Глава 28

– Я тебя люблю! – сообщила мне Люся. – Ты у меня самый хороший!

Мы сидели в моей комнате после поездки к Брежневу. Сначала говорили о будущем выступлении, а потом долго целовались.

– Самая хорошая у нас ты, – сказал я, снимая её со своих коленей, – а я самый умный, поэтому брысь отсюда, пока я терплю.

– Как ты думаешь, нас покажут? – второй раз за вечер спросила она.

– Запись сделают. Если потом не вырежут, то покажут. Вряд ли Суслов будет влиять на комиссию. Сведёт нас с режиссёром, а дальше уже сами.

– Тогда точно вырежут, – пригорюнилась Люся. – Там такие артисты!

– Не помню ничего особенного, – сказал я. – Две песни спела Пьеха, потом Магомаев пел сам и с Мондрус. Да, Кристалинская была и этот... Адамо. И непонятно для чего выпустили Палад Бюльбюль-оглы. Это в павильонах. Ещё вставляли песню из «Кавказской пленницы» и что-то пели на тройке. Всё остальное – это танцы, балет и музыка. Я не считаю пением сатирические куплеты, песенку ведущих и гримасы кукольного тигра под фонограмму. Это то, что касается «Сказок». А на почту «Огонька» нас с тобой не приглашали. Ничего, с твоим голосом и моими песнями это только вопрос времени.

– Завтра поедешь меня встречать?

– Если буду заниматься шесть часов, то не успею, хотя... Нас должна забирать одна машина, так что и я раньше закончу. Наверное, прямо с тренировки и поеду.

В понедельник я проводил Люсю в школу, а на обратном пути заехали за мной и отвезли на занятия. После разминки тренер показал то, что нужно отработать в ближайшие дни, поправил мои ошибки и ушёл на три часа, оставив заниматься самостоятельно. Вернулся он незадолго до отъезда и начал меня лупить. Когда бьют даже на законном основании и с твоего согласия, это очень неприятно. Я старался изо все сил, но не мог зацепить этого кабанчика. Тренер был быстрей и сильней меня, не говоря об опыте. Одним словом, как раз тот случай, когда нужно убегать.

– Нет в тебе гибкости, – заключил он, закончив эту экзекуцию. – Кое-чему научу, но это так... для разборок на лестничной площадке.

И это он меня лупцевал, чтобы выяснить полную непригодность? Честное слово, я разозлился и решил сделать всё, чтобы хоть раз заехать ему по физиономии. Я прочитал много книг по разным системам боя. Они были очень схожи и не содержали ничего чудесного, чудеса давал многолетний тяжёлый труд. Я не собирался измываться над собой много лет, но можно было позаниматься с год, если это даст нам относительную свободу. Нужно будет кое-что отрабатывать дома, а партнёров я найду. Здесь занималось немало народа, думаю, что никто не откажет врезать мне по физиономии, особенно если попросить. А там посмотрим, получится это у них или нет.

Я принял душ, вытерся уже своим полотенцем и, одевшись, стал ждать машину. Через пятнадцать минут появился Сергей, и мы уехали. Когда прибыли на место, к школе отправились вдвоём и хорошо сделали, потому что если бы я пошёл один, то наверняка случилась бы драка. Вслед за Люсей из дверей школы вышел здоровенный парень. Он обогнал её, загородил дорогу и начал что-то горячо объяснять. Она отрицательно мотнула головой и попыталась его обойти. Ухажёр задержал, схватив рукой портфель.

– Сейчас она его треснет! – сказал я, ускоряя шаг. – Или это сделаю я.

– А я здесь для чего? Стой и не вмешивайся, – возразил Сергей и крикнул ухажёру: – Молодой человек! Отстаньте от девушки!

– А вы ей кто? – неприязненно спросил парень.

– Брат, – соврал Сергей. – Кому я сказал? Неужели совсем тупой и не понимаешь, что ты ей не нужен? Или для тебя важны только твои желания? Так это можно поправить. Пойдём, сестра.

– Ген, у меня появился братик! – похвасталась Люся, у которой заметно поднялось настроение.

«Что-то мне это напоминает, – подумал я. – А, вспомнил! Финальную сцену из «Кавказской пленницы», когда запугивали Саахова. Сестра, сделай звук погромче...»

– Спасибо, Сергей, – поблагодарила Люся, – и за сестру, и за помощь. Ещё немного, и я ему врезала бы. А это опять разбирательство, и хорошо если с директором, а не с завучем.

– Сделал глупость, – признался я. – Надо было не спешить и сдать всё за девятый класс вместе с тобой, а потом ты сидела бы дома, а я сдавал всё остальное. Захотелось раньше заняться борьбой, а о последствиях подумал слишком поздно.

– Я договорилась о сдаче математики в субботу, – сказала Люся, когда мы сели в машину. – Дальше будет проще: чем больше сдам экзаменов, тем больше будет свободного времени для подготовки. Так что я думаю, что скоро освобожусь.

* * *

– Рассказывай о результатах поездки, – обратился Брежнев к Дербинину, который по его личному заданию ездил разбираться с готовностью конструкции новой серии космических кораблей.

– Надо откладывать пилотируемые запуски, Леонид Ильич, – сказал Валентин. – «Союзы» должны дать толчок нашей космонавтике, но пока там всё слишком сырое. Мишин был очень красноречив и уверен в результатах, но ему не лететь в космос. Глушко его поддерживает, но более осторожно. Они рвутся добраться до Луны, а такой энтузиазм приводит к спешке. Я не бог весть какой специалист, но и мне стало ясно, что многое нуждается в доработке. Большинство узлов не прошли проверку в режиме полётов. Я передал им вашу записку...

– И что? – поинтересовался Брежнев.

– Сказали, что переработают схему управления двигателями коррекции, а в парашютной системе полностью уверены. А на меня после этого начали смотреть с подозрением. Ясно ведь, что кто-то нам на них настучал. Я поговорил кое с кем в неформальной обстановке. Нет у них такой уверенности, какую демонстрирует руководство. При Королёве так не работали. Уже готовые «Восходы» уничтожили, а на них можно было многое отработать.

–Демонстрируют они, – проворчал Брежнев. – Посадить в кресло вместо космонавта, уверенности поубавилось бы. Жаль, что мы отстали. У американцев запуск за запуском, а у нас ничего. Ладно, лучше ничего, чем пышные похороны. Передайте, чтобы провели серию беспилотных запусков. Вот и посмотрим, насколько всё надёжно. За каждый неудачный запуск, будем наказывать рублём. Пусть подумают, что для них лучше: что-то нам демонстрировать или ещё раз проверить свою разработку.

* * *

В среду Сергей сообщил, что сегодня у нас проба на телевидении.

– Назначено на четырнадцать часов, – сказал он, когда я, как обычно, вышел провожать Люсю к машине, – поэтому будешь заниматься три часа, а потом мы тебя заберём. Люсю нужно освободить от двух последних уроков, но с этим я сам схожу к вашему директору. Отвезём вас домой, а потом приедет машина из телецентра. Они же отвезут вас обратно.

Записи в тот день не было, режиссёр передачи только прослушал наш номер в одной из студий на Шаболовке.

– Юрий Суренович, – представился он при встрече. – Вас я знаю. Вы же в Минске выступали? Мы тоже показывали ваши записи. Каким ветром вас сюда занесло?

– Давайте вы нас выслушаете, а потом будем разговаривать дальше, – сказал я, заставив его удивлённо поднять брови. – Мы, конечно, и вдвоём не тянем на Эдиту Пьеху, но вот Бюльбюль-оглы заменить можем. Ну а если вырежет комиссия, значит, не судьба.

– Что вам нужно для выступления?

– Как минимум нужна гитара, а лучше вместе с роялем.

– Идите за мной! – сказал режиссёр и привёл нас в помещение, очень похожее на студию в минском телецентре. – Вот вам рояль, сейчас будет и гитара.

– Здорово! – сказал он после окончания выступления. – Песня замечательная, и поёте вы хорошо. Я не против того, чтобы вставить её в фильм. Во второй части, после выступления оркестра Орбеляна, должен остаться рояль. Наверное, мы вставим вас после Адамо и дагомейцев. Мне нужно время доработать сценарий и договориться с артистами, которые выполняют роли ведущих. Когда всё приготовим, я вас приглашу. А дальше ваша судьба в руках комиссии. Съёмки будут не здесь, а на Мосфильме, туда вас и отвезут. Меня там мало кто знает по имени-отчеству, поэтому ищите Саакова. С вами будет сопровождающий, так что не заблудитесь. Ориентируйтесь на понедельник. Напишите здесь номер своего телефона.

В субботу Люся сдала математику на отлично и договорилась о сдаче английского языка.

– Меньше четвёрки не получу, – сказала она мне, – а неделя сидения за учебниками ничего не даст. Через пять дней твой день рождения. Что хочешь в подарок?

– У меня другое отношение к дням рождения, – ответил я. – Что может быть приятного в том, что осталось жить на год меньше? Поэтому для меня это не праздник и вполне можно обойтись без подарков.

– Ну и дурак! А ещё глава будущей семьи! Для меня день твоего рождения – это самый главный праздник, а каждый прожитый год делает тебя богаче и умнее! Я говорю не о деньгах. А подарок не обязательно должен быть полезным, главное, чтобы в него вложили кусочек души!

– Ты прямо как Кикабидзе, – пошутил я. – Тот тоже пел, что его года – это его богатство. Говорят, что его обокрали воры и написали на стене эти самые слова.

– Ну и подло! Что ещё ожидать от ворья!

– Да шучу я, шучу! – сказал я, обнимая подругу. – Ты у меня умница и замечательно сказала. Может, тебе не петь песни, а сочинять речи для Суслова? А то они у него... Прекрати кусаться! Ты мне лучше скажи, зачем пригласила Вику?

– Она сама напросилась! Выпытала, когда ты родился, и побежала докладывать деду. Ген, завтра воскресение. Что, если Брежнев опять пришлёт машину? Если честно, мне надоело полдня проводить с его внучкой. Вы там разговариваете, а я должна выслушивать эту малолетнюю сплетницу и рассказывать ей о тебе. Очень мне это приятно! И вообще, я как-то не так представляла наше будущее. Если все вокруг начнут с пелёнок в тебя влюбляться, да ещё внучки таких особ... Я долго не проживу.

– Она ещё жалуется! – сказал я. – Это мне нужно рвать волосы на голове, когда ты одним своим присутствием баламутишь всю школу. Я не припомню, чтобы девушки не давали мне прохода. А что будет после того, как тебя покажут на «Огоньке?» А к Брежневу, если пригласят, нужно ехать. И нельзя обижать отказом, и каждый раз я ему что-нибудь подбрасываю. Ничего, скоро отчитаешься за девятый класс и у нас все дни станут выходными. Такой умнице, как ты, освоить программу десятого класса – это тьфу!