Глава 15

Николь

— Никки?

Я фыркаю, вытирая глаза тыльной стороной рукава рубашки. Я рада, что купила эту вещь на распродаже в магазине и не буду оплакивать ее, испорченную пятнами от слез.

Дело в том, что я провела все утро и часть дня, рыдая, как сумасшедшая, за деревом в ближайшем парке.

Я просто не могла вернуться к Джею, выглядя как дерьмо — хотя это эпический провал с моей стороны — и мне пришлось подумать о многих вещах. Например, о том, как отчаянно я умоляю Дэниела.

А я в отчаянии.

До крайности.

Но я нарушила всякое подобие профессионализма между нами, заговорив о его ране. О ране, которую он так хорошо скрывал, что нормальные люди никогда бы не заметили.

Черт. Даже его мать не заметила, и я подозреваю, что Астрид тоже, учитывая, как ей всегда нравилось пихать ему в лицо еду.

Но опять же, я никогда не была нормальной, когда дело касалось Дэниела.

Я была либо одержима, либо совершенно невменяема, либо в отчаянии.

Но не настолько отчаянной, чтобы идти умолять его.

Он все равно не принял бы меня обратно, не тогда, когда он находился в двух секундах от того, чтобы задушить меня — и не в веселой форме.

Может, если он остынет, я смогу набраться смелости и поговорить с ним? Во всяком случае, таков план. Думаю, к нему лучше подходить, когда он не в своем костюме дьявола, направляя Люцифера в себе, чтобы превратить жизнь других людей в ад.

А это время, как правило, ночь.

Для этого мне нужно приготовить ему хороший ужин и отвезти его в его квартиру — то есть, если он не указал мое лицо и имя на кнопке «позвонить в полицию, как только буду замечена».

Стараясь сохранять позитивный настрой, я провела вторую половину дня, закупая продукты для ужина и подавляя внутренний зловещий голос, который говорил, что никакое количество еды не заставит его согласиться.

Это и есть причина этих свежих слез, но в любом случае, к черту этот голос.

Я не узнаю, пока не попробую.

Джей прохаживается передо мной в пижаме и носках с изображением Миньонов, гордо демонстрируя одержимость, которую он так и не смог перерасти.

— Ты рано вернулась. — вместо того, чтобы радоваться, он хмурится. — Ты в порядке?

— Конечно.

Я касаюсь его лба.

Я звонила ему несколько раз, и он говорил, что ему лучше, но я должна лично убедиться в этом.

— Температура действительно прошла.

— Ты думала, что я тебе лгу? — он сужает на меня свои маленькие глазки. — Уверена, что с тобой все в порядке? Ты столько раз звонила мне сегодня и даже приехала домой пораньше. У тебя проблемы из-за меня?

— Что? Конечно, нет.

Я несу пакет с продуктами на кухню.

— Ты лжешь мне, Никки. Я теперь мужчина; ты можешь сказать мне, если что-то не так.

— О, мой маленький негодяй мужчина? — я поворачиваюсь и нападаю на его бока. — Я и не думала, зная, как ты боишься щекотки.

Он разражается смехом и убегает. Я догоняю его и прижимаю к дивану, щекоча его до тех пор, пока он не теряет дыхание.

Он слишком любит эту игру, но я не могу делать это долго, иначе усугублю его астму.

— Это странно по-домашнему.

Я замираю, думая, что, наверное, схожу с ума. Этот бархатистый глубокий голос может существовать, где угодно, только не здесь.

В моем доме.

Мои глаза, наверное, напоминают оленя, попавшего в свет фар, когда я смотрю на него. Широко. Не моргая.

Он стоит посреди гостиной, как Мрачный Жнец с единственной целью.

Я.

Я медленно отстраняюсь от Джея и опускаю помятую юбку.

— Д-Дэниел? Что ты здесь делаешь?

— Дверь была открыта. Может, стоит подумать о том, чтобы закрывать ее на ключ в будущем, учитывая, что ты живешь в дерьме.

Мои щеки краснеют от его легко произнесенных резких слов. Он даже не смотрит на меня. Все его внимание приковано к Джею, который выпрямился и расправил плечи, что выглядит крайне комично в сочетании с его костюмом.

— Никто не приглашал тебя в эту дыру. — Джей стоит передо мной, как защитный щит. — А ты кто такой?

— Босс Николь, который на нее разозлился.

— Значит ли это, что ты ее уволил?

В тоне Джея прозвучала нотка осторожности.

— Уже уволил, Миньон.

Я вздрогнула, когда Джей уставился на меня с оттенком предательства.

— Ты сказала, что у тебя не было проблем. Почему ты солгала?

— Это было своего рода ее способом действий с тех пор, как мы были детьми, — без нужды добавляет Дэниел.

— Вы знаете друг друга с детства?

— Примерно с твоего возраста, ребёнок.

— Дэниел! — я качаю головой.

— Для тебя сэр.

— Ты больше не мой босс.

— Зависит от обстоятельств.

Мое сердце учащенно забилось, и я ненавижу это. Ненавижу то, что я безвозвратно потеряла контроль, когда дело касается Дэниела, его слов, его действий и его присутствия. Но больше всего я ненавижу то, что нет способа приручить или сгладить мою реакцию на него.

Она всегда должна переходить границы.

Предел.

Логический барьер.

— Ты сказал, что давно знаешь Никки, — говорит Джей задумчивым тоном. — Это значит, что ты можешь позволить ей сохранить свою работу.

— Опять же, зависит от обстоятельств.

Дэниел продолжает смотреть на Джея, словно раздумывая, что с ним делать, и я не уверена, почему мама-медведица во мне требует, чтобы я защитила Джея от его пристального взгляда.

Но мне это и не нужно, потому что синева его глаз скользит ко мне, медленно, удушающе.

— На пару слов.

Я смотрю на Джея, потом снова на Дэниела. Хотела бы я иметь возможность сказать ему, что он может засунуть это туда, где никто не видит, но у меня нет такой возможности, поэтому я жестом велю Дэниелу следовать за мной на маленький балкон и закрываю за нами дверь, запирая любопытного Джея внутри.

Только когда я оказываюсь почти вплотную к Дэниелу, то жалею о своем выборе места.

Его бергамот, лайм и мужской аромат окутывают меня с навязчивостью, от которой перехватывает дыхание.

Я не могу не заметить, как несколько непокорных прядей его волос отделились от остальных и упали на лоб. Или то, что его костюм выглядит таким же идеально отглаженным, как и сегодня утром.

Его лицо, однако, кажется пустым. Оно совсем не похоже на того дикого дьявола, который уволил меня, не выслушав ничего из того, что я хотела сказать, но и не приветливо.

Ржавые перила впиваются мне в спину в моей безнадежной попытке сохранить как можно больше пространства, между нами. Все и так катастрофично, даже если нам не придется соприкасаться.

Дэниел качает головой в сторону стеклянной двери.

— Он мой?

Я чуть не давлюсь слюной.

— Ч-что?

— Мальчик мой?

— Нет!

— Тогда он твой?

— Какого черта, нет! Он мой брат.

— Официальные документы свидетельствуют об этом, но, может, твоя мать усыновила его, чтобы снять с тебя напряжение?

— Она была в тюрьме, Дэниел. Как она могла кого-то усыновить?

— Я просто предлагаю все возможные варианты, учитывая, кто его законный отец.

Его глаза темнеют, а поза становится такой же жесткой, как металл у меня за спиной. По моим щекам ползет жар, и это все из-за чертовой наглости этого человека.

— Отец Джейдена и все, что с ним связано, не твое дело.

— Уверена, что хочешь сказать это таким образом? Слышал, что ты находишься в середине судебного процесса по делу об опеке и нуждаешься в постоянной работе так же сильно, как ученые нуждаются в том, чтобы начать поиски лекарства от глупости.

— Как ты...? Подожди, это была Аспен?

— Не имеет значения. Имеет значение твой статус занятости.

Я прикусываю нижнюю губу, но молчу.

Он наблюдает за мной, сохраняя безжалостный зрительный контакт, будто его смысл жизни в том, чтобы заставить меня извиваться. Я не напрягаюсь, держу себя в руках и смотрю прямо в ответ.

Хотя это утомительно. Быть целью Дэниела, его заклятым врагом всегда чертовски утомительно, и я не уверена, как долго я смогу это выдержать.

Сколько времени пройдет до того, как в мой гроб будет вбит последний гвоздь?

Дэниел поднимает бровь.

— Разве ты не собираешься убедить меня принять тебя обратно?

— Хочешь, чтобы тебя убедили? Думала, что я некомпетентна и самый худший помощник, который у тебя когда-либо был.

Он поднимает в воздух свой высокомерный чертов нос.

— Я в настроении для благотворительности. Так что поблагодари свои счастливые звезды и начинай сеанс убеждения. Если ты забыла, мое время это гусыня, несущая золотые яйца.

— Почему бы тебе не избавить нас обоих от проблем и не сказать мне, чего ты хочешь? Наверняка ты проделал весь этот путь ради чего-то.

Небольшая улыбка украшает его губы, и на обеих щеках появляются ямочки.

— Ты всегда была умной маленькой проказницей.

— Рада разрушить все стереотипы о блондинках.

— Не все. — он внимательно наблюдает за мной. — Что ты готова сделать, чтобы получить должность постоянной помощницы, а также юридическую консультацию?

— Все, что угодно.

— В том числе стать моей секс-игрушкой?

Мое сердце падает на колени, и я вцепляюсь в перила позади в смертельной хватке.

— Н-не это.

Его лицо остается неизменным.

— Почему? У тебя есть парень, который был бы против этой идеи?

— Я против этой идеи. Я не хочу спать с тобой.

И вообще ни с кем.

— Почему?

— Это убьет наши профессиональные отношения.

— У нас никогда не было ничего профессионального, Николь.

— Я просто... не могу этого сделать.

Пожалуйста, не заставляй меня делать это.

Я почти умоляю, но в последнюю секунду проглатываю слова.

— Я тебе так отвратителен?

В его тоне нет обвинения. Он ровный, почти бесстрастный.

— Может, рассказы о твоих бесконечных интрижках вызывают такое отвращение.

— Тебе лучше стереть эту ревность со своего лица. У тебя слюнки текут.

— Ты последний мужчина, к которому я могла бы испытывать ревность, Дэниел. Ты всего лишь промелькнул в моем прошлом.

Ложь, ложь и еще раз ложь.

Я ничем не отличаюсь от юной Николь, которая разглагольствовала налево и направо. И это опасно.

Это приведет меня по разрушительному пути, похожему на тот, что был тогда.

— Я вижу.

Он все еще говорит без интонации, без малейшего колебания. Его лицо так же закрыто, абсолютная маска, за которой я не могу прочесть, что скрывается.