Глава 19

Николь

В своих попытках вытащить голову из задницы — точнее, из члена — я развлекаю Мэра игрой в гольф в эти выходные.

Он пригласил большинство партнеров из У&Ш. Большинство, в смысле, тех, кого он считает достойными своих драгоценных игр. Это включает двух владельцев, Нокса и меня.

Нокс, будучи придурком на заемном времени, сразу же отказался. Мэр Джефферсон, старик с копной седых волос и бровями, которые должны видеть ножницы, даже не обиделся.

Не тогда, когда Нокс помолвлен с принцессой Русской мафии. Той самой мафией, чьи набитые наркотиками задницы он целовал, чтобы добраться до своего места.

Испорченное богатство в испорченном городе в испорченном мире.

Как раз моя сцена.

Нейт и Кинг появились, одетые в свои сшитые на заказ брюки и рубашки поло. Все это часть их сетевых схем, чтобы их фирма продолжала представлять таких свиней, как Мэр Джефферсон, и вымогать у них деньги.

— Это скучнее, чем моногамия, — говорит Кинг, ударяя мяч.

Нейт смотрит на него сбоку, будто он говорит на чужом языке.

— Ты даже не знаешь, что означает этот термин.

— К чему ты клонишь?

— Откуда тебе знать, что это скучно, если ты никогда этого не пробовал?

— Ты движешься в обратную сторону. Я знаю, что это скучно, вот почему я избегаю этого, как Швейцария избегает войны.

— Ошибочная логика, Кинг. Ты любишь войну.

— На твою гребаную задницу точно обрушится война, если ты будешь думать о чем-то, выходящем за рамки моногамии.

— Никогда не говорил, что так будет. Я счастлив в браке.

— За моей чертовой дочерью. — он взмахнул клюшкой в воздухе. — Даже твое счастье зависит от меня. Лучше имей это в виду в следующий раз, когда будешь принимать чью-то сторону, мой дорогой зять.

— Запомню, когда ты отправишь свое эго в психиатрическую клинику.

Между ними начинается молчаливая война взглядов.

Я тактично перехожу на их сторону.

— Прошу прощения за мой чертов французский и вмешательство, но Джефферсон наверняка слышит, как вы называете его игру скучной.

— У этого старого проблемы со слухом. — Кинг улыбается и машет ему рукой, на что он машет в ответ. — Он не услышит шлюху, называющую имя его сына.

— Тебе виднее. — Нейт делает глоток воды. — Учитывая, сколько шлюх ты трахаешь на регулярной основе.

— Они называются эскортом, и, клянусь, если ты затронешь эту тему с Гвен...

— Немного вводит в заблуждение то, что она все еще считает тебя святым, когда ты демон, но я не буду тем, кто разобьет ей сердце. Ты ведь знаешь, что она все еще надеется, что ты остепенишься, верно?

— Тогда заставь ее отказаться от этого. Я не откажусь от секса ради кошмара с белым забором. — он обхватывает мое плечо. — Разве не так, Дэнни?

Несколько месяцев назад я бы крикнул: «Да, блядь!» и поехал бы на своей машине в ближайший клуб. Иногда секс происходил во время поездки.

Теперь слова даже не могут покинуть мои губы. Они застряли между зубами, как надоедливые рыбьи кости.

Неделя.

Прошла неделя с тех пор, как я снова трахнул Николь.

Неделя постоянного секса каждый раз, когда я мог оставить ее одну.

Неделя подкупа Джейдена товарами, связанными с мультфильмом Гадкий Я — черт возьми, кто бы мог подумать, что там тонны этого дерьма? — чтобы он скрылся в своей комнате и позволил мне трахнуть его сестру.

В моей квартире, естественно.

Я не разрешил им вернуться в их адскую квартиру, так что мы все застряли на этапе: «Мы живем вместе?»

Хотя, рано или поздно я заставлю ее разорвать договор аренды этой дыры. Даже после того, как меня не будет, я найду ей жилье получше.

Слишком много депрессивных мыслей о будущем — или нет, смотря как на это посмотреть.

Вернемся к более радостным новостям, на вершине которых чертова Николь.

Минус в том, что я не могу трахать ее, когда Джейден бродит по квартире, как ее телохранитель третьего класса. Так что мне приходится делать это по ночам, благодарный, блядь, за звуконепроницаемые стены.

Иногда Лолли подглядывает, но вскоре вспоминает, что ей все равно, и идет к своему следующему кошачьему приключению.

Но прикосновений к ней в квартире недостаточно, поэтому я запираю нас в своем кабинете и завладеваю ею за столом, у стены, не полу. В общем, на любой доступной поверхности, чтобы погрузить свой член в ее теплую киску.

Ради своего здравомыслия и эго в форме члена, мне хватает порядочности притвориться, что я устраняю ее из своей системы.

План все еще продолжается и работает как шарм.

Это не имеет никакого отношения к тому, что мой член оживает только рядом с ней, или к тому, что я, как второсортный гад, одержим ее пахнущими персиком белокурыми локонами, пока она спит.

Или тот факт, что я старательно прохожу один секс-марафон за другим, будто она задание, а я заново готовлюсь к экзамену.

И уж точно это не имеет никакого отношения к тому, как ее тело обхватывает мое, словно тиски.

Но, возможно, это связано с тем, как она напрягается всякий раз, когда я начинаю прикасаться к ней. Правда, только в начале. В какой-то момент она пыталась закрывать глаза, но я вытравил из нее эту привычку.

Теперь мне нужно сделать так, чтобы ее меньше пугал оральный секс, когда она его получает, и выяснить, почему она время от времени уходит в себя.

— Дэниел?

Голос Кинга выводит меня из моих мини мрачных сказочных размышлений.

— Что?

— Ты не ответил на вопрос.

— Потому что ходят слухи, что он трахается со своей помощницей. И под слухами я имею в виду Нокса и Себастьяна.

— Себастьяна? — повторяю я.

Нокс вникает в мою жизнь, как жаждущий власти агент ФБР, но Себастьян, племянник Нейта и еще один младший партнер, внимателен как птица ко всем, кто не является его девушкой.

Он олицетворение дьявольской заботы, с маленькими красными рожками и хвостом, выглядывающим из-под ног. Нокс говорит, что это его член, но дело не в этом. Как и то, что мы обсуждаем члены друг друга во время завтрака.

— Тебе повезло, что здесь нет правил, запрещающих служебные романы, иначе твоя задница сейчас была бы у доски, — говорит мне Кинг с презрением.

— Завидуешь, что поезд моногамии оставляет тебя позади? — Нейт усмехается.

— Скорее, я в экстазе от того, что существует естественный отбор для идиотов. Миру их нужно меньше.

— Я не состою в моногамных отношениях, — заявляю я скорее себе, чем кому-либо еще, игнорируя тот факт, что мой член отказывается прикасаться к другой девушке на расстоянии десяти метров.

— Скажи это жалюзи, которые сейчас редко открываются в твоем кабинете. — Нейт смотрит на меня сверху вниз. — Мне нужно будет проверить, работаешь ли ты на самом деле.

— Не надо мне этого говорить. Судя по тому, сколько раз Грейс говорила, что ты недоступен, пока ты был заперт в своем кабинете, я бы сказал, что ты трахаешь Гвен, как подросток во время своего первого секс-марафона. Сомневаюсь, что здесь замешана какая-то работа.

— Большое спасибо за ненужные образы о моей трахающейся дочери, Стерлинг. — Кинг отталкивает меня, но направляет свое отвращение на Нейта. — Пока я лежал в коме. Правда, Нейт?

— Ты все еще жив.

— Ты, однако, не будешь живым, когда я передумаю и решу убить тебя.

Я поднимаю руку.

— Для всех будущих ссылок на уголовные дела, я не просто услышал эту угрозу.

— Я слышала.

Мы втроем поворачиваемся к источнику женского голоса. Аспен стоит напротив в короткой белой юбке и голубой футболке-поло, положив руку на бедро, и выглядит в десять раз моложе в своем обычном костюме.

— Я верну правосудие и позабочусь о том, чтобы этот сумасшедший придурок оказался за решеткой на всю жизнь. — она пристально смотрит на Кинга. — Если ты окажешь нам всем услугу и совершишь убийство, скажем, во Флориде или Алабаме, я даже посижу в первом ряду, когда тебя будут бить током.

— Может, я буду сидеть в первом ряду, когда твоя кровь ведьмы толкнет тебя на убийство первой степени. А теперь, не могла бы ты порадовать нас причиной твоего нежелательного присутствия?

— Джефферсон пригласил меня на гольф.

— Тебя?

— Старший партнер, когда все проверяли.

— Ты опоздала, — дружелюбно говорит Нейт.

— Наверное, в первый час тебя это не беспокоило? — спрашиваю я.

— Вы знали? — Кинг смотрит на нас так, как будто мы обезглавили его любимого щенка а-ля гильотина.

— Вопрос в том, почему бы и нет? Джефферсон пригласил партнеров. Аспен в этом списке на первом месте.

Нейт проверяет часы, вероятно, ему не терпится вернуться домой. Единственная причина, по которой он согласился быть здесь, это то, что Гвен готовится к экзаменам.

— Его сексистский член так ненавидит эту идею, что забывает о ней. Частенько.

— Ты, из тех, кто забывает, милая.

Она смотрит на него так, словно он уперся ногами в ее ребра и раздавил ее несуществующее сердце, но вскоре она сглаживает свое выражение.

— Не больше, чем ты, малыш.

Настала его очередь смотреть на нее, как на дикого жеребца, которого он хочет приручить. Откинув волосы, она поворачивается лицом ко мне и Нейту.

— Что мы будем делать дальше?

Кинг смеется.

— Ты бы не знала, как играть в гольф, если бы тебя кормили с ложечки, любительница.

— Ты в игре.

Она начинает следовать нашим с Нейтом инструкциям. К тому времени, как мы заканчиваем с гольфом, Кинг и Аспен находятся в нескольких секундах от того, чтобы перерезать друг другу горло или трахнуться на траве. Не знаю, что из этого более актуально.

На лице Нейта выражение: «что я сделал, чтобы заслужить это?», и я более чем готов уехать домой.

Обычно я этого не делаю. Еду домой, я имею в виду. Разве что поспать или притвориться, что у меня есть хоть какое-то подобие хорошей жизни.

Но сегодня я не могу перестать думать о том, кого я оставил в квартире.

И я, возможно, купил кучу ненужного дерьма по дороге домой. Например, куртку Миньонов, игрушку для кошки и премиальную рыбку.

Когда я возвращаюсь, меня встречает такое количество гребаных цветов, что они взрываются у меня перед глазами.