ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Обширная лесная полоса поднималась к северной границе округа.

Они мчались по длинным прямым двухполосным дорогам, минуя бесконечные участки только что вспаханной почвы. Воздух был наполнен плодородными ароматами, которые показались Энн чуждыми. Она привыкла к смогу. Полтора часа езды, казалось, изменили миры. Энн почти забыла, что такое страна.

«Вот и отпуск», — подумала она.

Мелани тихо сидела сзади и читала Кафку. Мартин вёл. Энн могла представить себе его сомнения. Ему никогда не было легко. Для её родителей он всегда будет городским человеком, космополитом.

«Чужак в чужом краю», — размышляла она.

Но разве не то же самое было и с ней? Она родилась и выросла здесь, продукт той же среды, но, не задумываясь, отвернулась от этой среды. Это было смешение миров, частью одного из которых она не чувствовала себя.

— Дедушка умрёт? — спросила Мелани.

Энн не нашла ответа. Мелани была уже достаточно взрослой, чтобы с ней можно было общаться на равных. Это было легко, когда она была младше; невинностью детей можно было воспользоваться, когда жизнь становилась мрачной.

— Где папа? — спросила она, когда Марк ушёл.

— Он должен был уйти на некоторое время, — это всё, что Энн нужно было сказать. — Он когда-нибудь вернётся. Когда Мелани подросла, она сама собрала всё воедино. Но это?

— У него был инсульт, — сказал Мартин. — Иногда инсульты могут быть очень серьёзными, а иногда нет. Нам придётся подождать и посмотреть.

У Мартина всегда были ответы на неразрешимые вопросы.

Последний поворот вывел их на сто пятьдесят четвёртое шоссе штата, единственную магистраль округа, ведущую к паутине крошечных городков, окаймлявших северный пояс. Как ни странно, сегодня было много полиции, хотя обычно она их не видела. Она видела машины из Люнтвилля, Крик-Сити, Тайлерсвилля, Уэйнсвилля. Она не могла понять, что все эти машины делают так далеко за пределами своей юрисдикции. У Локвуда тоже был свой отдел, один из самых маленьких. У них было только два штатных полицейских, шериф Бард и какой-то парень по имени Байрон, и одна машина, что было ещё одной странностью. Небольшое население Локвуда не приносило больших доходов в виде муниципальных фондов, однако городской совет настаивал на создании полицейского управления, и никто не возражал. Мать Энн возглавляла городской совет, выборный пост. Никто никогда не выступал против неё, и это тоже казалось странным.

— В Локвуде нет преступности, — однажды заметила Энн.

— Вот почему у нас должен быть полицейский участок, — ответила её мать. — Чтобы так и оставалось. Ты узнаешь всё о преступности, как только доберёшься до большого города.

Всё, что её мать говорила, казалось, обладало некоторым уровнем оскорбления. Энн не могла понять, почему они такие разные.

— Что это? — спросил Мартин, замедляясь.

«Будьте готовы остановиться» — читалось на знаке на обочине. Везде горели сигнальные огни.

«Блокпост», — инстинктивно подумала Энн.

Но это была не ловушка для пьяных. Машины преследования полиции штата стояли лицом друг к другу у точки с работающими двигателями. Полицейские из разных городов настороженно расхаживали вдоль обочины и осматривали каждую машину, которая тормозила перед местом. У многих были открыты защёлки на кобурах, другие неприкрыто сжимали дробовики.

Мелани наклонилась между ними, когда Мартин подъезжал к месту. Идущий впереди автомобиль обыскивали.

— Это выглядит неправильно, — сказал Мартин и закурил сигарету.

Полицейские по обе стороны смотрели в их машину, пока они ждали. Рука с пистолетом одного нависла над его кобурой.

— Сегодня должно быть Национальный день терроризирующих граждан, — сказала Энн. — Надеюсь, они не думают, что собираются обыскать нашу машину.

— Не поднимай шум, — посоветовал Мартин. — Мы просто будем сотрудничать и отправимся в путь гораздо раньше.

«Пусть сотрудничают с моей задницей, — подумала Энн. — Это не Иран».

Они пропустили пикап. Мартин приподнялся.

— В чём проблема? — спросил он.

Невысокий дородный полицейский склонился над их окном, держа руку на рукоятке табельного оружия.

— Извините за неудобства. Нам нужно всё быстро проверить.

— Что вам нужно сделать, — предложила Энн, — так это прочитать аннотированный кодекс штата. Посмотрите главу VII, параграф 7:1, «Предрасположенность к незаконному обыску транспортных средств». Вы также можете ознакомиться с Четвёртой поправкой к Конституции Соединённых Штатов. Вы когда-нибудь слышали об этом?

Полицейский прищурился. Он был лысым, с короткими усами, похожими на щётку в наборе для чистки оружия.

— Я знаю тебя, не так ли? — спросил он. — Да, ты дочь Джоша Славика, верно? Юрист?

«Отлично», — подумала она.

Теперь и она узнала его — шериф Бард.

«Какого чёрта Бард блокирует дороги в десяти милях от Локвуда?»

— Привет, шериф Бард, — сказала она.

— Да, это я, — ответил он, улыбаясь.

— Мы только приехали из города, — сказал Мартин.

— О, да, наверное, из-за Джоша, — понял Бард.

— Ты его видел? — спросила Энн.

— Ну, нет, но твоя мама сказала мне, что это был инсульт, как они думают. Произошло очень неожиданно. Я довольно часто вижу твою маму.

Конечно, он это делал; она руководила городским советом, который руководил полицией.

— Что с блокпостом? — спросила она дальше.

Хмурый взгляд Барда, казалось, сморщил его лицо.

— Вчера пара сумасшедших сбежала из государственной больницы. Ублюдки двигались так быстро, что пролезли через нашу сеть. Мы проверяем всех въезжающих и выезжающих, просто чтобы быть в безопасности. Один из них из Локвуда, но ты его, наверное, не помнишь; он появился через несколько лет после твоего переезда. Эрик Тарп.

Эрик. Тарп. Это имя она слегка припоминала. Она вспомнила, как мать рассказывала ей об этом много лет назад. Бродяга, наркоман. Что-то о том, что он закапывает тела за чертой города. Несколько тел были детьми, младенцами.

— Проблема в том, что, как я уже сказал, — продолжал Бард, — они двигались очень быстро и пару раз меняли машины, прежде чем мы смогли напасть на их след. А потом мы просто упустили их. Чертовски стыдно. Они убили полицейского.

«Господи, — подумала Энн. — Неудивительно, что все полицейские штата в этом районе сейчас».

— Ну, теперь вы можете продолжать двигаться, — сказал Бард. — Передай своей маме мой привет. Я зайду позже, чтобы посмотреть, как дела у Джоша.

— Спасибо, шериф, — Энн помахала.

Мартин тронулся с места.

— Откуда ты его знаешь? — спросил он.

— Это было давно. Моя мама наняла его, когда прежний шериф умер. Это было спустя годы после того, как я уехала из Локвуда. Я разговаривала с ним несколько раз в прошлом, когда приезжала домой, чтобы навестить родителей. Он держится в тени. Не так много работы у полицейского управления в Локвуде.

— До сегодняшнего дня, — предложила Мелани. — Сбежавшие сумасшедшие!

Энн о многом думала, когда они въехали в город. Ни одно из этого не было хорошим. Локвуд был пятном, плохой смесью воспоминаний: её разочарованное детство, социальная изоляция, доминирование матери и пассивность отца. Её прошлое казалось тенью, в которую она собиралась вернуться. Она вдруг почувствовала себя угрюмой.

Город выглядел столь же угрюмым. Он выглядел заброшенным. Мартин притормозил на Mustang по Пикман-авеню, главной улице Локвуда. Почти всё здесь было построено сто лет назад, с тех пор только отреставрировано. Маленькая кирпичная пожарная часть, рядом полицейский участок. Универмаг, закусочная под названием «У Джо». Бóльшая часть экономики здесь была сельскохозяйственной; мужчины либо работали на обширных кукурузных и соевых полях на юге, продавали сельскохозяйственные товары или обслуживали тракторы. Локвуд всегда жил лучше, чем окружающие городки. Не было бедности, а значит, не было наркотиков и преступности. Это была почти идиллия.

«Почти», — подумала Энн.

Локвуд был изолирован, удалён. Временами он казался нетронутым современным миром, и все этого хотели. Был комендантский час для несовершеннолетних и городские постановления против продажи спиртных напитков в таре. Единственным местом, где можно было выпить в этом городе, была пыльная маленькая таверна под названием «Перекрёсток». У детей был дресс-код для школы. Другие постановления запрещали ночные магазины, боулинг, игровые автоматы и тому подобное.

— Как сообщество, мы должны бороться с пагубными влечениями для нашей молодежи, — предложила её мать перед городским советом много лет назад.

Мотели тоже были запрещены. Посторонних к посещению города не приглашали.

— В чём дело? — спросил Мартин.

Мысли Энн были рассеяны.

— Просто… думаю, — ответила она.

Винила ли она своих родителей за своё ограниченное детство или сам город? Локвуд, казалось, излучал репрессии. Это был ранний полдень, и город выглядел мёртвым. Дети должны играть, домохозяйки должны ходить по магазинам. Должно быть движение, активность и так далее, типичные вещи любого маленького городка. Но здесь ничего этого не было.

— Где все? — спросила Мелани. — Разве дети здесь не на весенних каникулах?

— В Локвуде? — Мартин усмехнулся. — Кто знает? У них, наверное, есть городское постановление против детей.

— Всё не так уж и плохо, — сказала Энн. — Просто по-другому.

— Да, по-другому. Я удивлён, что мы не обогнали лошадь и повозку.

Конец Пикман-авеню образовывал большую городскую площадь. Здесь была старая белая церковь со шпилем, которую Энн никогда не посещала, и ратуша. Кроме того, всё, что можно было увидеть, — это обширный подъём лесной полосы, из-за которой в городе было темно до полудня.

— О, да, и, вероятно, есть постановление против солнечного света, — сказал Мартин. — Это место всегда было жутким, но никогда таким.

Мартин был прав. Они ещё не видели ни одного человека.