Я вздрагиваю.

— Ты сказал ей это?

Он бросает на меня оскорбленный взгляд.

— Конечно, нет. Но я ясно дал понять, что не собираюсь быть ее парой. Я остался бы ее другом до конца моих дней, — тихо говорит он, в его голосе слышится боль, и я протягиваю руку, чтобы провести пальцами по его волосам.

— Наверное, ей не понравилось такое услышать.

Он качает головой, сдвигаясь так, чтобы я могла дотянуться до его волос.

— Она была молода, красива и добра в племени, которое почти отчаянно нуждалось в женщинах. Она могла выбрать любого мужчину, который ей нравился.

— Но она хотела тебя, — говорю я, и он кивает, нахмурив брови, а на лице ясно читается замешательство.

— В тот последний день я сорвался на ней. Я сказал ей, что этого никогда не случится, и чтобы она пошла и позаигрывала с мужчиной, у которого найдется для нее время. — В его голосе ясно слышится отвращение к себе, и я наклоняюсь, чтобы погладить пальцем его сжатый кулак.

— Она знала, что ты не это имел в виду, — говорю я. — Женщина, которую ты описываешь, простила бы тебя. Ты ведь это знаешь, правда?

Он пожимает плечами.

— Я ушел на охоту. Я не знал, но она решила последовать за мной. Я отсутствовал уже много часов и так ничего и не узнал. Ее нашли вуальди. Они оставили только ее голову.

— О Боже! Мне так жаль, Зарикс.

Он кивает, не отрывая взгляда от потолка.

— Это была моя обязанность — защищать ее в тот день. Тазо доверился мне, а я потерпел неудачу.

Я вздыхаю.

— Она сама отвечала за свои решения. Ты ведь это знаешь, да?

Он молчит, и я изучаю линию его упрямого подбородка. Для такого человека, как Зарикс, который по своей натуре, очевидно, является защитником, ее смерть доказала бы, что он не способен заботиться о людях, которые ему дороги.

Теперь я все понимаю. Почему он не хотел брать меня с собой, почему он так разозлился, когда появился Джавир, и почему он постоянно так ворчит. Он не хочет отвечать за нашу безопасность.

А потом я побежала за ним, когда он попытался уйти — так же, как сделала Хана в тот ужасный день.

Я откидываю голову на грудь Зарикса, и он проводит рукой по моим волосам, поглаживая их.

— Такие мягкие, — бормочет он, и я улыбаюсь.

Каким-то образом мне удалось уловить чувства к этому вспыльчивому, чрезмерно заботливому мужчине. Чувства, на которые, я чертовски уверена, он никогда не ответит взаимностью.

Жаль, что я не могу поговорить со своей мамой. Она сказала бы мне именно то, что мне нужно услышать в этой ситуации. Мгновение, и я так скучаю по родителям, что готова свернуться калачиком и заплакать. После того как несколько лет назад их сбил пьяный водитель, все изменилось.

Зарикс вздыхает.

— Я должен идти.

Я поднимаю голову и, прищурившись, смотрю на него.

— Мы должны идти. Даже не думай, паршивец, оставить меня. Обещаю, что не буду мешать... больше, чем необходимо, — заканчиваю я, когда он смотрит на меня.

Он тяжело вздыхает, но садится, и я изучаю, как напрягается и перекатывается его пресс, стараясь не обращать внимания на повязку на боку.

— Отлично, женщина, — рычит он, и я ухмыляюсь. — Я совершенно беспомощен перед твоими... чарами.

Я смеюсь, до смешного довольная его поддразниванием. Грубый, угрюмый воин чертовски сексуален, но открытый, расслабленный мужчина — тот, кто интригует меня больше всего.

Я натягиваю одежду, и Зарикс хмурится, когда я тянусь за своими брюками, наклоняясь, чтобы он мог надеть их на меня сам.

— Как твоя нога? — спрашивает он мягким голосом.

— Уже лучше, — говорю я. — Я рада, что у меня есть костыли.

Он кивает, протягивает их мне, и мы выходим из кради. Солнце уже взошло, и я следую за Зариксом обратно к его мишуа.

Джавир ждет нас, мой арбалет болтается в одной руке, его нож зажат в другой.

Зарикс ругается по-браксийски, мой переводчик не совсем распознает слова. Я только знаю, что это плохое слово, потому что глаза Джавира расширяются, прежде чем на его лице появляется ухмылка.

Я бросаю взгляд на Зарикса.

— Наверное, нам стоит постараться не ругаться при ребенке, — бормочу я, и Джавир закатывает глаза, глядя на нас так, словно мы самые тупые люди, которых он знает.

— Ты собирался уехать без меня, — говорит он, и его синее лицо морщится от негодования.

Зарикс изучает его, и я практически вижу, как он мысленно называет парня занозой в заднице.

Я толкаю его локтем в бок, и он встречается со мной взглядом.

— Мы будем где-нибудь поблизости от дома его матери? — спрашиваю я. — Она, должно быть, ужасно волнуется.

Выражение лица Зарикса такое, будто он проглотил какую-то гадость, но в конце концов он кивает, указывая на мишуа.

Джавир вскарабкивается на нее, а я изучаю других мишуа в загоне, которых сейчас кормит один из воинов.

— Бэт.

Я поворачиваюсь на голос Алексис и поднимаю бровь. В этом лагере воинов она как белая ворона. Ее белокурые волосы ниспадают на спину, как шелковая завеса, и она одета в длинное прозрачное голубое платье, которое подходит к ее глазам.

— О, привет, — говорю я.

Алексис пробегает глазами по моим волосам и улыбается мне. Судя по выражению ее лица, у меня сексуальные волосы. Я краснею, а она смеется, в то время как Зарикс поворачивается, ловко выхватывая нож из руки Джавира.

Отрешившись от них, когда они начинают препираться, я подхожу ближе к Алексис, которая протягивает мне большую холщовую сумку.

— Я подумала, что тебе не помешает еще немного одежды, — говорит она. — А еще я положила туда немного еды.

— Это так предусмотрительно. Спасибо.

Она просто прикусывает губу, ее лицо внезапно становится серьезным.

— Жаль, что я не могу чем-то помочь.

Я смотрю за ее спину, туда, где стоит Дексар, у него пустое выражение лица, когда он наблюдает за нами.

— У тебя здесь есть, чем заняться, — поддразниваю я, и она бросает взгляд на Дексара, а затем на меня.

— Благополучного путешествия, — говорит она, обнимая меня и крепко сжимая.

— Так и будет. Спасибо. — Я обнимаю ее в ответ и поворачиваюсь к Зариксу, который берет мои костыли и передает их Джавиру. Затем он поднимает меня на мишуа, садится позади меня, и мы неспешно удаляемся прочь от лагеря.