Глава 30

Гуан спал. Старый поэт всегда ложился на бок ночью, и его храп звучал как гром, но без молнии. Янмей и Кира были в своей комнате, Харуто надеялся, что и они спали. Им нужно было отдыхать. Они все нуждались в этом. Он гнал их из Гушона почти без остановок. Они быстро попали в Кодачи.

Харуто не мог спать. Он редко мог спать, но эта ночь была другой. Он сидел посреди их комнаты, скрестив ноги, и медитировал. Хотя это было беспокойным ожиданием, а не медитацией. Он ждал Изуми. Шики свернулась на его колене, закрыв глаза, сопя, как урчащий кот.

Он ощутил присутствие Изуми до того, как она открыла окно щупальцем из дыма. Он открыл глаза и прошел к окну, она отдернула дым, оставив на раме пятнышко сажи. Шики недовольно и сонно зарычала, забралась в его кимоно, устроилась у груди. Изуми стояла на улице внизу. Она была в том же белом плаще с золотой вышивкой, капюшон был поднят, скрывал ее лицо, черные стежки закрыли дыры, которые он оставил. Темный дым двигался внутри плаща, пятнал землю.

Харуто открыл окно полностью, выпрыгнул на улицу, почти беззвучно приземлился.

— Изуми, — сказал он, выпрямившись.

Она повернулась и полетела над землей, дым развевался за ней. Харуто вздохнул и погнался за ней, но едва успевал. Она повернулась и изменила направление. Харуто затормозил и побежал за ней. Он чуть не позвал ее, но зачем? Она знала, что он был там. Она вела его куда-то. Может, в ловушку. Харуто было все равно. Это была Изуми.

Даже ночью на улице были люди. Кодачи был из городов, которые никогда не спали. Некоторые вздрагивали при виде ёкая и оммедзи, другие спешили прочь, чтобы не привлечь ненужного внимания. Харуто игнорировал всех. Важна была только Изуми.

Она замедлилась и остановилась. Харуто замер в дюжине шагов от нее. Он хотел подойти ближе, но боялся спугнуть ее, в прошлый раз он оказался отделен от ног из-за этого. Она заманила его в узкую пустую улицу. Фонари озаряли их мягким жёлтым светом. Здания над ними были темными, и все было тихим. Харуто ждал первый ход Изуми.

Изуми медленно повернулась к нему. В капюшоне была лишь тьма, но Харуто знал, что она смотрела на него. Она подняла рукав, дым вылетел из него и стал ладонью. Она подняла ее к капюшону, смотрела на нее, крутя, двигая пальцами, словно не ожидала такого. Она убрала капюшон. И там была она. Ее лицо в сером дыму. Нежность ее щек, изгиб ее губ, шрамик на лбу от столкновения со шкафчиком. Тот же завиток волос, прядь всегда выбивалась из пучка или косы. Такой он ее и помнил. Она коснулась ладонью из дыма лица, обвела пальцами нос, рот и глаза.

Харуто сделал пару шагов вперед.

— Изуми, — сказал он, не смог убрать надежду из голоса.

Она убрала ладонь от лица, посмотрела на него. Она сжала губы, скрыла капюшоном голову.

Харуто вдруг услышал шум, шаркающие шаги по оба конца улицы. Мужчины и женщины в керамической броне вбежали в улицу. Двери открывались, появлялось больше солдат. Они промчались мимо Изуми, окружили Харуто. Дюжина. Две дюжины. Три. Их броня была черной, золотая змея была на наплечниках, Змеиная Стража, элитные солдаты императрицы Исэ Рьоко. Харуто знал об их силе. Ему было бы сложно биться с одним таким солдатом, но не было шансов против множества. Они направил на него копья, вытащили их ножен мечи. Харуто оказался в кольце стали и брони без шанса сбежать.

— Шики, скройся, — шепнул он. Маленький дух свистнула с дрожью из его кимоно и пропала. Она была рядом, он ощущал, и она следила за ним, но была невидимой.

— Идемте тихо, мастер оммедзи, — сказал один из Змеиной Стражи, крупный мужчина со шрамами на лице и мечом в руке. — Императрица Исэ хочет поговорить.

Харуто опустил ладонь на катану. Рябь напряжения пробежала по солдатам вокруг него. За ними он заметил парящую Изуми, капюшон был повернут в его сторону. Даже если он сразится со Змеиной Стражей, выживет, придет больше. Бесконечный легион солдат. И Изуми. Она уже показала, что могла одолеть его одна.

Харуто пожал плечами, вытащил катану из-за пояса и бросил на землю.

* * *

Об императрице Исэ Рьоко говорили многое. Она была тщеславной женщиной, думающей много о своем облике. Ее способность управлять империей, несмотря на попытки ее кузена, императора Идо Танаки, свергнуть ее, потрясала. Она не родилась наследницей престола, а забрала его, когда убийца Тикающие Часы убил двух ее братьев, ее мужа, ее мать и пять ее племянников за одну ночь. Она удержала Змеиный Трон, казнив выжившего брата тем же утром, когда обнаружили убийства. Она была заботливой матерью и умелым инструктором в бою и искусстве правления. Некоторые звали ее Ложной Императрицей, а другие считали ее почти божеством. Одно никто не мог про нее сказать — что она была ленивой.

Солнце едва целовало горизонт утром, когда она вышла из своих покоев, уже наряженная в красное одеяние для долгого дня при дворе. Ворона вылетела за ней, оставив на ковре за собой сажу. Императрица Исэ Рьоко оглянулась, приподняв бровь от бардака, но промолчала. Ей не нужно было говорить. Шестеро слуг устремились убрать за Вороной.

— Он у тебя? — спросила императрица Исэ Рьоко.

— Да, императрица, — сказала Ворона. Она ненавидела формальности, но Мастер сказал ей быть вежливой. Не важно, что Ворона могла легко убить императрицу. Они вели себя с ней как услужливые подхалимы. Пока что. — Ваш план сработал идеально, — Ворона рычала бы, будь у нее лицо. Это был план не императрицы Исэ Рьоко, а план Мастера. Хотя он не стал присваивать план.

Они прошли большое зеркало в коридоре, и императрица взглянула туда на миг и пошла дальше. Ворона парила следом, скользнула лозой из дыма по сияющей поверхности. Слуги тут же подбежали с тряпкой, стали натирать зеркало до ослепительного блеска. Императрица Исэ Рьоко проверяла себя в каждом зеркале, словно что-то могло измениться за дюжину шагов между ними. Она была безупречно красивой. Ее наряд был длинным, тянулся за ней, но не сминался. Ее волосы были собраны высоко на ее голове, замысловато уложены, обрамляли ее лицо, и ни одна прядь не была не на месте. Ее лицо было украшено множеством слоев пудры, но не было ни одной трещинки или пятнышка. Розовые щеки и рубиновые губы придавали ей здоровый облик. Императрица Исэ Рьоко взяла костюм, который ее заставили носить, пока ее брат сидел на троне, и превратила его в символ власти. Теперь все леди Ипии хотели одеваться и выглядеть как императрица. И мужчины не могли отвести от нее взглядов. Ворона уважала то, какой себя сделала императрица, но все равно недолюбливала ее.

Императрица Исэ Рьоко замерла на развилке коридоров. Мягкие ковры и чистые стены тянулись во все стороны.

— Я хочу увидеть этого бессмертного оммедзи.

— Вряд ли это хорошая идея, — сказала Ворона. Что-то странное было в замке. Что-то… знакомое. Это вызывало в ней зуд, как муравей на лице. Но у нее не было лица, и она не помнила ощущение, когда что-то ползло по ней. Она поняла, что все зловеще притихло. Слуги отпрянули от нее. Трое из Змеиной Стражи, следующие за ними на расстоянии, шагнули ближе.

Императрица Исэ Рьоко оглянулась, приподняв бровь, грациозную, как катана.

— Я решу, какие идеи хорошие, существо, — сказала она тихо, но с такой злобой, что цвет и тепло пропали из людей вокруг них.

Ворона поклонилась как можно вежливее без рук, ног или головы. Она просто наклонила плащ, но это произвело желанный эффект. Императрица махнула ей вести. Дым Вороны бурлил, она полетела мимо императрицы. Она хотела задушить императрицу своим дымом. Змеиная Стража не сможет ее остановить. Их мечи не пугали ее. Но Мастер не будет рад. Почему-то он верил, что она была им нужна на их стороне.

Императрица Исэ Рьоко вздохнула из-за пятен сажи, которые Ворона оставляла на коврах, но прошла вперед, хоть ее туфли и испачкались.

Они покинули ковры, вошли в подземелье. Холодный серый камень казался стандартным украшением, а звук капающей воды был постоянным, как всхлипы пленников в камерах. Ворона слышала, что три сына императора Идо Танаки навсегда остались во влажной тьме. Но у мятежного императора еще было чем мешать врагам.

Двое из Змеиной Стражи стояли у камеры оммедзи. Они выпрямились перед тем, как императрица увидела их. Дверь тут же открыли, и императрица Исэ Рьоко замерла на пороге и смотрела.

Оммедзи был прикован к стене, сидел на коленях, руки были вытянуты в стороны, оковы на запястьях держали его, как мертвого жука. Он выглядел неловко, но не был побежден. Его синее кимоно сползло с плеча, он выглядел немного потрепанно.

— Изуми, — сказал оммедзи. Он даже не взглянул на императрицу Исэ Рьоко. Ворона скривилась. Хотя ее капюшон скрывал реакцию. Ее губы дрогнули в улыбке, она поняла, что у нее снова были губы, потому она кривилась и улыбалась.

Императрица взглянула на Ворону, потом на оммедзи.

— Вы знаете друг друга.

— Да, — прохрипел оммедзи.

— Нет, — сказала Ворона.

Императрица задумалась. А потом прошла в камеру. Двое из Змеиной Стражи поспешили за ней. Ворона не была уверена, что женщине нужна была такая защита. Она выглядела способной, что не вязалось с ее статусом. Ворона парила за ними, ждала у стены. Ей не нравилось, как оммедзи смотрел на нее, словно в камере никого не было.

— Так ты бессмертный? — спросила императрица Исэ Рьоко.

Оммедзи лениво взглянул на императрицу и медленно покачал головой.

— Нет.

Императрица Исэ Рьоко посмотрела на Ворону.

— Уверяю вас, он такой. Когда мы встретились в прошлый раз, я отделали ноги от его тела. Но… — она указала ладонью из дыма на оммедзи, пошевелила пальцами, потому что они у нее были.

Императрица протянула тонкую ладонь.

— Меч, — рявкнула она, и страж дал ей свой меч, вложил рукоять в ее ладонь. Императрица склонилась и нежно прижала меч к лицу оммедзи. Он застонал. Она оставила тонкий порез на его щеке, смахнула капли крови с клинка на стену, протянула меч стражу.