— Ясно, Ангел не достойна. Но я не понимаю, зачем ты её удочерял, зачем такие сложности? Ты мог бы содержать девочку без выкрутасов. Кто осудит маленькую прихоть миллиардера?

Аркадий засмеялся.

— Ай-яй-яй, разложила по шаблону. В точности как в женских романах. В жизни, Леночка, всё гораздо сложней.

— Что ты говоришь, неужели?

Елена вдруг поняла, каким язвительным тоном разговаривает. Отчего? Разве её это задевает? Разве ей это не безразлично?

— Ангела я удочерил для того, чтобы дать ей достойный статус в жизни. Потому что я люблю её. Но официально жениться на ней не могу. Ангел недееспособна, и юридически, и физически.

— Ты же сказал, что её вылечили?

Альментьев покачал головой.

— Вижу, ты меня невнимательно слушала в лесу. Что ж, тогда повторим. Что ты знаешь о псилоцибиновых грибах?

— Я не сильна в ботанике.

— Странно, я думал, любовь к биологии у вас в роду наследственная. Тогда проведу краткий экскурс.

Маленькие невзрачные на вид грибки, о существовании которых Пристинская и не подозревала, получили известность благодаря псилоцибину. Приём четырёх-восьми миллиграмм этого вещества вызывает галлюцинации и лёгкое опьянение. При большей концентрации возникает сильное отравление. Псилоцибин нарушает работу мозга, влияя на обмен серотонина, замещая его в мозгу и нервной системе. Организм такого обмана не прощает, и серотониновая система, контролирующая большинство жизненно важных процессов — память, поведение, интеллект и многие другие, — начинает работать со сбоями. Что в конечном итоге заканчивается психозом и деградацией личности.

Человечество познакомилось с галлюциногенными грибами много тысяч лет назад. Их употребляли, употребляют и, очевидно, всегда будут употреблять. Обычно эти эксперименты довольно безобидны. Но не в случае, когда тринадцатилетняя девочка попыталась сбежать из безнадёжно-серой реальности в мир красочных грёз. За три года она прошла весь путь от рая до ада, и дверь назад для неё захлопнулась.

Альментьев помолчал, продолжил:

— Не могу пока сказать, где находится заведение, куда я поместил Ангела. Да это и не так важно на данном этапе. Личность ей восстановили, но чтобы не началась рецессия, требовалась какая-нибудь сильная привязанность. Любовь — самое сильное чувство, не правда ли? Теперь Ангел живёт полнокровной жизнью, а я могу заботиться о ней и делать счастливой.

— Хочешь сказать, что её «запрограммировали» любить тебя?! Да ну, разве такое возможно?

— Леночка, возможно всё, что человек способен себе представить. И гораздо больше.

— Вот как... А моральный аспект? Ты не оставил ей выбора.

Альментьев обнял её за плечи.

— Не было никакого выбора. Та девочка, о которой я рассказывал, умерла два года назад — её мозг не мог функционировать. Умерла и кремирована. Но в наше время гибель физической оболочки — это не окончательный приговор. Смерть личности — сложнее. Ты верно сказала, Ангела программировали, так как иного выхода не было. Потому что без сохранённой заранее копии восстановить личность в прежнем виде невозможно. Многое пришлось дописывать, что именно — решал я. Например, Ангел не умеет ревновать. Зачем омрачать счастье девочки? Если мне нравится женщина, то она нравится и Ангелу. Такое простое решение проблемы.

Они шли словно светлым тоннелем сквозь небытие. Рассказ спутника усиливал ирреальность происходящего. Елена старалась разобраться в свалившейся на неё информации. И не могла.

— Аркадий, зачем ты мне это рассказал? Насколько я знаю, клонирование человека запрещено во всех цивилизованных странах. А эксперименты с личностью… я и не слышала о таких! Конечно, я понимаю, твои слова — только слова, я ничего не смогу доказать. Но всё равно, зачем тебе признаваться в… сомнительных делишках?

— Я рассказал, потому что не приемлю, когда между близкими людьми остаётся недоговорённость. А мне бы очень хотелось познакомиться с тобой ближе. Гораздо ближе.

Их лица были рядом, Елена чувствовала его дыхание на своей щеке. Сердце вдруг бешено заколотилось. Она подумала, что надо протестовать, пытаться высвободиться из этих самоуверенных объятий, но как-то вяло, отстранённо. Облизнула пересохшие губы в ожидании неизбежного поцелуя… Объятья разжались, Альментьев отстранился и улыбнулся удовлетворённо.

— Чуть не забыл, я же обещал к тебе сегодня не приставать. Я всегда держу своё слово. Спокойной ночи!

Он развернулся на носках и быстро пошёл назад по дорожке. Елена хотела возмутиться тем, что её бросают одну посреди ночи, но тут же сообразила, что стоит в двух шагах от своего коттеджа. Она и не заметила, как здесь оказалась, настолько увлеклась рассказом. Пробормотав «спокойной ночи» в пустоту, пошла к дому.