ГЛАВА 15

ПАКСТОН

Возможно, мне не следовало заманивать ее сюда под ложным предлогом, но Райан сказал, что хочет помочь, и я не мог отказать больному ребенку в любопытстве посмотреть, как расцветает настоящая любовь. Верно?

― Еще раз, что ты ей сказал? ― Я подпрыгнул на месте, слишком много адреналина бурлило в моих венах.

Я взрослый мужчина. Я не нервничаю. Не перед тысячами человек и не в решающих играх, от которых зависело все.

Но когда дело касалось Деми, я был весь в поту от стресса.

― Я сказал ей, что у меня благотворительная игра по флаг-футболу, и я хотел бы, чтобы она пришла. ― Его улыбка заставляет меня рассмеяться, и я бью кулаком по его кулаку за то, что он маленький подлый гений.

― Я имею в виду, это не полная ложь. Ты играешь в футбол. Просто это не благотворительная игра, и мы к вам не присоединимся. Хотя мне нравится проводить время с тобой, приятель.

Райан бросает мне футбольный мяч, оглядываясь через плечо на место, где проходит игра. Несколько десятков ребят из его школы бегают вокруг, натягивая пояса с флагами. Меня радует, что, несмотря на то, что он проходит через одну из самых тяжелых вещей, которые только можно себе представить, особенно в таком возрасте, он все еще чувствует себя достаточно хорошо, чтобы выйти и играть. Райан чертовски особенный человек.

― Если только ты пришлешь мне майку, о которой мы говорили. И билеты на игру плей-офф. ― Райан исполняет небольшой танец, и я смеюсь.

― Ты ведешь жесткую сделку, но ты же знаешь, что я с радостью сделаю это, даже если из тебя не получится отличного помощника.

В этот момент Райан пробегает немного вперед, его худые ноги выделывают джиттербаг. Я оглядываю парк, который был заполнен в исключительно хорошую субботу, и вижу ее.

Из всех сотен людей, которые сейчас бродят по траве, я не замечаю никого, кроме нее. Деми всегда была самой красивой девушкой, и ее красота только возросла за то время, что я был вдали от нее.

Она идет к Райану, машет ему и радуется, пока не видит, что я стою всего в нескольких футах от него. Затем выражение ее лица становится хмурым, и она качает головой, глядя на меня.

― В самом деле? Ты использовал ребенка? ― Деми наклоняется, чтобы обнять Райана, но говорит со мной, ее взгляд полон неодобрения.

Я невинно поднимаю руки вверх.

― Эй, это была его идея.

Райан отпускает ее.

― Технически это было так. А теперь мне пора идти. Устройте романтический обед. ― Он подмигивает ей. ― Дай ему шанс, он Л-Ю-Б-И-Т тебя.

Мы оба смеемся над тем, как он произносит это слово, и я провожу рукой по волосам, когда она краснеет.

Проходит несколько мгновений, прежде чем я начинаю говорить:

― Ну, это не неловко.

Деми стоит передо мной, и я вижу, что она не уверена, стоит ли ей остаться.

― Что ж, ты привел меня сюда.

― Да, и спасибо, что пришла. И осталась, когда увидела, что на самом деле это был придурок, который пытался тебя окрутить, а не симпатичный маленький парень, которого ты обожаешь. ― Я показываю на расстеленное на земле одеяло. ― Я устроил нам пикник. Пикник в обеденное время, без ожиданий, без всякого давления.

Губы Деми изгибаются в легкой улыбке.

― Хорошо, Казанова. Я останусь. Но только до тех пор, пока не смогу съесть всю прошутто.

Она смотрит на тарелку, которую я поставил на клетчатое одеяло, и практически вижу, как у нее текут слюнки.

Что, черт возьми, сказал бы мой брат или мои товарищи по команде о том, что я планирую романтический пикник? Они бы назвали меня «выпоротым. Видели бы они, как я изучал, как упаковать корзину для пикника, и искал лучшие ингредиенты для мясной нарезки. Думал, что мой член вот-вот отвалится. Но я был слишком озабочен выбором идеальных сэндвичей и бокалов для вина без ножек, чтобы беспокоиться об этом.

Хорошо, что за пять лет я не тратил деньги практически ни на что и ни на кого, потому то и купил все самое лучшее для своего единственного шанса убедить Деми дать нам реальный шанс. Я даже привез какое-то модное вино из Италии, которое порекомендовал один из защитников, Джаред Джонс.

― Ты успела вернуться домой к своей собаке той ночью? ― Я сажусь, разливаю по бокалам и выкладываю из корзины еду.

Вдалеке родители болеют за детей, играющих в игру Райана, и мы оглядываемся.

Взгляд Деми медленно возвращается ко мне, она берет стакан, который я поставил перед ней.

― Да, хотя ей понадобилось двадцать минут, чтобы сходить в туалет, прежде чем я могла бы ее придушить. Но, в то же время, она самая очаровательная вещь с тех пор, как нарезали хлеб, так что...

Я усмехаюсь.

― Не думал, что нарезанный хлеб был очаровательным.

Она закатывает глаза.

― Ты знаешь, что я имею в виду.

― Сколько ей лет? ― Я расставляю еду и рискую, напоняя ей тарелку. Должно быть, я выбрал правильный вариант, потому что Деми не делает язвительных комментариев и не закатывает глаза, а просто начинает есть то, что я ей дал. Внутри я ликую и мысленно ставлю на доске одну отметку в свою пользу.

Понятно, что Деми любит свою собаку, по тому, как загораются ее глаза, и маленькая улыбка трогает ее полные губы.

― Майе три года, золотистый ретривер, которая любит бутерброды с сыром на гриле и наблюдать за ливнем через мою раздвижную стеклянную дверь.

― Вау, звучит как моя идеальная пара на сайте знакомств. Она не замужем? ― Я кладу в рот оливку и понимаю, как голоден.

Я так нервничал, что, кажется, забыл позавтракать сегодня утром. И, возможно, поужинать вчера вечером. Что для спортсмена просто неслыханно. Обычно я потребляю около пяти тысяч калорий в день, и это строго рассчитанная диета из белка, углеводов и полезной зелени. Во время этого пикника я отошел от своего рациона, но эта еда была дорогой и вкусной. И я всю свою карьеру был хорошим, всегда следовал всему до мелочей, чтобы улучшить свои результаты. Теперь, когда приближался к концу, чувствовал, что оступаюсь.

Не только в диете и физических упражнениях, но и в личной жизни. Я чувствовал, что скатываюсь к нормальной жизни, спускаясь с горы чемпионов и звезд к смертному, который ходит на свидания, стрижет газон, учится готовить блины для своих детей в воскресенье утром. Я не мог дождаться этого. Как бы ни было горько от мысли, что это будет мой последний сезон, о чем я не говорил многим людям и не сообщал в СМИ, я был готов. Готов стать обычным парнем, живущим в пригороде, позволяя чему-то большему, чем спорт или слава, диктовать мою жизнь. Позволить любви, надеюсь, поглотить меня.

― Она спит с собаками, но даже ты слишком большой для нее. ― Деми улыбается, и я понимаю, что она шутит лишь наполовину. ― Итак, тебе нравится снова быть в Шарлотт?

Это первый вопрос, который она задала мне, без злобы, какой-то риторики, как будто Деми не волнует ответ.

Я смотрю на нее, действительно смотрю. И снова мне хочется мысленно ударить себя по яйцам. Не в реальности, потому что это чертовски больно, но я такой идиот, что относился к этой девушке так, как относился все эти годы назад.

Прочищаю горло, потому что понимаю, что Деми смотрит на меня, словно у меня три головы, и отрываю от нее свой взгляд, отвечая:

― Это взрыв из прошлого, причем не один. Я иду по улице или проезжаю через определенный район и вспоминаю, как пи́сал за кустом, который увидел на обочине. В молодости я делал здесь много глупых, пьяных вещей. Так что, думаю, это забавно вспоминать, но слишком странно для старика.

― Старика? Тебе тридцать, Пакс.

От моего прозвища, сорвавшегося с ее губ, у меня свело живот.

― В лиге это древний возраст. Думаю, играя в футбол, ты всегда считаешь себя старше, чем ты есть на самом деле. Эти молодые парни приходят туда, едва опустив свои яйца, и ведут себя так, будто владеют этой гребаной планетой. А я тем временем после каждого удара прикладываю к спине лед и принимаю поливитамины. Ты бы видела мой контейнер для таблеток, как будто я в доме престарелых.

Это заставляет ее смеяться, звук похож на полет ангелов, или лай щенков, или что-то столь же милое.

― Ну, я думаю, что старые собаки мудрее и могут быть более красивыми.

Наклонив голову, я придвигаюсь чуть ближе.

― Деми Розен, ты флиртуешь со мной?

Она не отстраняется, ее длинные ресницы медленно моргают.

― Должно быть, я забыла принять лекарства сегодня утром.

― Наверное, ― пробормотал я, проводя пальцем по ее щеке.

Деми не убегает, но я вижу страх в ее глазах. Я должен сделать все правильно, стереть из ее мозга все воспоминания о том, каким подонком я был. Знаю, что на ее сердце вытатуированы сожаление и боль, и это сделал я. Поэтому не могу взять ничего, если она не отдает. Не могу давить на нее, я должен позволить ей самой решать, что делать в этот раз.

Ее зубы впиваются в нижнюю губу, и я знаю, что это рефлекс... что-то, что она не может контролировать. Я видел, как она делала это сотни раз раньше, в моей постели, в шкафу на вечеринке, в тени деревьев, просто вне поля зрения.

В парке раздаются звуки послеобеденных спортивных игр, музыка, болтовня и птицы заполняют любое оставшееся воздушное пространство.

Я наклоняюсь еще ближе и слышу, как поверхностно дышит и она, а я вторю ее дыханию.

― Я хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Поверь мне, нет ничего, чего бы я хотел больше. Но я не собираюсь этого делать. Когда поцелую тебя впервые за долгое время, я хочу, чтобы ты дала мне разрешение. Хочу, чтобы ты была полностью уверена в своем решении. Итак, Деми, можно я тебя поцелую?

Мы в трансе, в нашем собственном пузыре, окруженные сотнями людей, которые занимаются своими делами.

― Нет. ― Слово произносится с придыханием, шепотом, но ее глаза говорят «да».

Я тут же убираю руку от ее лица.

― Как скажешь.

Мы не можем перестать смотреть друг на друга, и, хотя эта животная потребность завладеть ее ртом бушует во мне, я не буду этого делать.

Нет, пока она не скажет, что могу.