Шинигами был прав, конечно. Харуто мог сказать Гуану, что его сын был свободен для загробной жизни, но это было не так. Он был в ловушке, игрушка шинигами, пока Харуто не исполнит его бремя. Но Гуану не нужно было это знать. Лучше для него думать, что его сын ждал в раю.

Оморецу погладил Шики. Маленький дух задрожала, шерсть встала дыбом, она испуганно засвистела. Оморецу зашипел, и Шики с неохотой забралась на колени шинигами. Напоминание, что, хоть Шики была спутницей Харуто, проводником и другом, она была созданием Оморецу.

— Так, мой проклятый оммедзи, зачем я тут? — спросил Оморецу, его голос был игривым.

Харуто указал на ритуальные посохи.

— Их нужно благословить.

Шинигами фыркнул, но пять стихий появились на посохах. Огонь, земля, металл, вода и дерево. Пять ритуальных посохов были благословлены владыкой смерти.

— Это все? — спросил Оморецу с ноткой злобы в голосе.

— Нет. Что ты знаешь об онрё?

Оморецу молчал миг, ледяной ветер трепал огоньки свеч. Шики заворчала и спрыгнула с колен Оморецу, забралась на Харуто и зарылась в его кимоно.

Шинигами встал.

— Онрё не служат шинигами. Они свободны делать, что хотят.

— Ты знаешь, где они? — спросил Харуто. Он оглянулся, мальчик смотрел на него с бушующим океаном эмоций на лице.

— Близко, — прорычал он. — Два неподалеку, — он отвернулся от Харуто. — Защитит ли тебя от них проклятие? — и он пропал вместе с тьмой, холодом и запахом горящего можжевельника.

Харуто вздохнул и покачал головой.

— Мое проклятие, — с горечью сказал он. — Это твое гадкое проклятие!