Брайс хотел что-то сказать, но она подняла руку.

– Нет! Ты обвинил меня, теперь я должна защитить себя. Я не думала, что ты тут же бросишься за мной. Ты был так зол, что я подумала – тебе нужно время, чтобы успокоиться. Я поехала в наш пляжный домик в Найсне. По дороге я сделала только одну остановку, чтобы сходить в туалет, и добралась до места за пять с половиной часов. Я была уверена, что как только ты успокоишься, то передумаешь насчет ребенка.

- Я видел тебя, - настаивал Брайс, явно не веря ей. – Видел собственными глазами.

- Ты то терял сознание, то приходил в себя. Ты был в шоке от боли. Ты не думал, что я привиделась тебе в бреду?

Брайс нахмурился и покачал головой.

- Конечно, не думал, - усмехнулась Бронвин. – Ведь Брайс Палмер никогда не ошибается.

- Черт тебя побери! – рыкнул он. – Я знаю, что видел! Ты стояла там и равнодушно смотрела на меня.

Бронвин поняла - сейчас ничто не убедит Брайса в том, что ее не было на месте аварии. И она сомневалась, удастся ли это когда-либо. Похоже, он был твердо уверен в ее вине.

- То, что произошло между нами здесь, - она махнула на кровать, - было ошибкой. Ты застал меня врасплох. Это никогда не повторится. Я не позволю мужчине, который всего несколько часов назад сказал, что его передергивает при мысли о сексе со мной, так меня использовать. А теперь, извини, но мне нужно в душ.

Брайс похоже заблудился где-то в своих мыслях и едва ли заметил, как она ушла из спальни. На случай, если он, очнувшись, захочет высказать новые претензии, Бронвин заперла дверь в ванной. Она включила воду и встала под обжигающе горячие струи, но все равно никак не могла согреться.

Если Брайс последние два года верил, что она предала его, оставила раненого буквально на обочине, то это объясняло его ненависть. Переубедить его будет очень сложно. Бронвин знала, как работает голова ее упрямого мужа. Скорее всего, в его представлении собственные грехи были заменены ее «непростительным предательством». Легче было винить и ненавидеть ее, чем признать - он сам виноват, что за один вечер потерял жену, ребенка и слух. Бронвин могла понять, почему ум Брайса совершил такую подмену, но не могла простить.

Ее замутило. Она согнулась и обняла живот руками. Когда тошнота отступила, она обессиленно сползла по облицованной плиткой стене на пол душевой, притянула ноги к груди и уткнулась лицом в колени.

Бронвин не знала, как долго просидела так: трясущаяся, с горящими от непролитых слез глазами, когда шум льющейся воды вдруг стих и струи перестали барабанить по спине. Она подняла голову и увидела возле душевой кабины Брайса.

- Я же заперла дверь, - растерянно пробормотала она.

- Ты забыла запереть другую.

Бронвин мысленно простонала, вспомнив, что эта ванная смежная между двумя спальнями.

- Давай, Брон… тебе нужно высушиться, иначе снова заболеешь, - сказал Брайс, покачивая в руках пушистое банное полотенце, которое она, почему-то не заметила раньше.

Она кивнула, однако не сдвинулась с места, и тогда Брайс прямо в одежде вошел в мокрую кабину и присел перед ней. Он накинул полотенце ей на плечи и помог подняться.

- Ты пробыла здесь почти час, - мрачно сказал он.

Бронвин отвернулась.

- Я н-никак не м-могла согреться, - стуча зубами, пробубнила она.

Брайс нахмурился. Похоже он не разобрал слов, но все же как-то понял, что она сказала, потому что крепко обнял и притянул к себе. Бронвин почти сразу перестала дрожать, и Брайс вывел ее из душевой, отпер дверь, завел в спальню и усадил на кровать. Встав на колени, он начал вытирать ее полотенцем.

- Ты промок, - по-дурацки сказала она, заметив мокрые пятна на его футболке и шортах.

Брайс смотрел прямо на нее, поэтому смог прочесть по губам. Он пожал плечами и ответил:

- Высохну.

Бронвин покосилась на окно, заметила, что на улице все еще темно, и проверила время по будильнику на прикроватной тумбочке: половина четвёртого утра.

- Почему ты пришел ко мне в спальню сегодня вечером? – хрипло спросила она.

Брайс все еще смотрел на нее, но в этот раз не ответил. Он вытер ее насухо, сходил в ванную, вернулся с полотенцем поменьше и промокнул волосы.

- Нужно высушить и их, - пробормотал он. – Ты только выздоровела, неразумно ложится спать с мокрой головой. Где фен?

Бронвин указала на комод. Брайс поднял ее и, несмотря на протесты, отвел к туалетному столику и усадил на пуфик. Она посмотрела на себя в зеркало: изнеможенное слишком бледное лицо с большими лихорадочно горящими глазами, через распахнутое полотенце виднеется худое тело. Даже самой себе Бронвин казалась слишком тощей, и не могла не задаться вопросом, как Брайсу вообще захотелось прикоснуться к ней.

Между тем он включил фен и начал сушить волосы процеживая их сквозь пальцы. В его движениях чувствовалась какая-то грубоватая нежность.

- Я сама. – Бронвин потянулась к фену, но Брайс поднял его повыше и смотрел на нее в зеркало, пока она не опустила руку.

Когда он решил, что волосы достаточно сухие, то аккуратно расчесал, собрал в хвост и завязал резинкой, которую нашел на туалетном столике.

Подняв Бронвин на руки, он уложил ее в постель и укрыл одеялом. Забравшись следом, он притянул ее – все еще обнаженную и продрогшую - к себе и обнял.

Бронвин прижималась ухом к его груди, слушала биение сердца и думала:

«Что это было? К чему все это?»

Брайс молчал, и вскоре она расслабилась и снова уснула.