Глава 10

Люк принял холодный душ и выпил три эспрессо, надеясь, что это поможет, но он все еще еле стоял на ногах. Зачем он согласился прийти? Он никогда не принимал никаких приглашений на вечер субботы. К пяти или шести вечера, он обычно напивался в хлам, так он вчера ночью и уснул.

Люк наклонился вперед и положил части нового датчика движений обратно в обувную коробку, находящуюся на кофейном столике. Он над ним возился, но продолжать работу было бессмысленно. Его мозги превратились в кашу.

Мужчина рухнул обратно в объятия мягкого, удобного дивана.

― Это плохо закончится, ― сказал он Самсону, который устроился рядом с камином. ― Уже слишком поздно отменять. Они уже готовят. Я не знаю, что делать. Не хочу уснуть за столом. Это будет грубо.

От Самсона помощи не было. Он лишь приподнял косматую бровь, глядя на Люка, зевнул и позволил теплу и свету, идущим из теплого очага, вернуть его ко сну.

Люк бросил взгляд на часы ― восемнадцать часов сорок три минуты. Через сорок семь минут он должен быть на месте. Их коттедж располагался в пяти минутах ходьбы. Может быть, ему стоит принять еще один холодный душ и выпить еще один эспрессо. Люк зевнул и откинул голову назад на диван. Он смотрел в потолок.

«Нет, милый, ― сказал он себе. ― Встряхнись! Ты можешь это сделать».

***

Мэгги чувствовала себя довольно неплохо. Она позвонила Брэтту, надавила на него посильнее и, чудо из чудес, он согласился выкупить ее долю. Тот пытался сбросить цену, которую она назвала ему, но девушка не уступила. Ее юристу осталось лишь прочитать финальный документ, а Брэтту оформить ссуду.

Она была рада, что теперь это позади. Мэгги сияла от счастья, пока готовилась к ужину, радостный голос внутри нее пел «Новые начинания, свежий старт», пока она возилась на кухне.

Мэгги приготовила маринад из оливкового масла, чеснока, свеженарезанного имбиря, кленового сиропа, соевого соуса, кошерной соли, перца, сока лимона и щепотки кайенского перца. В нем мариновалось отличное филе дикого лосося. Она дождется, когда придет Люк, только потом положит рыбу на гриль. На плите в курином бульоне варился черный рис, половина луковицы была добавлена туда для вкуса, она уберет ее перед подачей. Затем добавит щепотку или две соли, немного перца и кусочек масла.

Ева приготовила салат. Стол, который она сервировала, выглядел красиво. Они нашли белую льняную скатерть в шкафу, а свежие цветы, которые Ева купила на рынке, были красиво составлены в стеклянной бутылке молочного цвета. Она казалась странным выбором в качестве вазы, но как только Ева разместила в ней цветы и повязала сверху бледно-лавандовую ленту, Мэгги пришлось признать, что композиция была весьма очаровательной. Ева унаследовала это от матери, она умела делать из обычных предметов нечто красивое.

«Может быть, я позволю ей заняться мной», — подумала Мэгги.

Шардоне охлаждался в холодильнике, а на столе стояла бутылка Каберне. Все было готово.

Мэгги вошла в гостиную. Может быть, надо положить еще одно бревно в камин. Конечно, бревен больше не требовалось. Ведь она положила новое бревно всего пару минут назад. В очаге энергично горел огонь, в комнате уже было довольно тепло. Мэгги открыла окно и впустила внутрь ночной бриз.

Подъездная дорожка была пуста. Девушка бросила взгляд на тропу, шедшую через поле к дому Люка. Ничего. Она продолжила смотреть в том направлении, надеясь, что он уже за поворотом, она подумала, что в темноте его не видно, и он просто мог смешаться с деревьями.

Мужчина не появился.

Мэгги бросила взгляд на часы на каминной полке ― двадцать часов пятнадцать минут.

― Будь я проклята, если снова отправлюсь по той дороге, ― пробормотала она себе под нос.

Вернулась на кухню и достала лосося из холодильника.

― Он здесь? ― спросила Ева, оттолкнувшись от стола, затем переставила стул и в последний раз поправила цветы.

― Нет, ― ответила Мэгги, выходя через заднюю дверь. Девушка открыла крышку раскаленного гриля и положила туда лосося. ― Не пришел.

― Ты этого не знаешь, ― сказала Ева, стоя на пороге.

Мэгги повернулась, чтобы посмотреть на нее. Ева выглядела такой красивой в обрамлении света, льющегося с кухни, такой полной надежды. Мэгги не хотела разочаровывать ее, но факты есть факты.

― Ева, уже восемь семнадцать вечера. Мужчина опаздывает на сорок семь минут.

― Может быть, что-нибудь случилось?

― Тогда он бы позвонил.

― Думаю, ты слишком сурова. Я не дала ему свой номер телефона. А ты? Нет? Я так не думаю.

Мэгги заупрямилась.

― Тогда бы ему стоило проявить любезность и заехать, чтобы нам это сказать. Он знает, где находится колледж. Так что мы имеем два варианта, ― Мэгги подняла палец, ― А: он невнимательный придурок, который не уважает ничье время, кроме своего, и думает, что это нормально появляться на званом ужине с огромным опозданием. Это ненормально. Или, ― она подняла второй палец, ― Б: он из тех парней, у которых появляются планы, и они не приходят, не извинившись. Опять же, это ненормально. Я только что рассталась с самовлюбленным козлом. У меня нет никакого желания начать встречаться с еще одним таким же.

Ева смотрела на сестренку, и на ее лице расплывалась широкая улыбка.

― Ты права, ― сказала она. ― Он козел. Я рада, что он не пришел, ведь это значит, что мне достанется больше твоих вкусняшек. Я умираю с голода! И, если у него хватит наглости появиться сейчас, мы его вышвырнем.

***

Люк проснулся от тычка мокрым носом и головой.

― Уходи, Самсон, ― пробормотал он.

Самсон ткнул его еще раз, сопроводив это коротким, раскатистым вуф.

Должно быть, он завалился на диван до того, как сводил Самсона на последнюю ночную прогулку.

― Прости, мальчик, ― сказал он, отталкиваясь от дивана и вставая, сонный и немного дезориентированный. Они вдвоем направились к задней двери.

На улице он немного размялся, все еще не до конца проснувшись, но наслаждаясь ночными звуками и умиротворяющим мерцанием звезд, пока Самсон проходил свой привычный ритуал по крещению различных кустов и деревьев.

Люк размял плечи. Они слегка побаливали. Всегда болели после субботнего марафона по выпеканию хлеба. Это сказалось и на пояснице. Мужчина покрутился, вращая тело из стороны в сторону, расслабил спину, тогда-то он и вспомнил.

Приглашение на ужин.

― Проклятье!

Самсон посмотрел на него, наклонив голову набок.

― Иисусе. Сколько времени? ― закричал он, побежал к двери и распахнул ее.

Самсон печально посмотрел ему вслед, словно говоря «Ты облажался, жалкий ублюдок».

Люк бросился на кухню, схватил букет цветов и бутылку Мальбека и выбежал из дверей.

― Мне так жаль. Ужасно жаль, ― бормотал Люк на бегу.

Пришлось немного повозиться с вином и цветами, чтобы нормально засунуть их под рубашку. Он пропустил пальцы через волосы, чтобы пригладить их и придать цивилизованный вид.

― Непростительно приходить так поздно, — Люк срезал дорогу через заднее поле. ― Сколько времени? Много. Вероятно, очень много. Проклятье.

Когда Люк прибыл к коттеджу «Розмари&Тайм», там было тихо. Окна были темными. Они смотрели на него, как закрытые глаза. Ни одного огонька.