– Торг может благосклонно посмотреть на того, кто принесет ему это в дар.

Сорорианин наклонился, протянул руки со скрюченными пальцами, словно хотел выхватить у меня сокровище. Но этого я не боялся. Поскольку сегодня утром я накормил Торга, в течение трех дней ко мне нельзя прикоснуться, иначе гнев Торга обрушится на того, кто совершит такой святотатственный поступок.

– Подарить Торгу, – задыхаясь, произнес туземец. – Тот, кто преподнесет это, может получить все, что захочет!

– Мы с тобой оба слышали старинный рассказ и поверили в него, когда остальные смеялись над этой верой. Разве это не так?

– Незнакомец, это так!

– Тогда давай докажем, что смех их бессмыслен, а старинный рассказ правдив. Возьми это и дай мне камни из холодной стены, и обмен будет равным, как во времена наших отцов.

– Да… о да! – Он сунул мне в руки мешок со своими камнями и взял зораны, которые я выложил перед ним.

– И как в старинном рассказе, – добавил я, все сильней ощущая тревогу после достижения своей цели, – я снова улечу в небо.

Он не отрывал взгляда от камней, лежавших на меху.

– Да, да будет так.

И так как он не подумал вывести меня из дома, я сунул мешок с гринстоунами в скафандр и пошел сам. Пока не доберусь до корабля, не смогу вздохнуть спокойно, и чем быстрей окажусь в безопасности, тем лучше.

На улице снаружи была толпа сорориан, но как ни странно, никто не попытался ко мне приблизиться. Они все смотрели на дом, из которого я вышел, как будто кто-то сообщил им о состоявшейся в нем сделке. Никто не преградил мне путь и не попытался помешать уйти. Я не знал, насколько простирается покровительство Торга, и потому настороженно посматривал по сторонам, идя к воротам горда (как мне хотелось побежать!).

На равнине, которая была совершенно пустой, когда я шел в город, теперь видна была приближающаяся группа. Часть из приближающихся была в меховых костюмах туземцев. Но на двух или трех потрепанные и залатанные скафандры инопланетян. Они могут иметь отношение только к порту. Но отступать сейчас невозможно: я не сомневался, что меня уже заметили. Единственная моя надежда – быстрей добраться до шлюпки и улететь с планеты.

Увидев меня, люди в скафандрах остановились. Они были слишком далеко от меня, чтобы разглядеть лица в шлемах, и наверняка они не видят моего лица. Им видна только моя инопланетная одежда. Но она новая, в хорошем состоянии, и это должно подсказать им, что я не из порта.

Я ожидал, что они отделятся от своих спутников и попытаются отрезать мне путь. Моя надежда была лишь на то, что они не вооружены. Отец научил меня приемам обороны без оружия, в которых соединялась мудрость многих планет, где человек создал науку защиты, опираясь лишь на то, чем наградила его природа. И мне казалось, что, если ко мне направится не вся группа, у меня есть небольшой шанс.

Но если инопланетяне задумали такое нападение, туземцы в мехах не позволили им. Их окружили и повели городу. Мне показалось даже, что они пленники. Судя по тому, что я слышал об обитателях порта, они вполне могут остерегаться мести туземцев.

Миновав святилище Зиты, я с быстрого шага перешел на бег и, тяжело дыша, добрался до шлюпки, открыл люк и забрался внутрь. Включил приборы, начиная подъем, настроился на ведущий луч «Вендвинда» и улегся в гамак. Подъем был таким жестким, что я потерял сознание, словно огромная рука выдавила из меня половину жизни.

Когда я пришел в себя, ко мне вернулась память, и я испытал торжество. Я доказал справедливость своей веры в старый рассказ. У меня в скафандре то, что позволит не волноваться, пусть лишь на время. Нужно только добраться до аукциона.

Я состыковался с кораблем, доказав, что мои последние опасения безосновательны, снял скафандр и поднялся в контрольную рубку. Но, не успев начать рассказ о своих приключения, заметил, что Ризк хмурится.

– Они поймали нас следящим лучом…

– Что! – В обычном порту такое происшествие вполне нормально. В конце концов незнакомый корабль, который не садится открыто, а занимает орбиту подальше от обычных маршрутов, вызовет подозрение, и согласно правилам его поймают лучом-шпионом. Но на Сорорисе, судя по всему, не может быть такого оборудования. Местный порт не защищен и не нуждается в защите.

– Из порта? – спросил я, не в силах поверить в услышанное.

– Напротив. – Впервые – кажется, за много дней – отозвался Иити. – Луч идет с направления на порт, но он с корабля.

Это еще больше удивило меня. Насколько мне известно, таким лучом оснащены только корабли Патруля, да и то не просто разведчики, а крейсеры второго класса. Конечно, говорят, что такое оборудование есть и у Гильдии. Но корабль Гильдии с таким оборудованием может принадлежать только ее боссу. А что босс делает на Сорорисе? Это место изгнания отбросов преступного мира.

– Как давно?

– Не настолько давно, чтобы они что-нибудь узнали, – ответил Иити. – Я об этом позаботился. Но сам факт, что они ничего не могут узнать, заставит их задавать вопросы. Нам лучше побыстрей уйти в гипер…

– Какой курс? – спросил Ризк.

– Лайлстейн.

Аукцион не только давал мне возможность как можно быстрей продать камни; Лайлстейн – внутренняя планета, давно заселенная и сверхцивилизованная, если хотите. Конечно, у Гильдии есть связи и здесь; они у нее есть на любой планете, где можно надеяться на прибыль. Но на этой планете сильная полиция, и здесь господствует закон. Ни один корабль Гильдии не решится последовать за нами в небо Лайлстейна. И пока мы не совершили ничего незаконного, согласно нашей последней договоренности с Патрулем мы вольны в своих перемещениях.

Ризк быстро ввел курс и затем сразу начал переход в гиперпространство, словно опасался, что мы в любое мгновение ощутим действие луча притяжения, который помешает нам уйти. Его озабоченность была так очевидна, что все мое возбуждение прошло.

Но вернулось, когда я принялся разглядывать гринстоуны в поисках пороков, взвешивать их и определять начальную цену. Будь у меня получше подготовка, я попробовал бы сам разрезать два камня поменьше. Но лучше не рисковать, а я не доверял своим умениям. Мне приходилось обрабатывать камни, но только малоценные, пригодные для обучения.

Самый крупный камень можно разрезать на три части, второй по размеру не имеет ни малейших изъянов. Из остальных двух можно сделать четыре. Не первоклассные. Но гринстоуны так редки, что даже второ– и третьеклассные камни найдут покупателей.

Я сопровождал Вондара на аукционы на Балтисе и Амоне, но никогда не бывал на самом знаменитом из них – на Лайлстейне. Только два года назад один из друзей Вондара, с которым я знаком, занял здесь должность оценщика, и я не сомневался, что он меня узнает и поможет преодолеть местные законодательные ограничения, чтобы я смог предложить свои камни. Он может даже предупредить одного-двух богатых покупателей о таком предложении. Я продолжал мечтать и фантазировать, поворачивая камни в пальцах и думая, что перекрыл неудачу на Лоргале.

Однако когда мы сели в Лайлстейне – нас отправили в самый угол огромного, забитого кораблями порта, – я неожиданно осознал, что являться сюда в качестве зрителя, когда за все отвечает Вондар, а я исполняю обязанности мелкого регистратора и телохранителя – одно дело, а вот так, как сейчас, совсем другое. Один… Впервые за долгое время я едва не обратился к Иити за советом. Только потребность самоутвердиться, доказать, что я могу действовать самостоятельно, удержала меня от этого шага. Но когда я выложил лучшие вещи своего гардероба – жители внутренних планет одеваются согласно статусу и положению и склонны судить человека по его одежде, – мутант неожиданно сам обратился ко мне.

– Я иду с тобой… – Иити сидел на моей койке. Но когда я повернулся к нему, то заметил, что он как-то расплылся, потерял четкие очертания, а когда в следующее мгновение эти очертания снова прояснились, я увидел не Иити, а пукху. На этой планете такой домашний любимец поистине послужит доказательством высокого статуса.