Он изогнул бровь.

— Не забивай себе голову, — с сухой иронией сказала я. — Ты же знаешь, как сложно найти хорошего партнёра для спарринга?

Он снова стал серьёзным.

— Мне жаль твой меч. Я знаю, что он был тебе очень дорог.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел, как хорошо ты ухаживала за ним, и ты редко появляешься без него, — сказал он, удивив меня. Он заметил?

— Это был подарок от Сары, — я рассказала ему историю о том, как стала владелицей этого красивого меча. — В любом случае, это всё же не Мурамаса⁴, и глупо переживать из-за оружия.

— Ты знакома с японскими кузнецами?

Он перевернулся набок, лёг лицом ко мне. В его глазах вспыхнул интерес.

— Я немного читала о них, но я не эксперт, — я тоже легла на бок, лицом к нему, и подпёрла голову рукой. — А ты?

— Давным-давно я целый год провёл в Японии и встретил кузнеца, который с удовольствием обучил меня своему искусству.

— Это, наверное, было потрясающе, — рьяно выпалила я. — В один прекрасный день я планирую съездить в Японию и потренироваться с одним из наших воинов-самураев. Ты когда-нибудь тренировался с ними?

— Да, почти год.

— И каково это было? Я слышала, что их программа подготовки гораздо строже нашей.

Хамид улыбнулся.

— Так и есть. Они начинают физическую подготовку в раннем возрасте, как только научатся контролировать своего Мори. У них строгая духовная дисциплина и кодекс этики, который составляет большую часть их, как воина.

Он продолжил рассказывать мне о своём времени в Японии, а я сосредоточенно слушала. Я задала ему массу вопросов, и он ответил на все.

— Думаю, мы должны попытаться немного поспать, — некоторое время спустя сказал он.

— Но ты не рассказал мне о кузнеце.

Я не хотела, чтобы наш разговор заканчивался. Мне нравилось слушать его истории.

Он усмехнулся и потянулся к светильнику.

— Завтра.

Комната погрузилась в темноту, и я страдальчески вздохнула. Сегодняшний разговор с Хамидом позволил мне понять две вещи. Первое: если и была в этом мире идеальная пара для каждого из нас, моя лежала буквально в нескольких метрах от меня. Второе: будет чертовски больно отпускать его.

* * *

Мы пробыли в Таллахасси ещё три дня, во время которых группа прочесала каждый сантиметр фермы. Хамид постоянно разрывался между звонками Совету и консультированием с группой, а мне заняться было нечем. Вскоре мне всё так наскучило, что я уже стала надеяться, чтобы Аларон снова появился и немного взбудоражил тут всё. Затем я вспомнила, как пострадал Хамид, и устыдилась своих эгоистичных мыслей.

Мы с Хамидом продолжили делить один номер на двоих, хотя и приезжали сюда только поспать. Каждую ночь мы лежали в своих кроватях, и я задавала ему вопросы о его путешествиях. Он спрашивал меня о моей жизни среди людей, но я не любила говорить об этом периоде своего прошлого. Я всегда находила способ переключить наш разговор снова на него.

Чем больше мы говорили, тем больше я ждала окончания дня. Я твердила себе, что проводить с ним время наедине было плохой затеей, но громкий внутренний голос настаивал, что я должна насладиться этим, пока есть такая возможность. Ну и что с того, что в тот момент, когда он выключал свет, мою грудь болезненно сжимало, и я бранила себя за слабость.

На четвёртый день Хамид уведомил меня, что мы возвращаемся в Чикаго. Я была рада покинуть Таллахасси, но расстроилась, что наши ночные разговоры подошли к концу. Хотя прекрасно знала, что это к лучшему.

По возвращению мы сразу же влились в старый режим работы. Я уходила в патруль, а он занимался своими делами. Мы всё ещё устраивали спарринг каждый вечер, но на этом наше взаимодействие заканчивалось.

Всё изменилось на третий день после нашего возвращения.

Я была в зале управления, писала отчёт о ночном патрулировании, как вдруг меня окликнул Николас. Он стоял в дверном проёме своего кабинета.

— Джордан, ты сегодня что-нибудь слышала от Хамида?

— Нет, а должна была?

Николас нахмурился.

— Он сказал мне, что собирается поговорить с Серафимой и вернётся к двум часам дня для разговора с Советом. Звонок он пропустил, что очень на него не похоже.

Я взглянула на время на мониторе — было уже почти четыре часа. Николас был прав. Это очень не похоже на Хамида.

— А ты ему звонил? — спросила я.

— Полчаса назад, но звонок был переведён на голосовую почту.

Я подняла свой телефон и набрала Хамида. Три гудка и затем голосовая почта. Я сбросила звонок, не оставив сообщения, и встала.

— Поехали.

— Так и знал, что ты это скажешь, — Николас поднял листок бумаги. — Адрес.

Покидая зал управления, мы встретились с Сарой.

— И куда это вы двое так спешите? — спросила она.

Николас ввёл её в курс дела, и она заявила, что поедет с нами.

— Может, будет лучше, если ты останешься здесь? — сказал Николас.

Сара пригвоздила его жёстким взглядом.

— Даже не пытайся включить "ты беременна". Я едва выхожу на улицу, если уж на то пошло. И если Серафима с ним что-то сделала, кто ещё будет столь же одарён, чтобы разобраться с ней?

Я стиснула челюсти. Если эта колдунья навредила Хамиду, ей потребуется нечто гораздо большее, чем магия, чтобы защитить себя.

Я поехала на мотоцикле, а Николас с Сарой взяли внедорожник. Через двадцать минут мы подъехали к небольшому синему дому с верандой. И я не понимала, то ли мне испытывать облегчение, то ли обеспокоиться, когда я увидела мотоцикл Хамида на подъездной дорожке. Вполне вероятно, его разговор с Серафимой мог затянуться, но он никогда бы не стал игнорировать звонки от Николаса и меня.

Мы припарковались на улице и прошлись пешком до главной двери. Мы с Сарой встали чуть в стороне, пока Николас звонил в звонок. Я чувствовала присутствие Хамида внутри, но когда я усилила свой слух, я не смогла уловить ни единого звука.

Николас повернулся ко мне со странным выражением на лице. Вовсе не тревога, но дурное предчувствие связало в тугой узел все мои внутренности.

— Что? — спросила я.

Он положил руку на дверную ручку.

— Я вхожу. Вы двое остаётесь здесь, пока я не сообщу, что всё чисто.

— Я должна пойти первой, — Сара подошла и встала рядом с ним.

— В этом нет необходимости, — сказал он. — Думаю, в этом я сам лично должен разобраться.

Он взглянул на меня, и я снова это увидела. Этот взгляд. Что он от нас утаивал?

Меня затопило ощущением надвигающегося дурного предзнаменования, и я поняла, что должна видеть то, что происходит внутри. Я протолкнулась мимо Николаса, который даже не попытался остановить меня, и повернула дверную ручку.

Дверь открылась в узкую прихожую, из которой отлично просматривалась кухня и гостиная. Я застыла на месте, когда мой взгляд оценил представший передо мной вид.

Хамид сидел без рубашки на диване, а его колени оседлала женщина. Её длинные рыжие волосы ниспадали до поясницы, но вовсе не скрывали её наготу. Его руки ласкали её груди, и они стонали в унисон, утопая в глубоком поцелуе. Они так сильно погрузились друг в друга, что даже не замечали, что уже были не одни.

Боль разорвала мою грудь, лишив дыхания. Хамид целовал другую женщину, интимно прикасался к ней, так же как касался меня. Я постоянно слышала, что связанные мужчины не могут быть с другими женщинами, но для него это, видимо, проблемой не стало.

Теперь я поняла, почему Николас не хотел, чтобы я заходила сюда. Жаль, я не прислушалась к нему.

— Ублюдок, — выпалила я. Боль сменилась нарастающим во мне гневом, и следующие слова я уже проорала: — Ты чёртов ублюдок.

В следующий миг я уже была в гостиной. Я зажала в кулаке клок рыжих волос и сдёрнула сучку с его коленей. Она упала и врезалась в антикварный шкаф. Я услышала, как задребезжало, разбиваясь, стекло, как раздались крики, но была чересчур сосредоточена на нём, чтобы переживать за неё.

Лицо Хамида исказилось злостью, но моё бесчинство затмило его эмоции, когда я бросила взгляд на расстёгнутые пуговицы его джинсов. Я сжала руку в кулак и врезала ему со всей дури в челюсть, боль от силы удара пронзила запястье. Но я поприветствовала её. Лучше уж испытывать такую боль, чем боль другого рода.

— Ты сукин сын, — выплюнула я.

А он просто таращился на меня, словно ничего плохого и не делал.

Николас обхватил меня рукой за талию и потянул назад.

— Успокойся, Джордан. Это не то, что ты думаешь.

Я хрипло рассмеялась. Я не была невинной, и я совершенно точно знала, что это было. Я бросила на Хамида взгляд чистой ненависти.

— Ещё раз подойдёшь ко мне, и я кастрирую тебя.

Я стала вырываться из хватки Николаса, и он отпустил меня. Я проигнорировала возглас Сары подождать её. Я уже отъезжала от дома, когда она выбежала на крыльцо, но я не остановилась. Мне надо было свалить отсюда до того, как я окончательно сорвусь.

"Солми", — взвыл мой Мори.

— Он не твоя грёбаная пара, и никогда ею не будет, — вымучила я из себя.

Когда я была в нескольких кварталах от дома, у меня зазвонил телефон. Я запустила руку в карман и выключила его, даже не проверив, кто звонил. Я ни с кем не хотела разговаривать, даже с Сарой или Бет.

Несколько часов я ездила по городу, не имея никакого представления о пункте назначения. Неважно, как долго я ездила, я не могла выкинуть из головы образ Хамида и той женщины, как и звуки их стонов.

Заметив неоновую вывеску забегаловки, я припарковалась, решив найти кого-то, кто поможет мне забыться на несколько часов. Если он это смог, то почему не могу и я?

Я заглушила мотоцикл, но это было максимум, на что я оказалась способна. Лишь от мысли, что я прикоснусь к другому мужчине, у меня скрутило живот. Я раздражённо выругалась и уехала.

Настала ночь, но я не могла вынести и мысли, что вернусь назад в командный центр. Я занялась патрулированием, переполненная желанием найти кого-то, на ком я смогу выместить всю свою агрессию. Мне было плевать, что я не должна была патрулировать в одиночку. Хамид, Совет и все их другие правила могут катиться к чертям собачьим.