– Ладно, уговорила, – решил я. – Сегодня всё расскажу. Но если они после этого уйдут, пойду и повешусь в ванной!

– Дурачок! И ты после этого будешь утверждать, что тебе восемьдесят лет? Куда они уйдут, если вы с Люсей так связаны, что не разорвёшь? Мальчишка ты, а не взрослый человек.

– Не вовремя они затеяли с дверьми, – сказал я, чтобы сменить тему. – Будут выбивать короб, а это грязь. Может, поговоришь с Надеждой и посидишь у них? Вы будете готовить, а я здесь прослежу за работой и всё уберу.

– Я поговорю, – пообещала мама. – Начнём готовить у них, а там посмотрим.

Она ушла к Черзаровым, а вскоре после её ухода приехали менять двери. Вместе с рабочими была Белова.

– Возьми ключи от сейфа, – сказала она, передавая мне два ключа. – На этой бумажке написан номер кода. Выучи и уничтожь. Сейчас вам поменяют двери, а чуть позже приедут штукатуры. Сигнализацию поставят завтра, тогда же тебе передадут документы.

– А можно покрасить штукатурку как-нибудь потом? – спросил я. – У меня день рождения, а тут эта вонь.

– Поздравляю! – сказала она. – Я предупрежу.

На замену двери с коробом ушло два часа. Внешне она почти не отличалась от той, которую сняли, но была в три раза толще и явно не из сосны. Мне не пришлось освобождать прихожую или заниматься уборкой, потому что рабочие всё сделали сами.

– Возьмите, – протянул мне бригадир связку ключей. – Здесь по пять ключей на оба замка. Сейчас должны приехать штукатуры.

К трём часам работы были закончены. Если бы не свежая штукатурка, я не сразу заметил бы, что здесь что-то меняли, разве что по замкам. Даже табличку с номером повесили со старой двери. Скоро позвонил Сергей, и я побежал одеваться.

–Поздравляем! – сказал Виктор, когда я сел в машину. – Осторожней, не сядь на торт. Будете уходить, не забудь взять с собой. Это от нас.

– Спасибо! – поблагодарил я. – Давайте быстрее. У неё не будут долго принимать один экзамен.

Люся ждала нас за калиткой в компании того самого парня. Увидев меня с Сергеем, он попрощался и ушёл.

– Отношения развиваются на глазах! – сказал я, забирая портфель. – Уже и от меня не скрываетесь. Ладно, хвастайся. Что получила?

– Две пятёрки!

– Как две? – не понял я.

– Сначала сдала английский, а потом набралась нахальства и подкатила к географичке. Она почему-то задержалась. Так она меня почти и не спрашивала. А в следующую пятницу буду сдавать физику. Потом химия и история – и я свободный человек! Пошли к машине. Здесь я тебя поздравлять не буду, у меня подарок дома.

Когда приехали и поднялись на свой этаж, увидели моего отца, рассматривавшего новую дверь.

– Что у вас здесь было? – спросил он, увидев меня.

– Поменяли дверь, – объяснил я. – Покрасят потом. А ты почему сегодня раньше?

– В связи с твоим праздником отпросился со службы. Пришёл, а замки другие.

– Возьми свои ключи, – сказал я. – Мама вместе с Надеждой заканчивает готовку, а я сейчас подойду.

Иван Алексеевич тоже уже был дома и о чём-то разговаривал с женой и моей матерью в гостиной.

– Иди сюда, жених! – сказал он мне. – Твоя работа?

– Что именно? – не понял я.

– Сегодня утром ни с того ни с сего вызывают нас к начальству и сообщают о присвоении следующего звания.

– Вы уже долго ходите в майорах, – сказал я, сообразив, о каком подарке говорил Брежнев. – Выслуги достаточно.

– Ты мне голову не морочь! Выслуга здесь ни при чём. Офицерам с нашим образованием не светит ничего выше майора, а нас, вместо того чтобы выпроводить на пенсию, повышают в звании.

– Где Ольга? – спросил я.

– У подруги, – ответила Надежда. – А зачем она тебе?

– Хочу кое-что вам рассказать, – ответил я. – Ей нельзя это слышать.

Я быстро, не вдаваясь в подробности, рассказал им всё, что посчитал нужным.

– Из-за знания будущего со мной и носятся. А ваше повышение в звании – это подарок Брежнева на мой день рождения.

– Всякого ожидал, но не такого! – сказал Иван Алексеевич. – А почему молчал?

– Он боялся, что вы отлучите его от дочери, – сказала мама. – Как же, восемьдесят лет! А на самом деле мальчишка, разве что знает много.

– Так у тебя уже была жена? – спросила Надежда.

– И жена была, и дети, и даже внуки.

– И как вы жили?

– Сначала тяжело. Не из-за жены, она была замечательной женщиной. Просто не было своего жилья и пришлось раз десять менять съёмное. Да и зарплата у меня была небольшая, а она или сидела в декретах, или не вылезала из больничных из-за детей. Потом уже было всё: и деньги, и квартиры.

– Не захотел повторять жизнь? – спросил Иван Алексеевич.

– Сначала было только это, а потом влюбился в вашу дочь.

– Не трясись, – сказала Надежда. – Мне теперь, наоборот, будет спокойней. Одно дело мальчишка, пусть даже и умный, другое – человек с опытом.

– Спокойной жизни у вас не будет, – сказал Иван Алексеевич, – и меня это не радует. Но с дочерью говорить бесполезно: ты для неё – свет в окошке. Что-то говорить против – это только поругаться, и она всё равно сделает по-своему, не сейчас, так позже, поэтому мы не будем вам мешать. Ладно, давайте ставить и накрывать столы. Ты кого-то пригласил?

– Будет внучка Брежнева, – сказала Люся, которая промолчала весь разговор. – Он ей нравится, вот и напросилась на день рождения.

– И сколько лет внучке? – поинтересовалась Надежда.

– Тринадцать, – ответил я. – Её пригласили к шести. Кто же знал, что отцы так рано придут со службы? Я сейчас позвоню и узнаю, не сможет ли приехать раньше.

Около пяти приехала с работы сестра, а вслед за ней привезли Вику.

– Оставляю её у вас, – сказал мужчина, с которым она поднялась к нашей квартире. Перед тем как закончите, позвоните по тому же телефону.

День рождения провели весело. Перед его началом позвонили на квартиру, где была Ольга, и она через десять минут сидела за нашим столом. Я принял подарки, потом все ели, а в завершении включили магнитофон и стали танцевать. Закончили мой праздник в восемь.

– Через неделю уже зима, – сказал я Люсе.

Мы отправили домой довольную Вику, убрали со столов и разошлись кто куда. Я уединился с Люсей в своей комнате.

– Он не провалит пол? – спросила она, имея в виду сейф.

– Со временем прогнёт паркет, – ответил я, – но он нужен до лета. Напишу всё самое важное, и останутся только консультации. Надеюсь, что меня не будут часто дёргать. Знаешь, я очень рад, что всё рассказал твоим и они это нормально восприняли.

– Они тебя любят, особенно мама, – сказала Люся. – Ты сегодня назвал её мамой, так у неё на глазах выступили слёзы. Они с отцом хотели сына, а родились мы.

– Я буду благодарен им за тебя до конца дней. Как же я тебя люблю!

– А как? – спросила она, забираясь ко мне на колени.

– Потерпи два месяца, потом узнаешь.

– Смотри, пошёл снег! – сказала подруга, глядя в окно, за которым, кружась, падали редкие хлопья снега.Его с каждой минутой становилось всё больше, поднялся ветер, и вскоре за окном уже мела метель.

– За окном танцует вьюга, не прожить нам друг без друга, мы вдвоём! – запела Люся, обняв меня и положив голову мне на грудь.

– Пока не вдвоём, но скоро будем. Вместе и на всю жизнь.

* * *

– Необходимо менять структуру кормовой базы, – сказал академик Авдонин. – Без этого мы обречены на закупку импортного зерна, особенно в годы, неблагоприятные для зернового производства. Или же нужно сокращать поголовье мясного скота.

– Ни о каком сокращении скота не может быть и речи! – отрезал министр сельского хозяйства Мацкевич. – Что вы, Николай Сергеевич, можете предложить конкретно?

– Чем меньше мы заготавливаем сена, тем больше его недостачу приходится восполнять фуражным зерном. Если для собственного потребления зерна выращивается в избытке, то на корм скоту, да ещё при таком росте поголовья, в кризисные годы нам его однозначно не хватит. У нас большинство пашен по плодородию и климатическим условиям сильно уступают тому, что имеют основные экспортёры зерна. Целина – это пример того, как нельзя вести хозяйство, а ведь распашка целинных земель продолжается до сих пор. Американцы в своё время разбили на этом лбы, а мы упорно наступаем на те же самые грабли! Травополье запрещено, лесозащитные станции ликвидировали! Американцы восстанавливали плодородие своих почв, пользуясь работами русских почвоведов! Почему же у нас считают, что воля руководства превыше законов природы?

– Вы говорите, да не заговаривайтесь! – привстал Мацкевич.

– Не мешайте говорить! – раздражённо сказал министру Суслов. – Вас мы ещё послушаем!

– Если сказал лишнее, извините! – сказал Авдонин. – Просто наболело. Распахали пятьдесят миллионов гектаров, когда по плану нужно было в три раза меньше! Шесть центнеров с гектара – это урожайность? А степь загубили и продолжают губить. Нужно заниматься окультуриванием лугов и пастбищ, иначе скот скоро будет есть одно зерно. А для большинства районов, где мы его выращиваем, засуха раз в три–пять лет – это нормальное явление. Пока мы закупаем мало зерна, но если серьёзно не повысить культуру земледелия, со временем закупки возрастут многократно. О какой продовольственной независимости можно говорить? Если вы действительно хотите воспользоваться моими советами, могу разработать общую программу действий. Детализировать её по регионам – задача вашего министерства, уважаемый Владимир Владимирович, академия может в этом только помочь.

– Что-нибудь можете добавить? – спросил Косыгин.

– Мне непонятна наша гонка за мясом. Это чтобы догнать Запад или накормить народ? У нас громадные возможности по морепродуктам. Японцы, например, едят рыбы в пять раз больше мяса. Производство мяса нужно увеличивать, но не на столько и не любой ценой. Но это уже только моя личная точка зрения.

– Спасибо, Николай Сергеевич, – поблагодарил Косыгин. – Ждём вашу программу. Когда будете готовы, сообщите Владимиру Владимировичу, мы её рассмотрим. Теперь выслушаем вас, Мстислав Всеволодович.