- Денег.
- Так просто, - рассмеялся Тезей.
- Если бы мне нужны были знания, я, как твой брат, отправился бы в Финикию или в Египет... Впрочем, я там уже был.
- Поликарпик, - сразу же утратил веселость молодой царь.
- Прости, я не хотел тебя огорчить.
- Но ты ведь не так давно взял внаем все маслодавильни, - сказал Тезей.
- На последние.
- Что так?
- Интересно было.
- А зачем тебе деньги теперь?
- Отправлюсь в Дельфы, пока урожай оливок поспевает.
- Зачем?
- Интересно... И тебе будет интересно.
- Почему?
- Я отправлюсь в Дельфы за твоим оракулом. Ты же вон какие новшества затеваешь.
- Оракул? Пожалуй, - согласился Тезей... - Но мне и здесь нужен по-настоящему дельный человек.
- Если искать с пристрастием, разве такого найдешь?
Пилий все больше нравился Тезею.
- Скажи, что ты сделаешь с деньгами, которые дадут тебе маслодавильни?
- Истрачу... Скряги с деньгами ссорятся, а я даю им свободу.
- Истратишь на услады и тряпки?
Фигуру Пилия изящно облегал плащ из тонкого и очень дорогого сидонского полотна.
- Если бы роскошь была дурна, роскошествовали ли бы боги на своих пирах? - опять вопросом на вопрос ответил Пилий.
- В тупик тебя не поставишь, - одобрил Тезей. - Не думаю, - добавил он, поразмыслив, - что ты пришел ко мне только за деньгами.
- Разумеется, - согласился Пилий, - стоило ли приходить из-за такой мелочи.
- Что же ты хочешь еще?
- Денег.
- Зачем тебе эта мелочь?
- Пока я обучаю только тех, кто может мне платить, - объяснил Пилий. Но я хотел бы создать школу и не для самых богатых молодых афинян. По привычке их призывают овладевать боевыми искусствами. А я хочу приохотить их и к другим знаниям.
- Им преподают и иные знания, - заметил Тезей.
- Не смеши меня, царь... Камушек - единичка, двойка - два камушка... Я хочу объяснить им, в том числе, почему цифры священны... И многое другое. Ты ведь знаешь, что отличает людей образованных, основательно воспитанных, от иных?
- Что?
- Подаваемые ими надежды... На худой конец, объезженные кони полезнее необъезженных.
- На это денег не жалко, - согласился молодой царь. - Ты философ, помолчав, сказал он.
- Да.
- Тебе-то что дала философия? - уже совсем дружески спросил Тезей.
- Способность говорить, с кем угодно.
- Поэтому поедешь со мной, - заключил молодой царь, - на переговоры по аттическим землям... В Браврон сначала. Оракул подождет.
Выехали рано утром, двумя отрядами. Во главе Тезей и Герм. Двигались пока, как один отряд. Разделиться им предстояло в Колоне. Тезея путь - в сторону Браврона, а Герм пойдет к Марафону. На сто стадий разойдутся их дороги.
Ехали кто в колесницах, кто верхом, перекликались друг с другом, как утренние птицы. От Колона Герм со своим отрядом направился к марафонскому четырехградью без промедления. Тезей задержался. Его привлекла достроенная уже башня Тимона, где уединился этот отшельник. Молодой царь, может быть, и проехал бы мимо. Да очень уж заинтересовал его раскатистый смех, раздавшийся в высоте.
- Эй, Тимон, - крикнул Тезей.
Башня была трехэтажной, но проемы окон имелись только на самом верху. Смех прекратился, и в одном таком окне возникла тимонова голова.
- Ты смеешься надо мной? - спросил Тезей.
- Нет.
- Ты -один? Почему же ты смеешься, когда рядом с тобой никого нет?
- Как раз поэтому.
- Если все, по-твоему, обречено и жизнь не станет лучше, то, может быть, ничего и не предпринимать? - спросил молодой царь.
- Я этого не говорил.
- Ну, тогда смейся, а мы поедем.
- Далеко? - все-таки поинтересовался Тимон.
- В Браврон.
Отряд Тезея свернул направо. Спутники его притихли, как призадумались. Через некоторое время - владения Артемиды - медвежьей богини, ее главное святилище в Аттике, расположенное в Бравроне. А чуть далее - в Гапах Арафенидских - опять храм этой богини. "И медведицей в Бравроне одевалась в пурпур я", выводят знатные молоденькие и легкомысленные афинянки. Именно в Бравроне ежегодно устраиваются праздники в честь Артемиды, этой бегуньи в хитоне до колен, о которой забыть песнопевец не смеет. Кто знает, вправду ли строго блюдет свою невинность эта бессмертная охотница, однако девственность дедовских обычаев и устоев среди приверженцев ее соблюдается весьма строго. Для них любое нововведение - все равно что клятвопреступление. А для нарушителей клятв Артемида - быстрый враг. Без какой бы то ни было снисходительности.
Так что призадуматься Тезею и его спутникам было о чем. К тому же в Бравроне или, может, даже ближе, в Стириях, их ждала непростая встреча со стариком Орнеем, которого земной отец Тезея Эгей выжил из Афин. Выгнал, одним словом. На худой конец, с сыном Орнея Петиоем можно будет потолковать, - думал Тезей.
Чтобы скрасить дальнейший путь, тем сократить его и чтобы развеять других спутников, Пилий попробовал втянуть Мусея в придуманное им самим состязание. Мусей не Тезей: с ним Пилий давно и хорошо знаком.
- Мусей! - на скаку прокричал Пилий, хотя можно было и не кричать, философия, как живое существо: логика - кости и жилы, этика - мясо, а физика - душа. Понял? Давай теперь ты.
Мусей оглянулся, как отмахнулся:
- Ты бы, конечно, предпочел мясо понежней.
- Фу, какой мрачный, - не отставал от него Пилий, - улыбнулся бы и тем самым принес жертву харитам... Продолжим... Берем яйцо: скорлупа - логика, белок - этика, а желток - физика.
- Яйцо, конечно, всмятку, - уточнил Мусей.
- Хорошо... Видишь огороженное поле, - не унимался Пилий, - давай так: ограда - логика, урожай - этика, а деревья - физика.
- Ничего в голову не лезет, - отмахнулся Мусей.
- Ничего?.. Все возникло из ничего, - призадумался вдруг Пилий.
- Что возникло? - не понял Мусей.
- Все, - повторил Пилий, - все вокруг... Вообще - мир наш.
- Не из ничего, я полагаю, а от начала, - поправил приятеля Мусей.
Теперь беседа завязалась и двинулась сама собой.
- Хорошо сказано, - обрадовался Пилий.
- Толку-то, - не разделил его радости Мусей.
- Твоя правда, толку не много,- согласился Пилий, нисколько не огорчившись. - И все-таки мы находим удовольствие в подобных беседах. Наслаждение даже.
- Наслаждение, наслаждение, - вздохнул Мусей, - я бы предпочел наслаждению безумие.