Глава 23

Наверное, я завопил или закричал. Мгновением позже дверь открылась, и вбежала Лора, а за ней Кэрол.

— Ты в порядке, Чарльз? Что случилось? — Лора стояла полуголая в дверях, ее глаза сканировали комнату и остановились на моем лице. Она не сделала ни одного движения в мою сторону. Кэрол стояла чуть позади нее, натягивая на плечи старый халат. Они обе выглядели усталыми и помятыми

— Я думал... — Я заикался, — Я думал, что кто-то... в кровати... — Я не смог понять смысл, не смог заставить правду вырваться из моих губ. Я решил, что они предадут меня, обманут в моей несдержанности.

— Ты подумал, что в кровати кто-то есть? Какая глупость, — сказала Лора. — Должно быть, это дурной сон. Ты слишком много начитался. И ты очень расстроен. Тот человек в Лондоне, которого убили, все взбаламутил. Я останусь с тобой сейчас, все будет хорошо.

— Лора права, Чарльз, — добавила Кэрол. — Ты слишком много работаешь. Для работы еще слишком рано, ты только нагружаешь себя. Тебе нужно отдохнуть. Посмотри, сколько пользы это принесло Лоре.

Столь разумные голоса, и всего за несколько мгновений до этого... Я кивнул. В холодном электрическом свете мои страхи казались гротескными. Лора направилась к кровати. Пока она шла, я оглянулся. На подушке рядом со мной, подушке Лоры, осталась глубокая вмятина, обозначавшая место, где недавно лежала голова. Я протянул руку. Простыни рядом со мной еще не потеряли своего тепла.

Лора легла в постель рядом со мной. Кэрол уже закрыла дверь и вернулась в свою комнату.

— Она права, — заявила Лора. — Ты слишком много работаешь. Какая разница, кто жил здесь все эти годы назад, что они делали или не делали? Теперь они мертвы, все они. Разве мы не можем забыть про них? Разве мы не можем позволить им покоиться с миром?

— Он убил их, — проговорил я. — Свою жену и двух маленьких девочек. — Он оперировал их без анестезии, и записывал их реакции в своем дневнике.

— Это не имеет значения, Чарльз, — настаивала Лора. Все уже позади: пусть они упокоятся.

Я больше ничего не сказал. Она не понимала, не хотела понимать, что еще не все кончено. Вскоре она заснула. Я поддерживал маленький огонек, потому что не мог выносить темноты. Уже почти рассвело, когда я провалился в легкий, тревожный сон. Дважды до этого я слышал звук ног на чердаке.

На следующее утро, сразу после десяти часов, ко мне пришел неожиданный посетитель. Им оказался инспектор Эллисон, полицейский, ответственный за расследование убийства Льюиса. Погода снова улучшилась, и я провел его в сад. Кэрол и Лора уехали в город с Джессикой.

— Мы проверили всю округу на предмет Лиддли, — сказал он. — Ни в Спиталфилде, ни в прилегающих районах нет никого с такой фамилией. Вообще, в Лондоне очень мало Лиддли. Так что, может быть, вы объясните мне, в чем дело?

Я колебался. Мы сидели на маленьких веретенообразных садовых стульях, которые Лора купила за год до этого на распродаже у Идена Лилли.

— Инспектор, я должен извиниться. Я допустил ошибку. Это просто догадка, предположение. Но, боюсь, я ошибся.

— Позвольте мне судить об этом. Что заставило вас дать мне это имя в первую очередь?

Я знал, что он никогда не поверит в то, что мне придется ему рассказать.

— Не хочу вводить вас в заблуждение, инспектор. Поверьте, я хочу найти этого человека. Он убил мою дочь.

— Вы думаете, что один и тот же человек убил вашу дочь и Дафидда Льюиса?

Я кивнул.

— Он убил и инспектора Рутвена. Но я ошибся: его зовут не Лиддли. Это… — Теперь я ступал по тонкому льду. Что, если я снова ошибся? Привлечет ли меня Эллисон за препятствование полиции в расследовании, за пустую трату времени? Приведет ли мое вмешательство к его смерти, как это произошло с Рутвеном и Льюисом?

— Я не уверен, — произнес я. — Возможно, снова ошибаюсь. Но я считаю, что вам стоит попробовать еще раз. На этот раз не с Лиддли. С Де ла Мере.

Во время обеда я заметил, что Кэрол что-то беспокоит. Я спросил ее, в чем дело, но она отмахнулась от моих расспросов, сначала непринужденно, потом довольно решительно. Однако позже, когда Джессику уложили спать, она предложила прогуляться. Лора предложила остаться с Джессикой, сказав, что хочет просмотреть несколько слайдов: в следующий понедельник она собиралась вернуться на свою старую работу в Фитцуильям.

Итак, мы вышли, Кэрол и я, и поехали на велосипедах в Кингс. Мы оставили велосипеды на Параде и спустились пешком к Бэкам. Почти до самого берега реки простирался ковер из желтых и бледных нарциссов, разбитый крошечными клумбами пурпурных и белых крокусов. Я упомянул обо всем этом, о поэзии этой сцены, только потому, что она так резко контрастировала с мрачной торжественностью нашего разговора. С тех пор я не получаю никакого удовольствия от цветов.

Мы шли, брат и сестра, бок о бок вдоль реки, пытаясь заново обрести ту близость, ту непосредственность, которую когда-то знали, будучи детьми и подростками. Взрослая жизнь отнимает у нас так много, так много способностей, так много слабостей.

— Что происходит, Чарльз? Я не могу добиться от Лоры многого, и вовсе не хочу давить на нее. Она хрупкая, и я не знаю, до какой степени могу отяготить её своими попытками. По крайней мере, кажется, что она делает некоторые успехи. Я беспокоюсь о тебе. Не о твоем здоровье, оно у тебя оставляет желать лучшего. Но ты выглядишь совсем другим человеком, Чарльз. Не просто изменился, а... перестал быть самим собой.

— Со мной все будет в порядке. Смерть Наоми...

Она повернулась почти со злостью.

— Да ладно, Чарльз, ты же знаешь, что дело не в этом. Не только в этом. Я не ожидаю, что ты сможешь забыть Наоми годы…, может быть, никогда. Но происходит что-то другое? Что это, Чарльз? Она вернулась к вам, да?

Я остановился на месте.

— Как..?

— О, Чарльз, перестань. Я собрала воедино то, что Лора оставила без внимания. И слегка воспользовалась интуицией. Это правда? Ты ее видел?

Кивнул, соглашаясь.

— Я видел ее один раз, а Лора — в другой. И мы слышали ее. Однажды ночью в нашей спальне — она плакала. И есть фотографии.

— Фотографии? Понятно. — Кэрол сделала паузу. Мы были похожи на любовников, идущих рука об руку, наши запреты исчезли. Мне хотелось прыгнуть в реку, утащить ее за собой в эту темноту, в эти промозглые заросли.

— Прошлой ночью я что-то слышала, — продолжала она. — Шаги наверху, на чердаке. Вы их слышали?

— Да, — признал я.

— Это были не детские шаги. Не Наоми.

— Нет, — проговорил я. — Не Наоми.

— Я думаю, тебе лучше мне рассказать.

И я рассказал все, что знал, опустив только подробности того, что Джон Лиддли сделал со своей семьей. Когда я закончил, прошло уже больше часа. Мы долго сидели в тишине, Кэрол и я, не отрывая глаз от реки, ее мягкого серебристого блеска, ряби, прохлады и глубины.

— Странное совпадение, не правда ли? — произнесла она. Я понял, что она имела в виду.

— Ты имеешь в виду маму? — спросил я.

Она кивнула.

— Да, — согласился я. — Если это совпадение.

— Ты так не думаешь?

— Нет, — подтвердил я.

Река извивалась прямо у нас под ногами. Наши отражения плясали на ее поверхности, как призраки. Я содрогнулся.

— Лоре не следовало поощрять тебя приезжать, — поморщился я. — Ей не следовало позволять тебе брать с собой Джессику. Это еще не конец, ты знаешь. Я думаю... Я думаю, это только начало.

Кэрол ничего не сказала. Она продолжала смотреть на воду, на наши отражения, искаженные и дрожащие на ее изменчивой поверхности.

— Вчера вечером, — начала она, наконец, — после того, как пришла в вашу с Лорой комнату, я не сразу вернулась в свою. Вместо этого я пошла проверить Джессику. Она не спала. Я нашла ее сидящей в кровати с включенным светом. Она не выглядела обеспокоенной или что-то в этом роде. Я спросила ее, почему она сидит с включенным светом. Ее что-нибудь разбудило? Я подумала, что она могла услышать твой крик. Она сказала, что играла. «Во что ты играла?» — спросила я. «В семью, — ответила она. «Одна?» — Она покачала головой. «О нет, — объяснила Джессика, — я была не одна. Моя двоюродная сестра Наоми приходила поиграть со мной».