Это заставило его сбиться с ритма и слегка застонать.

— Ты был прав, Тайтон.

— Я всегда прав, но о чем ты говоришь?

— Твои руки отлично подходят для массажа. Мне нравится.

— Хорошо.

Он продолжал массировать меня, а потом спросил тихим голосом:

— Насчет массажа внутрь и наружу. Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Его руки поднялись выше, и что-то странное начало происходить с моим телом.

— Это странно.

— Что «это»?

— Только что я почувствовала щекотку.

Я рассмеялась: мне показалось глупым, что я так реагирую на массаж, который до этого делала сотни раз.

— Ты имеешь в виду, когда я сделал вот так? — Он крепко ухватил меня за внешнюю сторону бедра, а другой рукой скользнул вверх по внутренней стороне бедра, чтобы остановиться в миллиметрах моего самого чувствительного места.

— Ощущения совсем другие, когда ты это делаешь. Может быть, это потому, что я для тебя не просто еще один клиент.

— Черт возьми, ты не просто клиент.

— Я пытаюсь использовать это для книги. Я думаю, Дейдра и Марк могли бы начать с массажа, который перерастет в нечто большее.

— Это было бы горячо.

— Я просто не уверена, что жители Родины восприняли бы это правильно. Я имею в виду, что массаж настолько распространен и несексуален у нас, что читатели просто могут ничего не понять.

— Даже если его рука поднимется так высоко? — рука Тайтона остановилась на пути вверх, кончики его пальцев коснулись моих трусиков.

— Ты ничего не делаешь, только прикасаешься к ткани там. Может быть, мы лишены чувствительности, но я чувствую, что потребуется гораздо больше, чтобы моя аудитория почувствовала во всем этом эротику.

— Тогда он мог бы снять с нее трусики.

— Я не думаю, что это имело бы значение. Люди всегда остаются голыми во время массажа дома.

— Что, если бы он сдвинул ее трусики в сторону, вот так? — я почувствовала, как Тайтон пошевелил пальцем под тканью моих трусов.

— Я не знаю.

Его дыхание изменилось, и он стал смелее, крепче сжимая мои бедра и раздвигая мои ноги.

— А что, если бы он попробовал ее на вкус?

Моя бровь приподнялась, и я продолжала смотреть на него.

— Попробовал на вкус?

— Да, попробовал ее, — сказав это, он поднес палец ко рту и облизал его медленным движением.

Волна того, что могло быть только чистым возбуждением, пронзила меня.

— Они бы этого не ожидали.

— Тогда почему бы Марку не повернуть Дейдру вот так…

Я не сопротивлялась, когда он развернул меня, и не пыталась прикрыть грудь. Я просто слушала, как Тайтон продолжил:

— …и не вылизать ее.

Его взгляд блуждал по моему телу, горя желанием, и, как в какой-то сцене из старинного романа, он обхватил руками мои бедра и притянул меня к себе. Он дал мне достаточно времени, чтобы услышать возражения, но когда их не последовало, наклонил голову и поцеловал мою тазовую кость.

Я пообещала себе, что запомню все удивительные эмоции, которые испытала.

— Подожди.

Снова подняв голову, Тайтон выглядел недовольным, как будто его отрывали от любимого блюда.

— Я думаю, что это могло бы сработать, но разве не странно, что Марк делает это с ней, даже не поцеловав?

— Массаж включает поцелуи?

— Нет, но он не включает и это. — Я указала на него у себя между ног. — Они могли бы поцеловаться чуть раньше, прежде чем дойдут до этого момента.

Он посмотрел на мои трусики и, казалось, собрался отодвинуться.

— Ты просишь меня остановиться?

— Нет, я прошу тебя поцеловать меня… в качестве исследования для книги.

Двигаясь вверх по моему телу, Тайтон опустился на меня сверху и посмотрел мне в глаза.

— Просто для протокола. Ты можешь думать об этом как об исследовании, но я не собираюсь.

Подняв руку, я провела ею по его подбородку и закрыла глаза, когда он прижался своими губами к моим и задержал их там на несколько секунд. Меня много раз целовали родственники и друзья, но поцелуй Тайтона был другим, и нервные окончания на моих губах отреагировали восхитительным чувством любопытства и удовольствия. Как раз в тот момент, когда я подумала, что он собирается закончить наш поцелуй, он вместо этого углубил его и лизнул мою нижнюю губу.

Еще одно покалывание между бедер заставило меня раздвинуть ноги шире, чтобы он мог устроиться между ними. Тайтон надавил немного выше, и хриплое рычание вырвалось из его груди. Удивительно, но это пробудило во мне какой-то первобытный инстинкт. Открыв рот, я впустила его язык внутрь. Его слова о том, что он делает это не для исследований, в сочетании с ощущением его веса на моем теле, его языка, скользящего по моим губам и кружащегося вокруг моего языка, создавали ощущение разрушения всего представления о мире, которое я имела до этого.

Кто знал, что поцелуи могут быть такими приятными?

Это было почти так, как будто в жизни существовало другое измерение, где одиночеству и боли не было места.

Словно боясь, что он перестанет целовать меня, я подняла ноги и обхватила ими его талию. Стон Тайтона сказал мне, что он почувствовал это, и он ответил тем, что запустил руки в мои волосы и сильнее прижался ко мне.

Наши поцелуи становились все боле страстными по мере того, как Тайтон становился все более требовательным. Мне нравилось, когда он переходил от поцелуев в губы к уху и вниз по шее к груди, как будто хотел попробовать и почувствовать каждую частичку меня.