Глава 21

Лия

Шесть лет.

Мне потребовалось шесть лет, чтобы снова оказаться в таком положении.

Я смотрю на дуло пистолета. И не просто какого-то пистолета – пистолета Адриана.

Он не направляет его на меня. В данный момент он у него в руке, но я точно знаю, что будет дальше.

Что он планирует делать.

Мои губы приоткрываются, позволяя соленым слезам просочиться в рот, но я плачу не из-за смерти. Я была готова к этому в тот день, когда моя карьера закончилась, и я осталась в живых только благодаря Адриану и подарку, который он дал мне в виде Джереми.

Причина, по которой я не могу остановить поток слез или боль, которая разрывает мою грудь пополам, заключается в боли на его прекрасном лице, я ищу убежище в его гипнотизирующих глазах. Тот факт, что он думает, что я предала его или что я когда-либо желала ему зла.

– Я доверял тебе, Лия, даже больше, чем самому себе. Ты была светом, который мне не разрешалось иметь, и я сделал все, что мог, чтобы защитить его и не дать ему сгореть. Ты была единственной чистотой, которую я видел в мире, и я изо всех сил старался не запятнать ее. По-своему я хотел сохранить тебя, пойти против своей природы и сохранить тебя, но я должен был знать, что это всего лишь несбыточная мечта.

– Ты это сделал. Ты защитил меня, ты... дал мне повод жить после того, как я думала, что все кончено. Я всегда называла тебя монстром, но мне потребовалось забыть тебя, чтобы понять, что ты тот монстр, который мне нужен. Так что... пожалуйста... пожалуйста, дай мне еще один шанс. Дай нам еще один шанс, ради Джереми, ради нашей семьи. Мне... плевать, если ты будешь наказывать меня целую вечность, пока ты со мной. Пожалуйста…

Снег прилипает к его плечам и темным волосам, когда он смотрит на меня сверху вниз с искривленными от боли губами.

– Я не могу.

– Адриан…

Он хватает меня за руку, поднимает на ноги и прижимает к себе. Его губы находят мои приоткрытые, и я всхлипываю в них, пока он пожирает меня, его язык погружается внутрь, чтобы насладиться всем, что я могу предложить, а затем еще немного.

Мой муж целует меня с отчаянием, которое соответствует моему, и страстью, которая пробуждает мою собственную. Он лишает меня мыслей, пока не остается единственным, кто присутствует, как будто я существую для него, за то, как он целует меня, как будто это его первый и последний поцелуй.

Я задыхаюсь от слез, пальцы впиваются в его рубашку, когда его рука обнимает меня за талию. Он поднимает меня с земли, так что я подвешена, если не считать его хватки.

Он отбрасывает пистолет и швыряет меня к стволу дерева, в то время как его язык все еще обвивается вокруг моего, кружась и пожирая. Другой рукой он поднимает мое платье и пальто.

Холод обжигает мою обнаженную кожу, и я шиплю, но мои пальцы двигаются сами по себе, расстегивая его штаны с такой настойчивостью, какой я никогда раньше не испытывала.

Я хочу его с таким отчаянием, что у меня перехватывает дыхание.

Мне нужно обладать им, чтобы не потерять его, и если это должно произойти только через секс, то так тому и быть.

Мои губы никогда не покидают его, пока я освобождаю его твердый член и направляю его к своей ноющей сердцевине. Мои ноги обвиваются вокруг его талии в стальном объятии, когда он сдвигает мои трусики в сторону и входит в меня одним диким движением.

Я задыхаюсь в его рту, целуя его с новой энергией, мои руки обнимают его шею и хватают короткие волосы на его затылке. Он входит в меня, одной рукой хватаясь за дерево за моей спиной для равновесия, а другой обхватывая мою челюсть, наклоняя мою голову, чтобы он мог поцеловать меня глубже, конфискуя больше моих вдохов.

Моя спина скользит вверх и вниз по жесткой поверхности дерева, когда он входит в меня глубокими, грубыми толчками, которые соответствуют безжалостным ударам его языка.

Обжигающий жар течет по моим венам, несмотря на морозную погоду, снег и белизну, которая почти погребает нас. Я привязана к этому моменту, к жизни, сильной, защитной хваткой Адриана.

Мысль о том, что я потеряю его, наполняет меня такой огромной пустотой, что я слышу ее эхо в своей ноющей груди. Я прижимаюсь к нему крепче, целую его быстрее, в то время как мои слезы обжигают мою кожу и впитываются в его.

Мы кончаем вместе, мой оргазм взрывается внутри меня с леденящей силой, когда его сперма согревает мое ядро.

Он отстраняется от моего рта, и я отпускаю его губы с тихим всхлипом. По крайней мере, он был со мной, когда трахал меня, но сейчас его нет.

Теперь мы должны коснуться земли после левитации.

Я крепче обнимаю его за шею, зарывшись лицом в его кожу и вдыхая его древесный запах в свои легкие.

Он выходит из меня, заставляя меня освободить ноги от его талии, когда он разглаживает мое платье и пальто. Его сильная ладонь опускается на мое бедро, чтобы удержать меня, так как в данный момент я свисаю с его шеи, мои ноги не касаются земли.

– Отпусти меня, Лия, – приказ звучит тихо, не так твердо, как обычно.

Я яростно трясу головой у него на шее.

– Ты замерзнешь насмерть.

– Мне все равно. Замерзнуть до смерти лучше, чем то, что ты планируешь.

– Посмотри на меня.

– Нет…

– Леночка, посмотри на меня.

Я не могу устоять перед ним, когда он называет меня этим прозвищем или, когда он понижает свой голос до этого уговаривающего диапазона.

Не отпуская его, я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него сквозь затуманенное зрение. Адриан вытирает мои слезы подушечкой большого пальца, даже когда падают свежие.

– Когда мне было десять, моя мать предала моего отца, разговаривая с другими преступными организациями за его спиной. Она была настолько жадна до власти, что в то время в одиночку замышляла переворот против Пахана с намерением сделать моего отца человеком номер один в Братве. Когда он узнал об этом, он погнался за ней, заставил ее встать на колени и выстрелил ей между глаз прямо передо мной.

Вот как обращаются с предателями в братстве, независимо от того, кто они и каково их звание.

Я хнычу, дрожа всем телом в его объятиях, но это не из-за его скрытой угрозы, а из-за того, что он был свидетелем казни своей матери в детстве. Мое сердце болит за него, даже если он планирует сделать тоже самое со мной. Я думаю, вот что значит любить. Это значит чувствовать боль того, кого ты любишь, несмотря на то, что он замышляет для тебя.

– Ты… ты собираешься убить меня сейчас?

– Никогда. – Никаких колебаний. Никаких раздумий.

– Я ... разве это не то, что ты должен сделать?

– Может быть. Но, как и ты, я не могу причинить тебе боль, Леночка, даже если на кону моя собственная жизнь.

– Что…что ты имеешь в виду, говоря, что на кону твоя жизнь? – Мне не нравится, как это звучит. На самом деле, я ненавижу это так сильно, что дрожу по причине, совершенно отличной от холода.

– Помнишь, ты спросила меня, любил ли я тебя когда-нибудь?

Я киваю, новые слезы подступают к моим глазам.

– В то время я не понимал своих эмоций, но сейчас понимаю. Я действительно люблю тебя, Лия. Я всегда любил. Но моя форма любви – это не сладость и не мягкость. В этом нет ничего благородного или деликатного. Моя любовь эгоистична и подла. Моя любовь – это тот тип, когда я буду убивать людей, чтобы защитить тебя, и стирать других, чтобы отомстить за тебя. Моя любовь собственническая, навязчивая и не знает границ, не тогда, когда я впервые встретил тебя, и уж точно не сейчас.

Беспомощный звук вырывается из моего горла. Несмотря на то, что его слова – это все, что я хотела услышать, обстоятельства, при которых он их произносит, наполняют меня невыносимой агонией.

– И поскольку моя любовь эгоистична, я поставлю тебя выше всего остального.

– Адриан…

Прежде чем я успеваю собраться с мыслями, он поднимает меня, неся в свадебном стиле, и направляется обратно сквозь метель к дому. Снаружи ждет машина, перед которой стоят все охранники, приехавшие с нами.

Коля смотрит на меня со стоическим выражением лица, а Ян не смотрит мне в глаза.

– Борис и Ян, вы останетесь здесь, чтобы защитить Лию и Джереми ценой своих жизей. – объявляет Адриан. – Остальные поедут со мной.

– Поедут с тобой куда? – шепчу я испуганным голосом.

Он ставит меня на ноги, гладит волосы за ухом. – Я бы хотел, чтобы, между нами, все было по-другому. Я хотел бы быть тем человеком, которого ты заслуживаешь, а не тем злодеем, который у тебя есть.

– О чем ты говоришь? Почему ты говоришь такие вещи?

– Хорошо воспитай Джереми. Мои люди смогут обеспечить вашу безопасность.

– Почему не ты? Зачем твоим людям это делать?

– Я же говорил тебе, Лия. Наказание за предательство – смерть.

– Нет… нет… Я хватаю его за руку в беспомощной попытке остановить. Мысль о том, куда он направляется, и о судьбе, которая его ждет, заставляет меня задыхаться и рыдать одновременно. – Не ходи к Сергею.

– Если я этого не сделаю, он приедет сюда.

– Тогда... тогда позволь мне поговорить с ним, позволь мне рассказать ему о Ричарде и…

– Это приведет к тому, что тебя убьют.

– Но...

– Нет. Это окончательно.

– Адриан, пожалуйста, – я впиваюсь пальцами в его руку.

Он целует меня в макушку и убирает мою руку, а затем, не оглядываясь, направляется к машине.

Сначала я застываю на месте, горячие слезы покалывают мои щеки. Только когда он уезжает, я прихожу в себя.

Осознание того, что он идет на смерть, сжигает меня, как тысяча огней посреди ледяного холода.

– Адриан! – кричу я, бросаясь за ним. – Адриан, нет! Не оставляй меня... Не оставляй!

Моя нога застревает в снегу, и я спотыкаюсь, но продолжаю ковылять за машиной, когда она медленно исчезает.

– Нет, нет…

Громкие, призрачные рыдания эхом разносятся в воздухе, и я понимаю, что они мои, когда мои легкие горят от необходимости догнать его, не дать ему идти навстречу собственной смерти.

– Адриан! Адриан!! – Я кричу во всю глотку. Мои ноги подкашиваются, и я падаю на колени в снег.

Я снова встаю, моя грудь дрожит от силы моих криков и воплей, когда я бегу за машиной.