Глава 1

— Abs!

Эбигейл Форсайт как раз вошла в бар, оформленный в стиле кантри и вестерн, когда услышала этот крик. Найти обладателя глубокого баритона оказалось несложно. Джет был шести футов и шести дюймов, когда босиком. В своих же ковбойских сапогах он был на голову выше всех остальных посетителей бара. «Черт, он на голову выше большинства людей», — подумала она.

Заметив своего темноволосого друга, стоящего у двух пустых стульев в конце бара, Эбигейл обнаружила, что ее губы тронула искренняя улыбка. Это случилось впервые, по крайней мере, за три месяца, и она немедленно направилась в сторону Джета, внезапно страстно желая нежных объятий, которые, как она знала, не заставят долго себя ждать.

— Ах, малышка, — простонал Джет, наклоняясь, чтобы обнять ее, как только она подошла к нему.

Это было все, что он сказал, но комок внезапно застрял у нее в горле, и Эбигейл не могла говорить, поэтому она просто молча обняла его в ответ. Как обычно, объятия продолжались дольше, чем обычно между друзьями, но Эбигейл не возражала. Она просто положила голову ему на грудь и глубоко вздохнула.

— Дай-ка я посмотрю на тебя, — сказал Джет через мгновение и схватил ее за плечи, чтобы отодвинуть на шаг назад.

Эбигейл подняла голову и посмотрела на него. Ее глаза с любовью прошлись по тонким линиям его знакомого лица. Он выглядел старше. Но тогда и она тоже. Хотя они каждую неделю добросовестно писали друг другу, она не видела Джета уже три года. Он был в чужих краях, летал на истребителях Военно-морского флота, в то время как она была здесь, в Техасе, ухаживая за своей матерью до самой ее смерти.

— Мне было так жаль слышать о твоей маме, Abs, — внезапно сказал Джет, как будто его мысли были такими же, как и у нее. — Она всегда была добра ко мне. Я был о ней высокого мнения. Ты же знаешь.

Эбигейл кивнула.

— Я был бы рядом с тобой на ее похоронах, если бы не был за границей, но на флоте меня не отпустили и я вернулся домой через неделю, — сказал он с сожалением.

— Я знаю, — заверила она его, выдавив улыбку.

— Она была лучшей, Abs.

— Да, была, — согласилась Эбигейл, ее голос стал хриплым, а глаза наполнились слезами. Боясь, что если они не сменят тему, она будет рыдать, как ребенок, она посмотрела на бар и заставила себя улыбнуться. — Мне нужно выпить.

Она оглянулась и увидела, что Джет наблюдает за ней. В глубине его глаз была тревога, и она отвернулась, чувствуя себя дискомфортно, точно зная, что он видит. Ее кожа была бледной и покрытой пятнами, глаза налиты кровью с темными кругами под ними, и у нее много лишнего веса, которого не было в последний раз, когда они видели друг друга. Все это было результатом того, что она провела последний год, мало что делая, но наблюдая за своей матерью, когда она исчезала под разрушительным воздействием рака. Эбигейл всегда носила с собой лишние десять-двадцать фунтов. Она была более пышной, чем нравилось обществу, но три года, прошедшие с тех пор, как ее матери поставили диагноз рак груди, сослужили ей плохую службу. Другие, возможно, и истощились бы от напряжения, но Эбигейл набрала добрых тридцать фунтов, превратившись из пышечки в просто толстуху. В лучшие времена она ужасно стеснялась этого, да и сейчас, когда Джетро Лэсситер оглядывал ее и рассматривал, Эбигейл с болью осознавала, как плохо она, должно быть, выглядит.

— Выпьем, — вдруг сказал он. — Давай, сними с себя груз.

Глаза Эбигейл расширились, и она подавила испуганный визг, когда мужчина схватил ее под руки и, подняв, посадил на барный стул. Он поднял ее, словно она весила чуть больше перышка, но она знала, что это не так, и сморщила нос, когда он занял пустой барный стул рядом с ней.

— Продолжай в том же духе, и ты что-нибудь себе повредишь, — сухо сказала она, опершись локтями о стойку. — Тогда тебе придется взять отпуск и потерять работу, к которой ты только что приступил.

Джет только фыркнул и потянул за рюкзак, все еще висящий на ее спине. — Сними это. Мы поставим его на пол между нами.

Эбигейл сняла ремни с плеча и позволила ему снять рюкзак. Она смотрела, как он поставил его на пол между стульями, а затем огляделась, когда веселый голос спросил: — Что будете заказывать?

Симпатичная молодая блондинка в обтягивающей футболке с логотипом бара теперь стояла по другую сторону стойки. «Она обаятельно улыбнулась им, или, по крайней мере, Джету», — подумала Эбигейл, заметив, что ярко-голубые глаза и пышная грудь женщины направлены исключительно на него.

Джет слабо улыбнулся женщине, но затем повернулся к Эбигейл. — «Long Island Iced Tea»?

Эбигейл фыркнула. Это был их любимый коктейль три года назад на его прощальной вечеринке, когда он ушел, чтобы стать пилотом на флоте. Они пили до самого рассвета, еще долго после того, как все остальные покинули вечеринку. Эбигейл заплатила за это на следующий день, проснувшись с убийственным похмельем. Та ночь была приятным воспоминанием. На следующий день, который она провела, вися над унитазом, это уже не было так приятно.

— Пошли, — поторопил он. — Я думаю, тебе нужно немного расслабиться. Один «Long Island Iced Tea», и мы перейдем к чему-нибудь менее смертоносному.

Эбигейл слабо улыбнулась его льстивому тону, но затем пожала плечами. — Какого черта!

— Какого черта, — согласился он с усмешкой и повернулся к барменше. — Леди «Long Island Iced Tea», а мне, пожалуйста, глоток пива, мэм.

— Эй! — запротестовала Эбигейл.

— Я за рулем, — объяснил Джет, потом ухмыльнулся и добавил: — Кроме того, твой коктейль — нежный напиток.

Эбигейл нахмурилась. — Насколько я помню, эта выпивка надрала тебе задницу в прошлый раз.

— Да, — засмеялся он. — Боже, как же мне было жаль на следующий день. Первый день в учебном лагере не лучший день, чтобы страдать от похмелья.

Эбигейл слабо улыбнулась. — Могу себе представить.

— Нет. Я совершенно уверен, что ты не можешь, — заверил он ее с гримасой.

— Ну, твои письма были довольно описательными, — весело сказала она. — Тяжело, да?

— Трудно описать, — сказал Джет, но не стал дальше распространяться на эту тему, а повернулся, чтобы улыбнуться официантке и поблагодарить ее за выпивку.

Эбигейл с любопытством посмотрела на Джета, когда он расплачивался за выпивку. Служба на флоте изменила его. Когда она видела его в последний раз, он был высоким, но слишком худым и жилистым. Тогда он был «весь в руках и ногах», как она помнила, но не теперь. Он возмужал и стал выше ростом. Ее лучшим другом был теперь сильным, красивым парнем, уверенным в себе и даже немного развязным. Флот творил с ним чудеса, и она даже завидовала ему.

Болезнь и смерть матери сделали с ней прямо противоположное, лишив ее прежней внешности и уверенности в себе, оставив неприятное ощущение.

Подавленный вздох сорвался с ее губ, Эбигейл придвинула свой напиток ближе и сделала глоток, спрашивая себя: «Какого черта она здесь делает?». Это ведь казалось хорошей идеей, когда Джет написал и сказал, что его время на флоте закончилось, и он принимает предложение о работе в Сан-Антонио, и она должна приехать навестить его. За последние три года, с тех пор как он окончил колледж и поступил на флот, они написали друг другу много писем, но, похоже, так и не смогли встретиться лицом к лицу. Их расписание просто никогда не позволяло этого. Выбор Эбигейл медицинской школы на другом конце страны поначалу мешал им. Она могла бы увидеть его, когда он был дома в отпуске после окончания учебы в школе. Эбигейл вернулась, чтобы ухаживать за матерью, но та к тому времени оставила свой родной дом в их маленьком городке и переехала в Остин, чтобы быть ближе к больнице, где получала химиотерапию. Отпуск Джета был слишком коротким, чтобы он мог навестить своих родных и ее в Остине одновременно. Да и не то чтобы в крошечной однокомнатной квартирке, где жила ее мать после переезда, нашлось бы для него место. Эбигейл уже занимала диван, и Джету пришлось бы спать на полу.

Подняв глаза, она увидела свое отражение в зеркале за стойкой бара и поморщилась. По правде говоря, Джет навестил бы ее в любом случае. Ему бы даже спальный мешок на полу не помешал. Это она придумала оправдания, почему он не должен этого делать. Она не хотела видеть его, или, точнее, не хотела, чтобы он увидел ее и то, как сильно она изменилась. Единственная причина, по которой Эбигейл встретилась с ним сейчас, была… что ж, ей больше некуда идти. Ее мать, единственная семья, которая у нее была, умерла и похоронена, и с тех пор Эбигейл провела последний месяц, обустраивая свои дела. Это означало оплату медицинских счетов, которые съели всю страховку ее матери, плюс большую часть фонда на оплату учебы, который мать кропотливо создавала для нее за годы до того, как заболела.

Эбигейл осталась с квартирой, полной сувениров и мебели, и небольшой суммой денег. Она собиралась провести эту неделю так, чтобы выяснить, что, черт возьми, делать с остальной частью ее жизни.

О том, чтобы окончить медицинскую школу, не могло быть и речи. На это нужны деньги. Но она понятия не имела, какую работу может получить выпускник медицинского колледжа. Или где она будет жить. Ее жизнь в тот момент была полнейшим беспорядком.

— Итак, — сказал Джет, когда официантка удалилась, чтобы заняться другими посетителями.

Эбигейл оторвала взгляд от своего непривлекательного отражения и осторожно посмотрела на лучшего друга.

— Насколько все плохо? — серьезно спросил он.

Она сжала губы и, пожав плечами, вернулась к своему бокалу. — Я выживу.

— В последнем письме тебя беспокоили медицинские расходы. Страховка твоей мамы покрывала их? — спросил он.

— В основном, — пробормотала она.

— А остальное? — спросил он. — Сколько ты еще должна?

— Ничего, — заверила она его, выпрямляясь. По крайней мере, хоть что-то. Она не тонула в море долгов.