– Больше восьмидесяти градусов.

– Выбрасываем много тепла, – сказал Алексей. – Его хватит отопить небольшой город. Надо строить станции рядом с городами, от них нет никакой опасности.

– Дадим свои рекомендации, – кивнул Капица. – Ну что, товарищи, позвольте всех поздравить с успешным пуском первого в мире термоядерного реактора! Считайте, что мы с вами за полтора года построили четыре ДнепроГЭСа! Испытания продолжим. Реактор пусть работает, отключим только при возникновении аварийной ситуации или если отключатся потребители. Синхронизация прошла?

– Да, товарищ директор, – ответил один из испытателей. – Выходные параметры по станциям в норме.

– Сейчас бы выпить! – сказал кто-то из инженеров.

– Это вечером, – отозвался Капица. – Устроим в столовой торжественный ужин. Заслужили!

 

Никто не напечатал об их успехе в газетах и не сообщил по радио, но на третий день в центр приехал сам Берия со свитой, в которой находился и Капустин. После их отъезда группу руководителей и главных специалистов Центра наградили орденами Трудового Красного Знамени и Сталинскими премиями, а всем, кто работал на объекте, выдали крупные премии. Алексей получил ещё один орден и пятьдесят тысяч рублей.

– Даже мне расщедрились на две тысячи, – похвасталась жена. – Вношу в общую копилку!

– Деньги лишними не бывают, – сказал Алексей, – а у нас их больше ста тысяч. Лишь бы в чью-нибудь светлую голову не пришла мысль о денежной реформе. Что же это ты не подошла к Лаврентию? Заметила, что Капустин был какой-то дёрганный? Точно ждал, когда мы побежим жаловаться.

– А что к нему подходить, – со скрытой обидой ответила жена. – Он с тобой здоровался, мог бы и сам пригласить. Значит, так надо!

– Зря на него обижаешься, – заступился за Берию Алексей. – Видела, какой он приволок за собой хвост? Хочешь, чтобы глава партии и государства где-нибудь с нами закрылся и точил лясы? Мало тех сплетен, которые уже есть?

Прошло девять дней – и мир рухнул. Всё началось с сообщения о смерти Сталина. Его самочувствие улучшилось после отдыха и лечения, и вот такое... Многие отказывались верить услышанному. Во вторник девятого декабря Иосиф Виссарионович, как обычно, поздно лёг, а утром его обнаружила мёртвым приехавшая на дачу дочь. Диагноз консилиума медиков был единодушным: вождь умер от острой сердечной недостаточности. По всей стране был объявлен день траура, повсюду были вывешены скорбные флаги.

– Как же так? – растерянно говорила Лида. – То прожил до пятьдесят третьего, а сейчас умер на три года раньше?

– У меня только одно объяснение, – сказал ей Алексей. – Мы очень сильно изменили будущее, судьбы многих людей, в том числе и его. А в его возрасте толчком к ухудшению состояния может стать что угодно. Иной раз умирают и от радости. А он сделал всё, что хотел. Лишь бы его смерть не использовали для расправ и сведения счётов. Надеюсь, что Василий не станет на этот раз валять дурака.

– Светлану жалко! – вздохнула Лида. – Неужели она опять уедет из Союза? И как это ещё скажется на положении Берии! Сталин передал ему власть, но потом постоянно поддерживал.

Три дня москвичи и многочисленные делегации прощались со Сталиным, после чего его гроб доставили к Мавзолею Ленина и после траурного митинга занесли внутрь. Никаких гонений, арестов или отставок высокопоставленных лиц не последовало. Даже его лечащих врачей никто не тронул, что вызвало сильное удивление.

После похорон Сталина работа в центре вошла в привычную колею. Реактор, к которому спешно тянули ещё две ЛЭП, работал без сбоев, а небольшая смешанная группа учёных и инженеров разбиралась в результатах испытаний и готовила свои рекомендации по увеличению выработки энергии и удешевлению конструкции. Одновременно в правительство был послан отчёт о результатах работ по накопителям с предложениями по развёртыванию их производства и областях применения. Вскоре из Москвы затребовали специалиста по накопителям с образцом, и Капица отправил Михаила с двумя готовыми изделиями и охраной. Через неделю Гольдберг вернулся обратно.

– Готовьте карманы для премии, – сказал он, появившись в лаборатории. – Мы всех поразили своими изделиями. До гражданских электромобилей дело дойдёт не скоро, но военную технику хотят перевести на электричество. Не всю и не сразу, но многое. В ближайшее время определят завод, а наша задача – помочь запустить производство. В дальнейшем построят ещё два-три таких завода.

На этот раз Сталинских премий не было, но всем дали по пять окладов. За десять дней до Нового года лабораторию перебросили куда-то на Северный Кавказ. Алексей, как заместитель Капицы, остался в центре. Пётр Леонидович простыл и Новый год провёл в кровати, а Самохины праздновали только вдвоём. Были большой, уставленный деликатесами стол и нарядная ёлка, не было только праздничного настроения.

– Сидим, как на похоронах, – в сердцах сказала Лида. – Праздник, а на сердце тревога, всё время ждёшь беды. Разве можно так жить? Слушай, Лёш, давай все бросим и уедем куда-нибудь далеко-далеко? Денег много...

– А ребёночка уже не хочешь? – спросил Алексей. – Я сам с удовольствием всё бросил бы, но пока Берия у власти и нам ничего не угрожает, надо держаться. Ну сбегу я сейчас и что? Забыла, что я не только зам у Капицы? Из моего министерства не убегают, из него трудно даже уволиться. Искать нас будут однозначно. Тот же Берия спустит с них шкуру, если не найдут. А я сдал изготовителей фальшивых паспортов и не знаю других.

– А если попросить Берию? – жалобно посмотрела на мужа Лида. – Большой пользы от нас нет, неужели не поможет?

– Может быть, и поможет, – задумался Алексей. – Совсем без присмотра не оставит, но уволить из органов может. Такой присмотр я пережил бы, только как ты думаешь с ним связаться? Он сам может здесь не появиться, а мы к нему не попадём, даже если приедем в Москву. Разве что попытаться через Светлану... Она вроде больше с ним не собачилась.

– А если через Капустина? – предложила Лида. – Скажешь ему, что ответишь на вопросы после того, как поможет связаться с Лаврентием. Ведь необязательно говорить всё. Это не так страшно, если уйдём в тень.

– Можно попробовать. Только вначале поговорю с Капицей. Завтра сходим к ним вдвоём. Ты развлечёшь Анну Алексеевну, а я с ним объяснюсь.

Утром Лида замесила тесто и испекла пирог с земляничным вареньем. С этим пирогом и пришли в квартиру директора, где их с радостью встретила Анна Алексеевна.

– Молодцы, что пришли! – сказала она, принимая блюдо с пирогом. – Это у вас что? А пахнет-то как! Обувайте тапки, полы холодные. Заходите в гостиную, а я сейчас поставлю чай. Муж у себя, если хотите, можете зайти.

– Давайте я вам помогу, а мужчины пусть общаются друг с другом, – предложила Лида. – Мы зайдём потом.

– Хорошо, что вы пришли, – обрадовался Алексею Пётр Леонидович. – Не люблю жаловаться или признаваться в своих слабостях, но мне как-то тоскливо. Дети и друзья далеко, а здесь только подчинённые. Начал сходиться с Гольдбергом, так и его забрали, а с вами интересно поговорить.

Он сидел на кровати, одетый в тёплый халат и укутанный пледом.

– В вашем присутствии в центре нет необходимости, – сказал Алексей. – Здесь уже не нужны учёные, тем более вашего масштаба. Я тоже не нужен, поэтому хочу подать рапорт о переводе, а перед этим поговорить с вами.

– Правильно решили, – одобрил Капица. – Вы можете быть кем угодно, но наука – это не ваше. Вы принесли много пользы, но только за счёт чужих знаний. Не нужно обижаться за правду, просто надо искать своё.

– Я не обижаюсь, – сказал Алексей, – сам так же думаю. Я хороший военный, этим и займусь. Что скривились, не любите армию? А зря! Армия необходима в любом государстве, и общество должно содержать свою, если не хочет кормить чужую. Это не я придумал. Чтобы избавиться от армии, нужно изменить природу людей.

– Мне трудно с вами спорить, это уже проверено. И то, что мне что-то не нравится, ещё не значит, что я не признаю его полезности. Только постарайтесь не дать погибнуть таланту вашей жены! Она художник от бога, а работать может очень редко. Если меня освободят от этой ссылки, покажу свой портрет признанным мастерам. Она выполнила его просто здорово! А картина, которую вы привезли с моря? На мой взгляд, она не хуже картин Айвазовского.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась бледная Лида.

– Только что передали по радио, что убит Берия!