— Ты не спишь.

Эбигейл поморщилась от комментария, а затем отодвинулась, насколько позволяла его рука, чтобы посмотреть ему в лицо. — Как ты оказался в клетке?

Это было то, о чем она думала, когда снимала с него клейкую ленту, но со всем происходящим у нее до сих пор еще не было шанса спросить об этом.

— Мы с братом были подстрелены отравленными дротиками, когда выходили из бара в Сан-Антонио, и через некоторое время проснулись голыми в клетках.

— Твой брат тоже у них? Эбигейл вырвалась из его объятий и испуганно посмотрела на него.

— Да, был, — сказал он и снова прижал ее к груди. — Он сбежал.

— Что? — возмущенно спросила Эбигейл, тут же выпрямляясь, — он сбежал и оставил тебя там? Твой родной брат?

На этот раз Томаззо не стал прижимать ее к груди, а просто терпеливо объяснил: — Он должен был. Иначе его бы снова поймали и посадили в клетку. Один из нас должен был освободиться и связаться… нашими людьми.

Эбигейл непонимающе уставилась на него. — Наши люди? Кто эти люди?

— Причина, по которой мы были в Техасе, — ответил он, и Эбигейл тут же нахмурилась.

— Ну, это мне ни о чем не говорит, — мрачно сказала она. — Кто…

— Организация, которая занималась исчезновением нескольких молодых людей… людей, которые пропали без вести в баре в Сан-Антонио, — осторожно объяснил он.

— О. Так же, как федералы, — сказала Эбигейл, снова расслабляясь. Она была почти уверена, что похищениями и тому подобным занимается ФБР. Но… — Ты хочешь сказать, что вы с братом не были первыми жертвами похищения? Клиенты Джета забрали и других?

Томаззо кивнул. — Несколько.

— Это ужасно, — сказала Эбигейл, нахмурившись. Несколько молодых людей, таких как Томаззо, заперты голыми в клетках и отправлены в Венесуэлу. «Наверное, это какое-то сексуальное рабство», — подумала она, проводя пальцами по груди Томаззо. Красивые, сексуальные молодые люди, как Томаззо со всей его сексуальной привлекательностью и обнаженной красотой и сексом.

Поняв, что каждый раз, приближаясь к Томаззо, она думает о сексе, Эбигейл покачала головой и снова села. Как только он отошел от нее хотя бы на небольшое расстояние, она смогла мыслить яснее и вспомнила, как клиент говорил что-то о ком-то по имени «Доктор» и экспериментах. Может быть, и не сексуальное рабство, поняла она.

— Значит, вы работали на федералов, пытаясь поймать этих похитителей, но сами были похищены, — предположила Эбигейл.

Томаззо поколебался, потом сказал: — Si. Мы сами вызвались.

Она обдумывала его слова, задаваясь вопросом, что они вызвались сделать, и внезапно подумала, что знает ответ. — Вы вызвались быть приманкой? Быть похищенными? Вы с ума сошли?

— Мы не ожидали, что нас похитят, — спокойно сказал Томаззо. — До этого они брали только отдельных людей, а нас было двое. Мы хотели только посмотреть, что удастся выяснить.

Эбигейл подозрительно посмотрела на него. Она не думала, что Томаззо был полностью честен с ней. Она подозревала, что он знал о том, что их могут похитить, или, по крайней мере, одного из них, и все же они добровольно согласились на эту работу. Отпустив эти мысли, она сказала: — И это сработало. Вас обоих похитили.

— Si.

— Но твой брат сбежал, — пробормотала Эбигейл.

— Да, и если верить тебе, меня везли в Каракас. Должно быть, там, где остальные, — добавил он, нахмурившись. — Я должен получить эту информацию… организация так, что они могут начать искать город и…

— Не Каракас, — перебила Эбигейл.

— Что? — спросил Томаззо.

— Ваш конечный пункт назначения не Каракас, — объяснила она.

— Что? — с ужасом повторил он. — Но в самолете ты сказала, что мы летим в Каракас.

— Должны были, — заверила его Эбигейл, а затем объяснила, — но тот парень, который заклеивал твою руку скотчем, упомянул остров, он сказал… что же это было? — пробормотала она, пытаясь вспомнить. — Кажется, он сказал: «Приятного полета. Это последнее, что ты возьмешь. Как только ты достигнешь острова, ты никогда не покинешь его». — Она сделала короткую паузу, пытаясь вспомнить, правильно ли она поняла, а затем беспомощно пожала плечами и сказала: — Или что-то в этом роде. Я знаю, что он упоминал остров и эксперименты и кого-то, кого он называл «Док», поэтому Каракас не был вашим конечным пунктом назначения. Остров был. Наверное, в Каракасе их ждала лодка или что-то в этом роде.

— Или другой самолет, — нахмурившись, пробормотал Томаззо. — Насколько нам известно, Каракас, возможно, был только на полпути, и они собирались лететь в Бразилию или Аргентину.

— Может быть, — согласилась Эбигейл. — Но я сомневаюсь. Остров, вероятно, где-то у берегов Венесуэлы. В противном случае, почему бы просто не отправить их в Бразилию или Аргентину?

— Верно, — пробормотал он и похоже, эта новость принесла ему некоторое облегчение. — Значит, нам нужно только найти остров, куда они могли бы их доставить.

Эбигейл фыркнула от его слов. — Только? Венесуэла имеет что-то вроде 1750 миль береговой линии и, возможно, семьдесят два острова. — Заметив тревогу на его лице, она быстро добавила: — Но аэропорт должен помочь сузить поиски.

— Я не понимаю, — начал он, нахмурившись.

— Ну, в Венесуэле всего два международных аэропорта — «Симон Боливар» в Каракасе и «Ла Чинита» в Маракайбо. Во всяком случае, насколько я знаю, — добавила она, потому что, хотя она хорошо разбиралась в географии и исследовала некоторые вещи со своей мамой, чтобы поддержать ее настроение, они не очень сильно сосредоточились на Венесуэле после того, как они прочитали обо всех похищении в этой столице. Согласно информации, которую они просмотрели, в день сообщалось о пяти похищениях, и о большинстве похищений даже не сообщалось. По-видимому, у них действительно была команда по борьбе с похищением, да ради бога. В какой другой стране это было? Эбигейл и ее мама быстро потеряли интерес к этой стране как к месту путешествия после празднования победы над раком, поэтому не исследовали ее так же сильно, как некоторые другие места.

— Я не понимаю, какая разница, что есть два международных аэропорта, — нетерпеливо сказал Томаззо.

— Ах да, — сказала Эбигейл, вспомнив их разговор. — Ну, остров, скорее всего ближе к Каракасу, чем к Маракайбо, верно? Иначе пришлось бы приземлиться в «Ла Чините».

— А, понятно. Si, — пробормотал Томаззо. — Поэтому мы должны сконцентрировать наши поиски на восточном побережье Венесуэлы.

— Я бы хотела, — сказала она, пожимая плечами, — и на маленьких островах тоже. Я имею в виду, что этот «Док» может быть на обитаемом острове, но эта фраза о том, что «оказавшись на острове, ты никогда не покинешь его», заставляет меня думать, что на острове не может быть других людей, которые могли бы помочь в побеге.

— Ты права. — Томаззо улыбнулся и быстро обнял ее. — Спасибо тебе. Ты великолепна.

Покраснев, Эбигейл покачала головой и едва сдержалась, чтобы не сказать: — Ничего особенного.

«Боже, какая она жалкая», — внезапно подумала Эбигейл. Он сделал ей комплимент, и она вся растаяла внутри. Боже, как низко упала ее самооценка в прошлом году? И почему? Может, она и бросила медицинскую школу, но сделала это, чтобы ухаживать за больной матерью, а не потому, что не могла справиться с изучаемым материалом. Эбигейл любила медицинскую школу. Там она процветала. Она чувствовала себя сильной, умной и важной. Она собиралась стать врачом.

Теперь, год спустя, она чувствовала себя большой толстой неудачницей. «А не должна», — твердо сказала себе Эбигейл. Она была такой же умной, как и год назад, и могла окончить медицинскую школу. Может, ей и придется работать последние два года, но она справится.

Что касается жировых отложений, что с того, что она прибавила тридцать фунтов к своему и без того внушительному весу? Ее размер, казалось, совсем не беспокоил Томаззо, тогда почему она позволяла беспокоиться об этом? Она должна больше заботиться о своем здоровье. Пройти больше часа пешком, прежде чем почувствуешь, что вот-вот умрешь, наверное, нехороший симптом. Тем более, что они шли небыстро.

Конечно, идти по песку труднее, чем по твердой поверхности, признала Эбигейл. И у нее была травма головы. Возможно, даже сотрясение мозга. И это тяжело для тела. Возможно, ей следует дать себе поблажку и перестать критиковать каждую мелочь, которую она делала или не делала, могла или не могла сделать. Томаззо, может, и Геркулес, но она не Чудо-женщина, и это нормально.

— Пойдем, — внезапно сказала Эбигейл, поднимаясь на ноги.

— Куда мы идем? — удивленно спросил Томаззо, вскакивая рядом с ней.

— Я достаточно долго отдыхала. Мы снова можем идти, — объявила она, выходя из джунглей и направляясь к пляжу.

— Ты уверена? — спросил Томаззо. — Мы недолго отдыхали.

— Уверена, — ответила Эбигейл, не оглядываясь. — Но на этот раз, я думаю, мы должны идти вдоль береговой линии. Более твердый песок сделает ходьбу менее утомительной. И на босу ногу тоже приятно, — добавила она, затем остановилась и повернулась, чтобы спросить: — Кстати, это напомнило мне о… Что случилось с моими ботинками?

— О, — Томаззо беспомощно пожал плечами. — Не уверен. К тому времени, как мы добрались до берега, одного не хватало. Ты либо потеряла его в воздухе, либо когда акула кружилась вокруг нас в океане.

— Акула! — взвизгнула она от ужаса.

— Это была маленькая акула, — сказал он успокаивающе, — но она продолжала щипать тебя за ноги, так что мне пришлось ударить ее в нос, чтобы она уплыла. Наверное, она стянула с тебя ботинок.

Когда Эбигейл, разинув рот, уставилась на него, Томаззо схватил ее за руку и потащил к берегу. — На этот раз я буду держать тебя за руку, чтобы знать, что ты рядом и не отстанешь. Каждый раз, когда я оборачивался, ты отставала. Я должен помнить, что у тебя ноги короче, чем у меня, а значит, и шаги короче, и я должен соответственно приспособиться к твоему шагу.