– Ешь помедленнее, а то у тебя будет несварение. – Он отрывает кусочек и кладет мне в рот. Я пытаюсь отнять его у него, но он качает головой.
Я действительно не забочусь о последствиях, пока ем прямо сейчас, поэтому я широко открываю рот и позволяю ему положить его мне в рот. Как только он оказывается внутри, я проглатываю его одним глотком.
– Медленнее, – повторяет он, на этот раз более твердо. – Сначала пожуй.
И тут я понимаю, что мы действительно движемся. Я была так сосредоточена на бутерброде, что потеряла всякое представление о том, что меня окружает.
Кроме Адриана.
Так или иначе, он присутствовал здесь с тех пор, как я впервые встретила его. Он – тихая сила, которая медленно вползает под мою кожу и заставляет меня задыхаться. В любом случае, он там, под моей кожей, и невозможно дышать, не ощущая его присутствия.
Странно думать, что я прожила двадцать семь лет и никогда не испытывала такого напряжения. Такая... грубая, тихая демонстрация силы.
Я всегда думала, что власть имущие обеспечивали грубыми методами, что они убивали или строили заговоры. Что они были громкими и выкрикивали приказы – как Ричард. Адриан – полная противоположность этому понятию – он молчалив, спокоен, но излучает такую грубую власть, что это даже страшнее, чем те, кто обладает громкой властью.
Когда Адриан дает мне еще один кусок сэндвича, я жую, позволяя пряному вкусу взорваться во рту. Это богатая и изысканная еда, и, возможно, это самая вкусная еда, которую я когда-либо пробовала ... когда-либо.
Я не протестую, когда он продолжает кормить меня, его пальцы касаются моих губ с каждым куском. У него действительно мужские пальцы – длинные, худые и достаточно мозолистые, чтобы вызвать странное ощущение, когда они встречаются с моей кожей, независимо от того, насколько короткий контакт.
Он терпелив, не пытается ускорить процесс, как будто у него есть все время в мире, чтобы накормить меня. Он бросает на меня неодобрительный взгляд, делая паузу, когда я недостаточно долго жую или, когда делаю это быстро, и это мой сигнал замедлить ход, иначе он отнимет у меня еду.
К тому времени, как сэндвич закончен, я уже сыта. Не раздутая, как тогда, когда Ларри решил пойти и украсть три бутерброда, но я достаточно сыта, чтобы проглотить последний кусочек со вздохом. Я закрываю глаза, чтобы запечатлеть вкус в памяти на случай, если это последняя вкусная еда за последние месяцы.
Было бы прекрасно, если бы к нему прилагалось немного алкоголя. Я чувствую головную боль, начинающуюся в затылке, и не могу позволить себе быть трезвой слишком долго.
Когда я открываю глаза, то вижу, что Адриан пристально смотрит на меня. Его указательный палец постукивает по бедру в спокойном ритме, как будто участвует в его наблюдении.
Я уже готова разорвать зрительный контакт – потому что это все еще чертовски нервирует, – когда его следующий жест останавливает меня. Я не смогла отвести взгляд, даже если бы захотела.
Адриан погружает указательный и средний пальцы в рот, посасывая кончики, которые немного жирные от того, что он кормил меня. То, как его губы обхватывают его кожу, вызывает во мне странное ощущение. Я хочу, чтобы это прекратилось, но в то же время не знаю, понравится ли мне, если это прекратится.
Он высовывает пальцы и заканчивает тем, что облизывает большой палец, прежде чем воспользоваться бумажной салфеткой.
Я заставляю себя отвести взгляд и смотрю в окно. Бесконечные здания города пролетают мимо нас, но я вижу только, как он засовывает пальцы в рот, как будто... засовывает их куда-то в другое место и ...
Мои совершенно неуместные мысли прерываются, когда машина останавливается перед черными металлическими воротами, такими же высокими, как во дворце.
Они медленно открываются с громким скрипом, который слышен изнутри машины. Громоздкий Блондин въезжает внутрь, прежде чем дверь полностью открывается.
Я смотрю назад, и, конечно же, ворота уже закрываются.
Это здесь живет Адриан?
По дороге сюда я не особо обращала внимание на дорогу, но мы проехали достаточно далеко, чтобы оказаться где-то на окраине города.
Я позволила своему взгляду скользнуть вперед, думая, что я должна выгравировать детали в своем мозгу на случай, если мне понадобится использовать их позже. Но для чего и куда идти? В тот момент, когда черные ворота закрываются, я чувствую себя как в ловушке в лабиринте. Тот факт, что Громоздкий Блондин продолжает ехать все дальше и дальше по подъездной дорожке, возможно, имеет какое-то отношение к этому, но это не единственная причина, по которой я чувствую, что ступила в место, где не должна была находиться.
Единственное, что я могу разглядеть, – это тени деревьев, похожие на привидения на пороге ворот богатого принца, ожидающие, чтобы лишить его жизни за его жестокость. Не было ли когда-то такой истории? Принц, который отказывался кормить бедных, был проклят ведьмой, чтобы стать зверем.
Наконец машина останавливается перед гигантским особняком.
Нет, это больше похоже на средневековый замок, но построенный в наше время.
Луна – единственный свет, падающий на него, и этого едва хватает, так как она частично скрыта за облаками.
Жуткая тень падает на темное здание с его двухэтажной архитектурой и внушительными размерами, расположенное на большом участке земли.
Когда люди видят грандиозное здание, они либо реагируют с благоговением, либо запугиванием, либо и тем, и другим. А я?
Мне хочется убежать.
Как будто я должна бежать к черным воротам и карабкаться по ним, чтобы спастись.
Адриан и его охранники выходят из машины первыми. Я никуда не тороплюсь. Я даже могу провести здесь ночь. Здесь тепло, а кожаные сиденья удобнее, чем все, на чем я спала.
Однако у Адриана другие планы. Он открывает дверь и протягивает мне ладонь. Я испытываю искушение отказаться, но это только начало нежелательной битвы. Я так устала от событий этого дня, и все, что я хочу сделать, это забиться в угол и уснуть.
Поэтому я беру его за руку с громким вздохом. Он вытаскивает меня и кладет ладонь мне на поясницу. От меня не ускользает жест собственника, его притязания, но я и не зацикливаюсь на этом, потому что он не делает этого со мной.
Он делает это со своей женой.
Пока я не буду считать себя его женой и смогу отделить реальность от той роли, которую играю, все будет хорошо.
И самое главное, я выживу.
Я позволяю ему подвести меня к двойной металлической двери с кодовым замком наверху. Он проводит кончиком пальца по сенсору, и дверь открывается со звуковым сигналом.
Он мягко подталкивает меня вперед, и я чуть не спотыкаюсь от чудовищных каблуков, причиняющих боль моим ногам. Адриан обнимает меня за талию, поддерживая. Как только я убеждаюсь, что могу стоять, я пытаюсь отстраниться.
Его присутствие все еще вызывает у меня странное чувство. Мурашки смешались со страхом и... чем-то еще, что я предпочла бы не идентифицировать.
– Перестань отталкивать меня, Лия.
– Я не Лия, – шепчу я.
– Да, ты Лия, и ты начнешь вести себя соответственно.
– Я не могу вести себя как другая женщина.
Он замолкает, постукивая пальцем по бедру.
– Ты только что мне ответила?
– Нет, – Мой голос слабый. Я действительно не хочу вызывать его гнев прямо сейчас. Или вообще никогда, если уж на то пошло.
Он не выглядит убежденным, но говорит очень спокойно/
– Твое присутствие здесь только по одной причине – быть Лией. Ты научишься так себя вести. На самом деле, ты будешь ею.
Ага, точно.
Но я не озвучиваю эту мысль, потому что, судя по его краткой вспышке гнева, это только навлечет на меня неприятности.
Я ожидаю, что Громоздкий Блондин и Кривоносый последуют за нами, но они этого не делают. Дверь за нами со щелчком закрывается, и автоматически включается свет в огромной приемной с белоснежными стенами, темным деревянным полом и круглой люстрой, свисающей с потолка.
Посреди комнаты стоит простой белый стол, окруженный кремовыми стульями с высокими спинками. Широкая лестница с белыми перилами ведет наверх. Зал элегантен и намекает на минималистический, утонченный вкус, но здесь что-то не так.
Ни семейных фотографий, ни картин. Ничего.
Как будто в этом доме не живут люди. Она чистая, но безличная.
Я все еще изучаю свое окружение, когда сверху доносится мягкий глухой звук. Я замираю, пальцы впиваются в ладонь. Может быть, мое предчувствие насчет этого дома все-таки сбудется, и на меня нападут.
Но потом я узнаю этот звук. Это не угроза, во всяком случае, кажется, что…
Мои мысли обрываются, когда шаги приближаются, и на верхней ступеньке лестницы появляется маленький мальчик. Он спускается, держась за перила, его крошечные пальцы сжимаются вокруг них, как тиски. На вид ему не больше пяти, плюс-минус.
Нет никаких сомнений, кто этот маленький мальчик.
Он вылитый Адриан с его темными волосами и серыми глазами. Только у него они светлее и больше.
Мои подозрения подтверждаются, когда он спрыгивает с последних двух ступенек, крича.
– Папа!
Когда он бежит к нам со всех ног, мои каблуки запинаются. Жесткая, неподатливая тяжесть давит на мою грудную клетку, словно намереваясь раздавить кости и пронзить сердце.
Вид мальчика пробуждает воспоминания, которые я так долго хранила в себе.
Крошечные ручки и ножки.
Маленькое личико.
Запах ребенка.
– Помедленнее, Джереми. – говорит Адриан рядом со мной, но я слышу его так, словно нахожусь под водой.
Мальчик, Джереми, поднимает голову и останавливается на полпути. Его огромные серые глаза встречаются с моими, и они расширяются еще больше, когда он шепчет.
– Мамочка?
Я не знаю, то ли это слово, то ли то, как он смотрит на меня, когда говорит это, как будто он нашел мир после того, как потерял его, но слезы, которые я не проливала слишком долго, хлынули из моих глаз.