Глава 26

Ночь не хранила тайны для Вороны. Во тьме ей было так же уютно, как и на свету. Может, уютнее. В темноте ее было немного сложнее увидеть. Потому она была в белом плаще. Он выделялся. Его замечали. С темным плазом она пропадала в ночи. Никто ее не видел. Она была невидимой. Забытой. Ворона не хотела быть забытой.

Она летела над крышами, опустилась на магазин мастера сандалий рядом с гостиницей. Ее сестренка была где-то там. Оммедзи тоже. Ворона смотрела на него издалека. В нем было что-то странное, не только его бессмертие, о котором Ворона не переживала. Когда она была близко к нему, ее дым будто сам двигался. Этого еще не происходило, и она хотела знать, почему. Ей нужно было знать, почему.

Она пролетела по улице, опустилась беззвучно на крышу лапшичной. Она почти не побеспокоила снег на крыше, лишь окрасила его в серый сажей. Мужчина на улице поднял голову и вздрогнул. Он увидел ее, шепнул что-то женщине рядом с ним, и они оба побежали. Ворона знала, что должна была последовать за ними и убить их, пока он не сказал остальным. Шин убил бы их. Мастер убил бы их. Но зачем? Они были незначительны среди масс. Они не могли рассказать это никому важному. Только оммедзи был важен. И мужчина на улице видел ее. Он расскажет людям о ней. Она не будет забыта.

Она смотрела с крыши в окно таверны. Ночь, остались часы до рассвета. Многие спали. Она смотрела в окно, и ее дым шевелился. Он был там. Она потянулась дымом через улицу к окну. Он врезался в стекло, и что-то пробежало по дыму. Трепет энергии. Восторг. Ее дым двигался внутри плаща, принял новый облик. Или… это был ее старый облик? Она помнила… что-то, часть себя. Ей нужно было зеркало. Нужно было увидеть свое лицо. Вороне нужно было увидеть, кем она была.

Что-то двигалось в комнате, и Ворона посмотрела в окно. Оммедзи проснулся. Она смотрела на него через стекло, ее щупальце из дыма давило на окно, пытаясь проникнуть в брешь. Через дым она видела, что у него были длинные темные волосы. Мягкие черты осунулись от нехватки отдыха. Щетина торчала на подбородке и щеках. И глаза были темными.

Оммедзи посмотрел на окно. Ворона сдвинула дым, но слишком поздно. Оммедзи вскочил на ноги. Он открыл окно, выбрался на карниз и прыгнул на улицу к ней. Ворона отпрянула, плащ трепетал, дым тянулся. Она могла сразиться с ним? С тем, кто убил Шина? С бессмертным охотником на ее вид? Ворона перелетела на следующую крышу, коснулась ее и полетела над ней к дальнему концу. Оммедзи следовал, перепрыгнул брешь. Его ноги погрузились в снег, но это его не замедлило.

— Шики, — сказала он, вытаскивая катану. Черный комок шерсти, его дух-спутник, выбрался из его кимоно. Шики протерла глаза короткими волосатыми ручками. А потом прыгнула в меч, сделала клинок красным.

Ворона пролетела к следующему зданию. Ей нужно было сбежать, но он был быстрым. Она опустилась на улицу и понеслась между зданий. Она оторвется от него в переулках. Черный кот испугался ее и зашипел, но она уже пролетела мимо. Она скользнула в лабиринт переулков, надеялась, что потеряет оммедзи в них.

Ком снега упал с крыши впереди нее, и она подняла взгляд. Оммедзи стоял там, озаренный луной. Ворона остановилась, взлетела на здание рядом с собой. Оммедзи прыгнул на ту же крышу и остановился. Ворона ощущала, как ее дым зашевелился энергичнее. Он реагировал на оммедзи. Она реагировала на него. Это был страх? Она была онрё. Одним из самых сильных духов на земле. Только ками могли сравниться с ней. Она не даст этому мужчине запугать ее. Она выпустила дюжину щупалец дыма из-под плаща. Они извивались вокруг нее, готовые ударить. Оммедзи просто смотрел на нее черными глазами.

— Волей Оморецу, — сказал он, — я именую тебя эненра.

Ворона отпрянула. Никто не звал ее так с… она не помнила, сколько. Ни разу с тех пор, как она стала онрё. Они уже не были привязаны к именам ёкаев. Она уже не была эненрой. Она была онрё. Она была Вороной. Дым под ее капюшоном двигался, появился рот. Она даже могла двигать губами. Страх ударил по ней. Крови не было, чтобы она шумела в ушах, сердце не колотилось в груди. Но ее дым извивался, и инстинкты говорили ей бежать.

Это не сработало бы. Если она побежит, оммедзи поймает ее. Придется биться. Может, придется использовать всю силу, даже если город и его жители пострадают.

* * *

Харуто медлил. Шин был монстром. Потребовались все они и отвлечение драконом, чтобы добить его. Если все онрё были сильными, у него мог быть единственный шанс убить этого. Эненра была ёкаем из дыма. У них не было истинного облика, но дым собирался вокруг ядра, которое явно было в сердце плаща. Если он пронзит ядро с помощью Шики, он убьет эненру.

Он побежал по крыше, взмахнул Шики, целясь в плащ, наполненный дымом. Эненра отпрянула от удара, направила в него два щупальца дыма. Он уклонился от первого, опустил Шики на второй, рассекая дым, разрубил его связь с ёкаем. Эненра сжалась, отпрянув, подняла перед капюшоном обрубленное щупальце. Это было уже что-то. Он мог отрезать части ёкая. Собралось больше дыма, создав новое щупальце на месте отрубленного. Ему нужно было давить, отсекать кусочки ёкая раньше, чем они восстанавливались.

Он следовал за ёкаем по крыше, размахивая Шики, отрезая щупальца, которые тянулись к нему. Эненра шипела, отступала к краю крыши, перенеслась на следующую. Харуто последовал, перепрыгнул брешь и приземлился рядом с ёкаем. Его ноги скользили по снегу. Он упал на колено, копье дыма пронеслось над его головой, чуть не задев. Он оттолкнулся ногой, взмахнул мечом, чтобы рассечь ёкая надвое, но эненра зашипела и отлетела, пожертвовав кусочки дыма его мечу, пытаясь безуспешно обойти его защиту.

Ёкай улетела на смежную крышу, Харуто прыгнул за ней. Он рухнул на корточки, бросился в скопление дыма, ударил Шики по центру. Красный клинок рассек дым и плащ, открыл дыру в ткани. Дым вылетел. Ёкай закричала и отпрянула. Нога Харуто подкосилась. Клинок дыма пронзил бедро, как копье. Он рассек дым, и тот рассеялся. Раненая плоть ноги стала соединяться.

Эненра отступила к дальнему краю крыши. Темный дым окружил ее, пачкал снег серым. Но белый плащ не был испачкан. Дым не лип к плащу, а сдерживался им. Харуто улыбнулся, вставая, проверил раненую ногу.

— Плащ — твое ядро, да? — сказал он. — Я думал, это что-то внутри тебя, что-то в дыму, но это плащ. Без него ты — ничто.

— Что ты такое? — спросила эненра. Это был женский голос. Знакомый. Дым извивался вокруг нее, и плащ поднялся на мечущихся змеях из дыма. Харуто заметил подбородок и губы из дыма во тьме капюшона.

Эненра завизжала и ударила дюжиной клинков. Харуто побежал вперед как можно быстрее. Он ощущал, как щупальца подступают, задевают его руки и ноги, но он подобрался к ней. Он вонзил Шики и капюшон эненры.

Дым перестал двигаться. Дюжина клинков указывали на него, как заточенная сталь, ждущая удара. Эненра отклонилась от меча Харуто. Ее капюшон упал. Харуто смотрел на прошлое.

— Изуми? — сказал он. Он выпрямился, чтобы рассмотреть ее. Ее лицо было в дыму, но все еще ее. Это была Изуми. Ее глаза были полны паники, рот двигался, но не издавал ни звука. Прядь волос из дыма упала на лоб.

Щупальца вонзились в Харуто, пробили его грудь и легкие. Он извивался, не мог осознать боль. А потом дым порвал его пополам и сбросил с крыши.

Харуто рухнул на снег. Точнее, его торс. Он не знал, где были его ноги. Он посмотрел на крышу, эненра смотрела на него, озаренная луной. Изуми смотрела на то, во что его превратила.

— Если хочешь остановить нас, оммедзи, — сказала она, ее голос был холодным и далеким, как звезды, — приходи в имперский город, — и она пропала, дым тянулся за ней.

Шики вылетела из меча, стала комком черной шерсти. Она запищала, прижалась к шее Харуто, обвила ручками его подбородок. Он не мог ее ощутить. Ему было холодно. Боль была далекой, его тело не чувствовало всего.

— Это, — Харуто закашлялся кровью, — прошло плохо.