– нараспев прочел он и вдруг быстро обернулся к лесу:

– Кажется, там, в кустах, кто-то есть! Ты знаешь, Юний, у меня в селении много врагов и завистников. Не так давно я имел наглость голодать против старосты за то, что тот путает свои личные луга с общественными, с тех пор он меня ненавидит. Правда, в открытую не вредит, опасается, но… У меня под ложем имеется крепкий лук со стрелами из доброго тиса! Сбегаю-ка я за ним…

– Эй, эй, постой, славный Ферадах! Я думаю, там, в лесу, может быть мой припоздавший слуга! Сейчас я его позову, если ты позволишь.

– Зови, что ж поделать.

Рысь подошел к изгороди и громко позвал Гету. Кусты тут же зашевелились, и мальчик быстро побежал к хижине.

– Ну, вот он, – довольно усмехнулся Юний. – Мой верный слуга и товарищ.

– Входите же в дом, – радушно предложил хозяин. – Я пока живу один, рабов еще не приобрел, а жена… Женюсь только тогда, когда мои песни будет распевать все побережье!

– Так уже пора!

Ферадах вдруг остановился и бросил пристальный взгляд на гостей. И этот взгляд его, пронзительный и быстрый, почему-то очень не понравился Юнию. Словно бы филид задумал что-то нехорошее. Но нет – с доброй улыбкой он пригласил беглецов за стол.

– Садитесь на лавку, там, у стены.

Обойдя стол, массивный и широкий, гости уселись, едва просунув ноги. Сказать по правде, не очень-то удобно им было сидеть, а вылезать – еще хуже.

– Сейчас я достану снедь. – Ферадах опустился на колени перед ложем… И тут же вскочил, обернулся, сжимая в правой руке вытащенный из-под ложа лук, левой же натягивая тетиву.

Острое жало стрелы смотрело прямо в сердце Рыси.

– Вы оба – беглые рабы! – с усмешкой произнес филид. – Я узнал вас и убью, если вы даже чуть-чуть дернетесь.

– Не спеши, – попросил Юний. – Да, мы пленники, но подумай, зачем мы вернулись в селение, когда давно могли бы быть уже далеко отсюда?

– А это для вас единственный путь. – Ферадах качнул головою. – В горах везде наша стража, далеко бы вы не ушли. А вот морем… Морем вы могли бы попытаться… Ты далеко не дурак, незнакомец!

– Так мы ж только что познакомились! – Рысь улыбнулся, прикидывая, как половчее выскочить из-за стола. Время работало на беглецов – филид вряд ли бы смог долго удерживать натянутую тетиву.

– Я не знакомлюсь с беглыми рабами! – надменно отозвался Ферадах.

– И мы не пришли бы к тебе, если б не желание исправить одну подлость, совершенную неким человеком… по имени Даймин Дамаргайт!

– Даймин Дамаргайт?! – Филид опустил лук. – Что вы знаете об этом гнуснейшем типе?

Рысь улыбнулся: вот такой разговор ему нравился.

– Пока только то, что он подлец и вор!

– Ну, то, что подлец, я и без вас знаю. Но – вор?! Что же он украл?

– Не просто украл, но и послал за это на смерть безвинного человека, для того чтобы завладеть его дочерью.

– Что-что?! Он завладел Теей? Так, выходит, она все-таки не бросилась в море?! – отложив в сторону лук, Ферадах уселся за стол напротив гостей и тихо попросил: – А ну-ка расскажите все поподробнее…

Внимательно выслушав рассказ, он вышел из-за стола и принялся задумчиво расхаживать, время от времени отпуская ругательства в адрес друида.

– Я знал, что он не любит ткача Эхайда, – с возмущением произнес филид. – И давно положил глаз на его красавицу дочь. Так значит, похищение ожерелья из дома фениев – тоже его рук дело?! Мад Магройд привез это ожерелье из последнего похода – говорят, оно золотое, с изумрудами, принадлежало раньше какой-то очень знатной женщине, и Мад Магройд им очень дорожил. О, поистине, сами боги направили вас ко мне! Ничего, я подрежу крылья этому крючконосому журавлю!

Взгляд Ферадаха на миг наполнился нежностью, словно дочь несчастного ткача была совсем не чужой ему… вовсе не чужой…

– Боюсь, это будет сложно сделать, – осторожно заметил Юний. – Но мы обязательно поможем тебе, верно, Гета?

Ферадах Финд хохотнул:

– Вам бы самим кто помог! Хотя кто знает? Может быть, пригодится и ваша помощь, чужеземцы. Друид Даймин Дамаргайт хитер, как лис, и пользуется большим влиянием не только на жрецов, но и на фениев. Есть еще староста, Лугайд Маккех, тоже с ними заодно. Вот эта троица и держит в страхе всю нашу деревню. Ткач мешал не только друиду, староста тоже зарился на его доходы, а несчастный Эхайд, как видно, отказался делиться. Вот его и… – Молодой филид сверкнул глазами. – Меня бы они тоже не прочь извести, да пока побаиваются. Не знаю, как дальше… Друид и староста когда-то очень не любили моего отца, давно погибшего в море во время бури. Ненавидят они и меня и, чувствую, замышляют какую-то пакость. А я теперь нанесу удар первым!

Так сказал филид, но боги распорядились иначе.

Ночью беглецы улеглись спать на полу, подстелив свежее сено. Ферадах, как хозяин, похрапывал у стены на ложе, а вот Юнию не спалось. Повертевшись, он вышел во двор, уселся на скамейку возле стены дома. Ночь была теплой и звездной, яркая луна освещала раскинувшееся у моря селение. Хижины, загоны, лодки. Рысь посмотрел в небо и подумал, что выбранная им тактика принесла первые плоды. На их стороне филид Ферадах Финд, не самый последний человек в деревне. Расчеты Юния оказались верными, теперь осталось только поторопить события. Как? Об этом следовало подумать.

– Не спишь, господин? – вышел из хижины заспанный Гета. Добежал до уборной и, вернувшись, уселся на скамью рядом с Рысью.

– Скажи-ка мне, что значит «голодать против кого-нибудь»? – вспомнив, тихо поинтересовался Юний. – Ферадах хвастал, что голодал против старосты. Как это?

– Я не особо в этом разбираюсь, – признался Гета. – Притены верят, что, голодая против кого-то, можно заставить его что-либо сделать. Например, они иногда голодают против богов, что-нибудь у них выпрашивая.

– Гм… – Рысь задумался. – А если голодающий помрет, ничего не дождавшись?

– Наверное, тогда того, против кого он голодал, жестоко накажут боги!

– Да, признаться, что-то мне не кажется очень надежным возмездие божеств… А песнь поношения, что это?

– Притены называют ее – глам дицин. Тот, кому филид сочинит и споет эту песнь, покроется страшными язвами и, возможно, скоро умрет. Этими песнями особенно славятся филиды с Эйрина, Гибернии, как называете этот остров вы, римляне. А ведь Ферадах Финд как раз там и учился у знаменитого коннахтского оллама.