— Ты отправил меня обратно к моему отцу и понятия не имеешь, что это для меня значило. Ты не представляешь, на что способен этот человек!

Я попытался сглотнуть, ощущая, как скрутило желудок.

— Что он сделал с тобой?

— Когда? Когда я вернулся сюда, в Лоуэр, бедным наркоманом или когда я был просто глупым разочаровывающим ребёнком, которого нужно наказать за это? Ты понятия не имеешь, каково это — быть Уолкером.

— Прости, Майк, я не знал, что он…

Майк отчаянно замотал головой, его воспалённые глаза блестели, а адамово яблоко подпрыгивало.

— Не извиняйся. Ты. Не должен. Сожалеть! — приказал он, снова размахивая пистолетом. — Думаешь, мне доставляет удовольствие признаваться тебе в этом? Нет, Фостер, мне это совсем не нравится, но я хочу сказать это тебе! Для отца я всегда был сыном глупым, недостойным, тем, кто опозорил доброе имя семьи и не сделал ничего хорошего.

— Это неправда…

— Да, именно так. Но я пытался… — сокрушённо всхлипывал он. — Я старался изо всех сил, но этого всегда не хватало. Даже Джоанна не смогла увидеть во мне ничего большего, в то время как я так любил её…

Он жадно уставился на пистолет, с тем же безумным ожиданием человека, который принял молниеносное решение и ждёт не дождётся, как претворить его в жизнь.

— Майк, послушай меня… опусти пистолет и давай спокойно поговорим. Вот увидишь, мы всё уладим, всё не так драматично, как тебе сейчас кажется.

— Нет, моя жизнь — это грёбаный бардак, а когда отец узнает обо всём этом, будет ещё хуже…

— Никто ему не скажет, обещаю, мы всё исправим.

Губы Майка искривились в покорной улыбке, он повторил и глазами этот печальный наклон.

— Нет, исправить ситуацию уже невозможно. Фостер, сделай мне одолжение. Если это правда, что ты всегда был другом, объясни Джоанне, что я не хотел причинить ей боль и мне жаль. Скажи ей, что я всегда любил её больше, чем можно любить кого-то.

— Майк…

— Нет, дай мне закончить… — перебил он. — Поговори с моим отцом, скажи ему, что я всегда старался изо всех сил. Я не хотел его разочаровывать, я никого не хотел разочаровывать, но не смог, к сожалению…

— Майк, пожалуйста…

Я снова сглотнул, когда Майк опустился на одну высоту с Шарли. Он развернул её и взял за плечи, не выпуская из рук пистолет. Большим пальцем погладил по её щеке, вытирая слёзы, которые продолжали обильно течь.

— Малышка, мне так жаль, — пробормотал он с намёком на улыбку. — Мне очень жаль, что я напугал тебя. Ты самое прекрасное, что когда-либо случалось со мной. Я никогда не забуду эти прекрасные глаза. — Он убрал от её лица прядь волос и заправил за ухо. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я сделал с тобой?

Шарли разразилась рыданиями, и Майк обнял её, словно держал в руках собственную жизнь. Потом прищурился, и по его лицу скатилась слеза.

— Теперь иди к нему!

Шарли замешкалась и удивлённо посмотрела на Майка.

— Иди к нему! — повторил он, всхлипывая. Она кивнула и побежала, чтобы найти убежище в моих объятиях. — Позаботься о них, Фостер…

У меня даже не было времени для вздоха.

Я схватил Шарли и прижал к своей груди, когда оглушительный звук выстрела эхом разнёсся по старому чердаку, заставив дрожать даже стёкла.