Глава 11

— Ты проснулся.

Маркус едва успел пошевелиться, когда чересчур веселый голос Винсента окончательно разбудил его. Открыв глаза, он мельком взглянул на мужчину, стоявшего рядом с кроватью, на которой он лежал, прежде чем оглядел комнату. Это была ярко-желтая комната, оклеенная обоями с подсолнухами. Он со вздохом закрыл глаза. — Да.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Винсент.

Маркус снова открыл глаза, когда его мозг начал функционировать. Он был в комнате в доме Винсента и Джеки, исцеляясь после пожара, который поджег трейлер Дивины, вспомнил он.

— Где Дивина? — резко спросил он, пытаясь сесть, но Винсент силой усадил его обратно, положив руку ему на грудь.

— Притормози, приятель. Она в порядке. Отдыхает в своей комнате. А теперь скажи мне, что ты чувствуешь, — настаивал Винсент, убирая руку и выпрямляясь, когда Маркус перестал пытаться сесть.

Маркус едва не рявкнул «Прекрасно» в качестве автоматического ответа, но потом передумал и провел инвентаризацию. Ничего не болело, и это было облегчением. У него сильно пересохло во рту, и хотя он не страдал от жажды крови, он был голоден… что было действительно странно. Он не испытывал этого уже довольно давно.

— Голоден, — сказал он, наконец.

Винсент кивнул, как будто этого и следовало ожидать. — Мы поняли, что ты вот-вот проснешься, и Джеки спустилась вниз, чтобы принести тебе, выпить и поесть. Она должна вернуться через минуту.

— Как ты догадался, что я вот-вот проснусь? — с любопытством спросил Маркус.

— Ты перестал стонать, и метаться несколько часов назад и с тех пор лежал неподвижно, как мертвый, — сухо сказал Винсент. — Но минут десять назад ты начал беспокойно ворочаться и разговаривать во сне.

Маркус напрягся при этой новости. — Говорить? О чем я говорил?

— Что-то насчет охотников за яйцами, — весело сказал Винсент. — По большей части это было не очень понятно.

Марк поморщился и расслабился в постели.

— Я так понимаю, Дивина нанесла какой-то ущерб старым создателям младенцев, а?

Маркус снова напрягся, не сводя глаз с молодого человека. — Это тебе Дивина сказала?

Винсент серьезно покачал головой. — Я читаю воспоминания из твоих мыслей.

Мгновение Марк молча смотрел на него, в голове у него царил хаос. Винсент не должен его читать. Мужчина был моложе его. Тот факт, что Винсент мог читать его мысли… ну, это был еще один симптом поиска спутника жизни. Голод, сексуальное влечение и неспособность блокировать свои мысли — все это признаки присутствия спутника жизни. Дивина была его спутницей жизни.

— Черт, — пробормотал, наконец, Маркус, откидывая голову и закрывая глаза. — Этого я и боялся.

— Да, я понимаю.

Маркус хмуро посмотрел, при этих сочувственных словах он снова открыл глаза. — Ну и что? Ты тоже можешь ее прочесть?

— Да, — признался Винсент, но Маркус не пропустил неохоты в его голосе.

— Да, ты можешь читать ее мысли… что? — тихо спросил он. Когда Винсент заколебался, он догадался: — Она — Баша?

— Мы не уверены ни в том, ни в другом, — признался Винсент.

— Что? — недоверчиво спросил Маркус, снова садясь.

Винсент почти машинально оттолкнул его, сосредоточившись на своих мыслях и пытаясь их выразить. — У нее есть очень… — Он сделал паузу, поколебался, а затем попробовал снова… — Скорее, ее разум…

— Скорее чего? — нетерпеливо рявкнул Маркус, снова садясь, но Винсент рассеянно толкнул его обратно на кровать, как будто это было совсем не трудно. «Может, он и исцелился, но, очевидно, еще не восстановил свои силы, если Винсент так легко с ним справился», — подумал он с отвращением, а затем резко взглянул на Винсента, когда тот снова начал говорить.

— Я никогда не умел читать кого-нибудь постарше, какой кажется Дивина, — сказал он, наконец. — Ее ум… — Ну, честно говоря, это странное сочетание почти анальной организации и полной дезорганизации одновременно.

— Как она может быть организованной и неорганизованной? — нетерпеливо спросил Маркус, снова садясь.

— Это странно, я признаю, — сказал Винсент, снова толкая его в кровать, а затем сел на край кровати рядом с ним и оперся локтем на живот Маркуса, как будто это была подушка. Это движение гарантировало, что Маркус больше не встанет на дыбы, что, очевидно, было намерением мужчины. Но при этом он выглядел чертовски довольным собой. — Но я думаю, что это может быть результатом продолжительности ее жизни.

— Продолжительности? — нахмурившись, спросил Маркус. — Сколько ей лет?

Винсент покачал головой. — Не уверен точно, но она старая. У нее в голове остались воспоминания. Она провела свою жизнь, постоянно переезжая с места на место, всегда среди кочевых, смертных племен. Она путешествовала с ву ху, гуннами, мадьярами, цыганами, карни. Он криво пожал плечами, упершись локтем в живот Марка. — Их слишком много, чтобы перечислить всех.

— Попробуй, — сухо сказал Маркус.

— Что еще интереснее, — продолжал Винсент, как будто не произнося ни слова, — так это то, что в каждом разделе или главе ее жизни у нее было свое имя. Теперь, с тех пор как она начала путешествовать с карнавалами, ее зовут мадам Дивайн, и в тот момент, когда она стала Дивиной, она больше не была той, кем была в предыдущей своей жизни. Цыгане звали ее Нури, что значит цыганка, и так она прожила всю свою жизнь, насколько я могу судить.

— Нури, — пробормотал Маркус.

Винсент кивнул. — Насколько она знала, так ее звали, когда она путешествовала с цыганами, и ее прежнего имени и жизни больше не существовало. — Он поджал губы, а потом заявил: — Это почти диссоциативно.

Маркус нахмурился. — Когда вы получили степень по психологии, доктор Фрейд?

— Еще нет степени, — весело признался Винсент. — Но в последние год-два я посещаю вечерние курсы, и за плечами у меня немного психологии.

— Нет ничего более опасного в этом мире, чем немного знаний, — проворчал Маркус.

Винсент театрально вздохнул, демонстрируя свои актерские корни, а затем положил подбородок на ладонь и выгнул бровь. — Поскольку ты явно раздражен, я перейду к фактам. Она в соседней спальне, спит после собственного исцеления.

— Что? — Маркус резко сел, несмотря на вес Винсента. — Исцеление от чего?

— Тебе еще рано вставать, — нахмурился Винсент, когда Маркус отбросил простыни и одеяла и сел на край кровати.

— Пошел ты, — огрызнулся Маркус, оглядываясь в поисках одежды. — От чего она исцеляется?

— Раны, которые ты ей нанес, — мрачно сказал Винсент, когда Маркус встал.

Маркус повернулся и уставился на него широко раскрытыми глазами, когда Винсент обошел вокруг кровати и подошел к нему. — Раны, которые я ей нанес?

Кивнув, молодой человек толкнул его так, что он упал и снова сел на край кровати. Наклонившись, Винсент схватил его уже не сопротивляющиеся ноги и поднял их на кровать, поворачивая его при этом. Затем он накрыл его одеялом и объявил: — Ты выдолбил несколько хороших борозд на ее груди после того, как выпил кровь, когда пришел сюда. Судя по тому, что я прочитал в ее мыслях, это были не первые травмы, которые ты ей нанес. Пока ты был не в себе, исцеляясь во внедорожнике, ты нанес серьезный ущерб. Она страдала и сама очень нуждалась в крови, хотя мы не сразу это поняли.

Закончив укладывать его, Винсент снова сел на край кровати, серьезно посмотрел на него и сказал: — И судя по некоторым воспоминаниям, которые я мельком видел, это происходит от практики.

— Что это значит? — с беспокойством спросил Маркус. — Что ты видел?

Дверь открылась, и они оба увидели Джеки, входящую с подносом в руках. Маркус поднял голову, его нос, принюхиваясь к воздуху.

— Я думала, ты уже проснулся, я… — она резко замолчала, бросив взгляд на мужа, когда в доме внезапно раздался сигнал тревоги.

— Что это? — спросил Маркус, резко садясь.

— Охранная сигнализация. Кто-то взломал ворота, — мрачно сказала Джеки, поворачиваясь к комоду со своей ношей.

Маркус не стал смотреть, как она ставит его, а спрыгнул с кровати и вышел из комнаты вместе с Винсентом.

— Где она? — он зарычал в коридоре.

— Вот здесь, — сказал Винсент, ведя его к следующей двери справа. Человек не настолько глуп, чтобы встать между ним и женщиной в комнате. Он просто повернул ручку и толкнул дверь. Затем Винсент отступил назад, пропуская Маркуса. И это было хорошо, потому что Маркус, желая убедиться, что с Дивиной все в порядке, набросился бы на него с кулаками.

— Оставайся с ней, — сказал Винсент, взглянув на лежащую без сознания женщину. — Мы с Джеки проверим брешь. Мы вернемся, когда поймаем кого-нибудь или когда все будет чисто.

Маркус только хмыкнул, не сводя глаз с беспокойной женщины в постели. Она не кричала и не билась, но и не стояла на месте. Тихие стоны и шепот боли слетали с ее губ, она ворочалась в постели, очевидно, все еще исцеляясь.

Винсент сказал, что Маркус причинил ей боль, и это заставило его внимательно вглядеться в ее лицо. Когда он ничего не увидел, он потянулся к одеялу, покрывавшему ее, и стянул его вниз, открыв крестьянскую блузку, которую она все еще носила. Как и в то утро, эта была запятнана засохшей кровью, но еще больше его беспокоили шрамы на ее груди. Они исчезали прямо у него на глазах, но, очевидно, от глубокой царапины. Как будто он пытался вырыть глубокую яму в ее груди. Маркус мог только представить, сколько боли он причинил ей. Это заставило его задуматься о других травмах, о которых Винсент упомянул. Что он сделал с бедной женщиной, когда был без сознания после пожара?

Вопрос заставил его опустить одеяло. Он намеревался взглянуть на ее руки, лежащие вдоль тела под одеялом, но вместо этого его внимание привлекло еще большее кровавое пятно под левой грудью. Сейчас она была сухой, но расцвела вокруг дыры в материале. Очевидно, ее чем-то ударили.

«Как, черт возьми, он мог не заметить этого раньше и не расспросить ее?» — с тревогой подумал он об этом, а потом, вспомнил, что, когда он проснулся, на ней была кожаная куртка. Его кожаная куртка, подумал он. Ночью в пустыне становилось холодно, и, возможно, именно по этой причине она надела ее, но она также прекрасно скрывала все это.