Глава 8

Рейна

Я стою посреди сгоревшего коттеджа в лесу.

Стены почернели от остатков пожара. Солнце проникает сквозь щели между камнями и наполовину исчезнувшим потолком.

Несмотря на солнечные лучи, холодный порыв ветра кружится вокруг меня, будто пытаясь вышвырнуть вон. Здесь все еще пахнет дымом и немного сосной, как в здешних высоких деревьях. Какая-то желтая полицейская лента окружает этот район, но его никто не охраняет.

Если они подозревают, что произошло убийство, как они могут посчитать нужным уйти? В конце концов, детектив Дэниелс, похоже, одержим идеей поймать преступника.

В небольшом пространстве я стою спиной к полуобгоревшей двери. Моя грудь сжимается с того момента, как я расплатилась с таксистом и сказала ему, что он может ехать.

Именно здесь полиция нашла человеческие останки и мой браслет. Это недалеко от того места, где меня нашли позже, так что я, должно быть, находилась здесь.

Должно быть, я была на месте преступления.

Человеческие останки.

Дрожь пробегает у меня по спине при этой мысли. Что я могла делать с человеком, чьи останки они нашли?

Поскольку отец Люси заместитель комиссара полиции, я спрашивала ее, слышала ли она что-нибудь.

Очевидно, они все молчат об этом, но из того, что она узнала, подслушав, у полиции все еще нет тела или достаточного количества останков, чтобы создать профиль.

Я молилась, чтобы этот человек был только тяжело ранен, а не мертв.

Несмотря на мой жесткий разговор, я не могу смириться с тем фактом, что я была свидетелем чьего-то убийства и ничего не сделала по этому поводу — или, что еще хуже, принимала участие.

На тяжелых ногах я подхожу к каменной скамье в углу. По какой-то причине оно кажется знакомым.

Слишком знакомым.

Я беру салфетку и вытираю пыль и сажу с поверхности, затем сажусь. Мне кажется правильным сидеть здесь.

Так, так правильно.

Мои пальцы скользят по спинке скамейки, брови хмурятся. Это правильно — быть здесь, но что-то не так.

Или, скорее, чего-то не хватает.

Мои глаза расширяются.

Это не что-то. Это кто-то.

Я вдыхаю сосновый аромат, доносящийся снаружи, и воспоминание поражает меня, как сверкающий фейерверк Четвертого июля.

В ночь происшествия

Я сижу на скамейке, мои глаза наполнены слезами. Всю дорогу сюда я едва держалась на ногах.

Теперь, когда она сидит прямо передо мной, почти невозможно остановить натиск эмоций.

Ее волосы немного короче моих, и она собрала их в конский хвост. У нее те же глубокие голубые глаза, те же полные губы, тот же крошечный носик, который соответствует форме ее лица.

Рейна.

Наконец-то она здесь. Мы наконец-то нашли дорогу друг к другу спустя девять лет.

Она смотрит на обручальное кольцо у себя на пальце. Оно поблескивает в мягком свете коттеджа, когда она улыбается.

Я скрещиваю руки на груди.

— Ты здесь из-за меня или из-за этого обручального кольца?

— Кольца. Определенно кольца.

Я фыркаю.

— Неважно.

— Ты просто ревнуешь. — Рейна ударяет меня по плечу своим. — Не моя вина, что я получаю все взгляды.

— О, я тебя умоляю. — я поправляю волосы. — Ты вообще смотришь на меня?

— Да. — на этот раз ее улыбка немного грустная. — Я вижу себя.

— Я тоже вижу себя. Рей... — я беру ее руки в свои. — Я собираюсь все исправить для нас. Я выполняю это обещание. Ты спасла меня. Пришло время мне спасти тебя.

Она качает головой, выражение ее лица спокойное и мудрое.

— Не хочу, чтобы ты вмешивалась. Папа вмешался, и мы обе знаем, к чему это его привело. Я тебя не потеряю, Рай.

Я вскакиваю, провожу рукой по волосам и расхаживаю по коттеджу.

— Ты не можешь ожидать, что я буду сидеть и ничего не делать. Папа бы понял.

— Рай. — она встает и медленно приближается ко мне, будто боится вывести меня из себя. — Послушай. Папа знал, почему я должна была это сделать. Как думаешь, почему он держал это в секрете? Кроме того, у меня есть кое-кто, кто мне поможет, но у тебя ничего нет, хорошо? Ты не знаешь этих людей так хорошо, как я. Они убьют тебя и похоронят твои останки на новой строительной площадке. Они опасные люди.

— Ты слушаешь себя? — слёзы навернулись мне на глаза. — Если они опасны, как думаешь, я оставлю тебя в их лапах и буду вести себя так, словно ничего не случилось?

— Ты забыла маленькую хитрость, сестренка. — она ухмыляется, потирая нос указательным пальцем, как делала, когда мы были детьми. — Я изучала их в течение многих лет. Я могу с ними справиться.

— Рейна... — мой голос срывается. — Я просто не могу смотреть, как ты снова ускользаешь у меня из рук. Не могу.

— Я не ускользаю. — она успокаивающим жестом гладит меня по руке. — В конце концов, мы одно целое. Ты будешь чувствовать меня, даже если мы будем в разлуке. Помнишь те дни с мамой?

Я фыркаю. Как я могу не помнить? Когда нам было двенадцать, мы с Рейной встретились в первый раз. Несмотря на то, что за нами охотились люди и нам приходилось каждую ночь ночевать в разных отелях и общежитиях, эти месяцы были самыми счастливыми временами в моей жизни.

У меня были мать и сестра.

Потом их забрали у меня.

Мы разлучились на девять лет. Большую часть этих девяти лет я думала, что Рейна мертва. Я искала ее повсюду и даже заключала сделки со многими «преступниками».

Наконец я набрала нужных людей, и она вступила в контакт. День, когда я получила от нее приглашение приехать в это место, был, наверное, самым счастливым днем в моей жизни.

Как раз в тот момент, когда я начала сдаваться, она показала мне знак.

Она вернулась за мной, как и обещала тогда.

— Я старше, ты же знаешь, — отругала она. — Я буду той, кто найдет тебя.

Она сдержала свое обещание.

Она здесь.

Но ненадолго.

— Мама была умной, — продолжает Рейна, — Но не настолько, Рай. Бесполезно убегать стаей. Они бы всегда находят нас. Отвлекающий маневр, не забыла?

— А что, если я не хочу? Что, если я захочу убежать с тобой?

Ее лицо вытягивается.

— Тогда все снова будет как у мамы.

— Я ненавижу это.

— Я тоже. — она ерошит мне волосы. — НО я вернусь. Ты не избавишься от меня.

— Обещаешь?

— Обещаю, Рай.

Настоящее

Меня отбрасывает назад в настоящее с сокрушительной силой.

Я хватаю ртом воздух, будто тону под водой.

Рай. О боже мой. Меня зовут не Рейна, а Рай.

Рейна была другой, той, кто сказала мне, что вернется, той, кто помешала мне пойти с ней.

Я вскакиваю на дрожащие ноги и иду к тому месту, где мы обе стояли той ночью. Она обнимала меня, и мы дали обещание.

Мы поговорили, а потом... что?

Я смотрю на черные стены, на трещины в них.

Мы нашли человеческие останки.

Слова детектива взрываются в моей голове, как атомная бомба.

Нет, нет, нет.

Блядь, нет.

Это не Рейна. Они не нашли останков Рейны. Они не могли.

Я расхаживаю по дому взад-вперед, взад-вперед, как загнанный зверь. Они забрали у меня мою сестру.

После того, как я наконец нашла ее, они, блядь, забрали ее.

Но кто они такие?

В ту ночь мы с Рейной просто замечательно разговаривали. Мы все спланировали, а потом... что? Что, черт возьми, произошло после этого?

Я ломаю голову в поисках ответов, но ничего не выходит.

Пустота. Или, может, все слишком запутано, чтобы что-то было ясно.

Рейна.

У меня был близнец. Нет, есть.

Я отказываюсь верить, что ее больше нет. Мы дали гребаное обещание.

Но если бы она была жива, разве она не нашла бы меня к настоящему времени? Разве она не сделала бы шаг вперед?

Нет, нет. Она не может быть мертва. Я не могу потерять ее, как потеряла маму.

Как потеряла маму.

Мама.

Мама...?

Толчок поражает меня, как молния. Я отшатываюсь назад и падаю на влажный пол. Мои конечности сводит судорогой, а в ушах звенит.

Крики эхом отдаются в голове, как далекое воспоминание, проклятие — то, что я не хочу вспоминать.

Я закрываю уши потными пальцами, не в силах больше этого выносить.

Девять лет назад

— Забирай свою сестру и беги, Рай! Беги!!

Мамин голос эхом отдается в моей голове, как звон колокола.

Шарканье ног приближается к нам. Они колотят в дверь. Они идут за нами.

— Бегите! — кричит она нам. — Не оглядывайтесь. Бегите!

Мы делаем это.

Моя рука сжимает руку Рейны, когда мы выбегаем через заднюю дверь. На улице темно и пахнет блевотиной.

Рейна прикрывает нос рукавом своего тонкого свитера и жестом просит меня сделать то же самое.

Это лишь немного уменьшает запах.

Запах отвратительный. Хотела бы я сказать, что привыкла к этому после того, как спала в грязных местах, но нет. Это острое сенсорное нападение никогда не становится нормальным.

— Ее здесь нет! — мама кричит.

Я хочу повернуться, но Рейна качает головой.

Раздаются крики, крики, а потом что-то падает на пол позади нас, но мы не оборачиваемся.

Мы бежим.

Мы просто бежим.

Мама кричит, ее голос эхом разносится в воздухе, как бомба.

— Сюда, босс! — кричит кто-то ближе к нам.

— Черт возьми! — Рейна тянет меня за рукав за контейнер.

— Не прикасайтесь к ней! — мама визжит, но она что-то булькает, будто ее рот полон воды. — Не смейте, а то отец...

Хлопок заставляет маму замолчать. Она больше не кричит и не говорит. Ее больше нет... там.

Мои расширенные глаза встречаются с глазами Рейны. Я начинаю бежать назад, чтобы добраться до мамы, но моя сестра качает головой, на глазах у нее наворачиваются слезы.

— Мама сказала никогда не оглядываться назад.

— Но...

Рейна заглушает мои слова, когда шаги приближаются к нам.

— Я видел ее. Она здесь.

От грубого голоса у меня по рукам бегут мурашки.

— Возьми ее. Босс не допустит никаких ошибок.

Хватка Рейны на моей руке становится стальной. Она наклоняется, у нее такое лицо, как у мамы, когда она собирается сказать что-то плохое.

Я отчаянно качаю головой, прежде чем она успевает заговорить.

— Нет.

— Тсс. — она прикладывает дрожащий палец к моим губам, успокаивая меня и оглядываясь назад, когда громкие шаги приближаются. — С тобой все будет в порядке, Рай.

Я продолжаю качать головой, не в силах остановиться. Мои пальцы сжимают браслет, который мама подарила мне на день рождения. Он немного великоват, но это самый драгоценный мамин подарок. Она сказала, что получила его от своей собственной матери, и теперь она отдаёт его мне.