— Эй, Дэн. Если ты обидишь мою сестру, я поцарапаю твой БМВ и сожгу твою роскошную квартиру.
— Я подам на тебя в суд за порчу имущества.
— Я несовершеннолетний. Ты не можешь подать на меня в суд.
— Еще как могу, и за это ты можешь попасть в колонию.
— Ладно. — он закатывает глаза. — Я заплачу кому-нибудь другому, чтобы он это сделал.
Я не могу подавить смех от того, насколько серьезно он говорит.
— У тебя все равно могут возникнуть неприятности, и в следующий раз не говори никому о своих планах, иначе это может быть использовано против тебя.
— Ох. — он почесывает подбородок, как старик, который набирается мудрости. — Приятно слышать.
— Это была бы юридическая консультация, а я получаю почасовую оплату. Поскольку твоё единственное состояние это коллекция миньонов, она меня не интересует. Я требую другую валюту. Ты мне поможешь.
— Во-первых, я не просил юридической консультации, поэтому отказываюсь платить за нее. Но я помогу тебе еще при одном условии.
— Каком условии?
— Ты можешь рассказать мне, как избежать наказания за убийство?
Я делаю паузу, слыша серьезный тон в его голосе и острый блеск в глазах. Это не вопрос, который он задал просто так или из любопытства. Он действительно вынашивает такие мысли.
— У тебя есть кто-то на примете, кого ты хочешь убить?
— Нет, — мямлит он. — Мне просто интересно.
— Ты не можешь избежать наказания за убийство, Джей.
— Нет, могу. Разве ты не адвокат, который помогает людям избежать наказания?
— Это адвокат по уголовным делам. Я имею дело с международными компаниями.
— Значит, ты скучный тип адвоката?
— Самый богатый тип. Я также путешествую по многим экзотическим местам.
Его глаза сияют ярче света.
— Правда?
— Да.
Хотя я пропускаю тот факт, что не нахожу в этом удовольствия.
Он пинает воображаемый камешек.
— Мы с Никки никогда нигде не были. Ну, я был в Лондоне, когда был маленьким, но я этого не помню, так что не считается.
— Вы никогда не возвращались в Англию?
— Нет. Там мой отец. — Джей поджимает губы.
— Я полагаю, он тебе не нравится?
— Нет, он придурок.
— Ты с ним встречался?
— Однажды. Он приезжал к нам два года назад, когда мы жили в Колорадо, и Никки сказала мне спрятаться, но я слышал, как он говорил ей плохие вещи и...
— Джей!
Он вздрагивает от голоса Николь, прежде чем его маленькое тело замирает. Она сейчас рядом с нами и, вероятно, слышала последнюю часть разговора.
Ее лицо стало ярко-красным, а пальцы дрожат, когда она указывает на стол.
— Иди и закончи свою домашнюю работу.
Джейден опускает голову, бросая на меня извиняющийся взгляд, и тащит свои ноги туда, где он оставил домашнее задание.
Взяв Лолли на руки, я ставлю ее возле миски с едой и поднимаюсь во весь рост. Николь кладет руки на прилавок и упирается мне в лицо, хотя нас разделяет поверхность.
— Прекрати говорить с Джеем о ненужных вещах. Все, что связано с его отцом, запрещённая тема.
Я стараюсь не обращать внимания на то, как ее грудь напрягается на фоне белой рубашки, и как румянец ползет по ее нежной шее.
Стараюсь — это главное слово, поскольку мой член находится в состоянии постоянного возбуждения и воюет с моими трусами и брюками, пока мы разговариваем.
Я удивлен, что могу говорить человеческим тоном.
— Ты уверена, что запрет лучший способ воспитания ребенка, который спрашивает о том, как избежать наказания за убийство?
Ее глаза, похожие на самые экзотические растения, расширяются.
— Он... он спрашивал об этом?
— Он гораздо острее, чем ты думаешь, и, как оказалось, замечает вещи, даже когда ты пытаешься их скрыть.
— Что еще он говорил?
— Что ты готова сделать, чтобы узнать? У меня есть интересная валюта, которую я хотел бы опробовать.
Ее щеки становятся ярко-пунцовыми, что делает ее похожей на помидор.
Это ее сигнал бежать на счет три, два, один..
— Я ничего не хочу, — пролепетала она, затем развернулась и присоединилась к Джейдену.
Я хватаюсь за край прилавка и загибаю пальцы вокруг так сильно, что удивляюсь, как у меня не лопаются сухожилия.
Если я подозревал это раньше, то теперь сомнений нет.
Она избегает меня.
Что это отвращение или что-то другое, я не знаю. Я уверен только в том, что она провоцирует мою неприятную сторону.
Резко вдохнув воздух, я иду в свой кабинет и делаю несколько международных звонков. Работа всегда держит меня в тонусе и не дает думать о ненужных вещах.
О богине с телом греха, сидящей в моей гостиной.
Видимо, работа тоже не выход, если все, о чем думает мой мозг это Pornhub-версия Николь.
Господи.
Я достаю телефон в отчаянной попытке найти отвлекающий маневр — не Pornhub.
Сообщение, который я нахожу на экране, позволяет мне легче задышать.
Астрид: Все еще жив?
Я ухмыляюсь, набирая ответ.
Дэниел: Трахаюсь со всем Нью-Йорком, пока мы переписываемся.
В моей голове. И не весь город, а только чертовски надоедливого человека в его центре.
Астрид: Я уже говорила тебе, что в последнее время ты свинья?
Дэниел: Столько же разноцветных слов, сколько твоих палитр. После четырнадцати лет, проведенных в этом мире, я немного отвык от этого, маленькая засранка.
Астрид: Ого. Не могу поверить, что мы знаем друг друга так долго. Может, нам стоит начать отмечать знаменательные даты?
Дэниел: Ты уверена, что хочешь добавить новые даты к числу дней рождения, которые тебе приходится отмечать, учитывая всех отпрысков, которых ты постоянно рожаешь?
Астрид: Есть такая штука, как календарь. И ты только что назвал моих детей отпрысками?
Дэниел: Все дети такие.
Все, кроме Джейдена, потому что он ведет себя как тридцатилетний. Я подумываю рассказать Астрид, что у Николь есть брат, но это вызовет еще целый ряд вопросов, на которые я не готов отвечать.
Естественно, я расскажу Астрид о Николь.
Рано или поздно.
После того, как она перестанет работать со мной и будет жить в прошедшем времени.
А может, мне удастся обойтись вообще без упоминания о ней Астрид. Между этими двумя нет утраченной любви и... черт, я не хочу видеть разочарование на лице моей лучшей подруги, если она узнает, что я вожделею ее злую сводную сестру.
Так было и в прошлом. Я ненавидел хотеть Николь несмотря на то, что знал о чувствах моей лучшей подруги к ней.
Астрид: Я брошу тебе это обратно в лицо, когда у тебя появятся свои дети, Жук.
Дэниел: В ближайшие пять-шесть десятилетий этого не предвидится.
Астрид: Ты, вероятно, будешь мертв примерно в это время.
Дэниел: Именно.
Астрид: Ты действительно не планируешь жениться и заводить детей? Никогда?
Дэниел: Браки переоценены. Это просто прославленный контракт для социально приемлемого соглашения о шлюхах. Они грязные, полны предательств и обычно заканчиваются небрежным разводом и огромным чеком для адвоката.
Астрид: Если брак твоих родителей был грязным, это не значит, что все браки такие. Посмотри на мой.
Дэниел: Трое детей и подумываете о четвертом? Как тебе удается менять подгузники, Жучок?
Астрид: Не могу поверить, что ты стал таким циничным, Жук.
Всегда был таким. Просто раньше пытался скрыть это очаровательным фасадом.
Дэниел: Я реалист.
Астрид: Как насчет детей?
Дэниел: Ты ошиблась номером. Не интересно.
Астрид: Черт бы тебя побрал. Я имею в виду, кто унаследует твое состояние? Для кого ты зарабатываешь все эти деньги?
Дэниел: Миллион и одна кошачья организация. Я бы отдал их твоим детям, но у них фамилия Кинг, и они богаче меня с тех пор, как стали гребаными малышами, так что я двигаюсь дальше.
Астрид: Не могу поверить, что ты выбираешь кошек вместо того, чтобы действительно стать отцом детей.
Дэниел: У всех разные приоритеты. У меня: не менять подгузники.
Но даже когда я пишу это, то вспоминаю, как Аспен впервые рассказала мне о деле об опеке над Николь.
По какой-то нелогичной причине я надеялся — нет, я желал, — чтобы Николь воспитывала нашего ребенка. В конце концов, в тот раз я не использовал презерватив.
Неважно, что математика не сходилась, и что если бы она действительно была беременна, то беременность проявилась бы во время нашего выпускного года.
Не имело значения, что в моей голове она изменила мне с этим ублюдком.
В тот момент я хотел, чтобы Джейден был моим и ее. Связующим звеном, которое соединило бы нас на долгие годы.
Это разбилось вдребезги, когда я увидел официальные документы, но я все равно задал ей этот вопрос.
Это того стоило, если не ради чего-то другого, то ради того, чтобы увидеть удивленное выражение на ее лице.
Мы с Астрид переписываемся полчаса, а потом она игнорирует меня, когда Леви приходит домой.
Или он, вероятно, отвлекает ее.
Я сбился со счета, сколько раз он целует ее с открытым ртом, пока мы разговариваем по видеосвязи, просто чтобы заставить меня закончить разговор. Я пытаюсь показать ему средний палец, продолжая смотреть, но, видимо, слышать стоны Астрид это мой предел.
Это то же самое, что представлять, как моя мать занимается сексом.
А теперь мне нужен отбеливатель для мозга.
Я встаю и иду за кофе, полностью намереваясь игнорировать присутствие Николь.
Но как только я переступаю порог гостиной, я замираю.
Потому что они спят. Все трое.
Джейден держит пульт, пока по телевизору идет Гадкий Я. Ничего удивительного.
Лолли свернулась калачиком у него под боком, а голова Николь лежит на диване рядом с ними, а сама она в сидячем положении, бумаги и планшет уютно устроились у нее на коленях.
Мне следовало бы разбудить их и отправить домой, но умиротворенность всей этой картины заставляет меня оставаться на месте.
Впервые... за все время я вижу Николь врасплох. Выглядит почти нежной.
И мой член твердеет на фоне штанов.
Блядь.
Я терплю дискомфорт достаточно долго, чтобы взять несколько одеял и вернуться к ним. Сначала я накрываю Джейдена, затем забираю пульт и выключаю телевизор.
Осторожно вынимаю бумаги из пальцев Николь и перемещаю ее так, чтобы ей было удобнее на ковре. Он толще, чем пол в ее квартире. Лучшим вариантом было бы отнести ее в комнату, но она наверняка проснется.