Апелляция! Именно за этим Юний тайно вернулся в Могонциак вместе с группой германских торговцев кожами - людьми старосты Хизульфа. Отменить явно несправедливый приговор, подать апелляцию самому принцепсу… Будет ли от этого хоть какой-нибудь толк, ведь Верула - человек Максимина Фракийца?! Рука руку моет… Вот если бы апелляцию подал не лично Юний, а какой-нибудь известный человек, облеченное немаленькой властью лицо… или, скажем, сообщество… Ну да! Сообщество юристов из Августы Треверов! Вздорное обвинение Рыси - пятно на все сообщество, да и Верула для юристов из Августы - никто. Как вот только туда добраться «государственному преступнику»? Одно дело - Могонциак, приграничный город, и совсем другое - Августа Треверов. Может быть, удастся встретить кого-нибудь из юристов в Могонциаке? Смутная, призрачная надежда, хотя кто знает? Другой нет. Или восстановить свое доброе имя, или всю оставшуюся жизнь провести за рекой, став вожаком какой-нибудь разбойничьей шайки. Не совсем приличное дело для юриста. Впрочем, было и еще одно дело, которое привело Юния в город, - наказать Верулу! Нет, не подстеречь его где-нибудь в темном углу, а наказать юридически - организовав обращение в суд. С этой целью Рысь привез с собой и свидетелей - старосту Хизульфа и его людей. Впрочем, те и сами были вовсе не прочь выступить в суде, понимали - пока у трактирщика Эрнульфа такой покровитель, как Домиций Верула, добра для деревни не жди! Кстати, к судебному заседанию обещались подъехать и ветераны - по тем же самым причинам.

Судебный процесс против Верулы, конечно, был выгоден Рыси - в случае успеха на Верулу переходила часть обвинений, предъявленных ему самому, в случае же неудачи само судебное заседание должно было заставить Верулу стать осторожным, затаиться и думать в первую очередь о защите.

Эх, жаль, самому Юнию не удалось присутствовать на судебном заседании! Он провел это время в небольшом кабачке поблизости от базилики, где шел процесс. И еле дождался истца, коим выступал староста Гретарка Хизульф. Хитрый старик понимал: сейчас в Гретарке слишком сильны позиции Эрлоина, а вот если Веруле станет не до трактирщика… А в случае проигрыша дела всегда можно будет уйти за Рейн, к родичам.

- Хизульф! - Наконец уже ближе к вечеру Юний дождался.

Староста, степенно разгладив длинные седые усы, уселся на скамью, бросив плащ корчемному служке.

- Ну? - нетерпеливо поторопил Юний. - Рассказывай.

По словам Хизульфа, все свидетели со стороны истца выступали прекрасно - «говорили, словно по писаному». Вина Верулы - «измена» и «организация убийств» - полностью подтвержалась их показаниями - самим Хизульфом, Виницием, горшечником, делавшим странные свистульки, изображавшие вой оборотня, родственниками погибших у Черного урочища людей, молодыми легионерами, матросами с барки «Нумидия», ветеранами… Да, очевидцев хватало. Были и вещественные доказательства - куски медной руды, деревянная пила с окровавленными зубцами, человечьи кости и даже ветхая, времен Домициана, грамота, подтверждающая право жителей деревни владеть прилегающими землями, в том числе горой и оврагом.

Еще в первой части заседания было доказано, что Верула, злоупотребляя своим служебным положением, вступил в преступный сговор с интендантом восьмого легиона Папирием, для того чтобы, намеренно запутывая границы при нарезке ветеранских участков, вызвать у поселившихся близ горы-месторождения людей ссоры и тяжбы. Чтоб не о горе думали, а о том, как разобраться с ближайшим соседом да сохранить свои земли.

В общем, в отношении Верулы обвинений хватало. Кроме «измены» и «убийств», еще и должностные преступления, и отличающиеся особой общественной опасностью «деликты кримина», и целый шлейф «деликтов привата», ущемляющих права частных лиц. Ну, самое главное, конечно, - измена! Ведь это он, Домиций Верула, отдавал приказы трактирщику Эрлоину, чтобы тот призывал из-за реки диких варваров! Позор, неслыханное дело! Правда, прямых свидетелей этого было мало, но ведь и за меньшие преступления людей распинали, или сжигали на кострах, или подвергали еще какой-либо казни.

А Верула сидел себе спокойно, смеялся, даже пару раз насмешливо подмигнул Хизульфу, будто знал: ничего ему не будет. Правда, когда речь зашла о горе с медной рудой - побледнел. Наверное, понимал, что оттяпать ее у деревенских уже будет довольно трудно. И, осознав это, Верула оглянулся столь злобно, что, по словам старосты, ненавидящий взгляд его едва не расплавил кирпичные стены базилики.

Правда, судья-наместник отмел почти все обвинения в отношении Верулы, сославшись на скудость доказательной базы - ничего себе, скудость! Единственную уступку пришлось сделать насчет месторождения. У Домиция все равно не было на него никаких документально подтвержденных прав. А ведь еще бы немного, и он просто-напросто купил бы за бесценок и гору, и овраг, а уж потом бы развернулся. Впрочем, он и сейчас вовсе не терял надежды. Адвокат Верулы - нанятый в Августе Треверов знаменитый Лупоглазый Тит - быстренько подал апелляцию, которую судья принял с явной благосклонностью.

- Дело это сложное, - под конец пояснил наместник. - Думаю, в нем будет разбираться лично цезарь!

- Слава Цезарю!

- Гаю Юлию Веру Максимину Цезарю Августу слава!

Услыхав имя защитника, Юний вздрогнул:

- Как, как ты его назвал?

- Лупоглазый Тит, - повторил Хизульф. - Так его называли за глаза, в зале.

- Отлично! - Рысь хлопнул в ладоши. - Мне необходимо с ним встретиться, и как можно быстрее.

- Но он выдаст тебя властям! - напомнил староста. - Ты же преступник.

- Не выдаст, - усмехнулся Юний. - Вернее, не успеет. Я ведь живу не дома, на постоялом дворе, и ни с кем, кроме тебя, Хизульф, не общаюсь. Да, есть какой-то риск. Но поговорить с Титом надо. Сейчас… - Подозвав служку, Рысь попросил папирус и чернила. Быстро нацарапав записку, протянул старосте. - Пусть твои люди незаметно сунут ее Лупоглазому Титу.